Миша Ильин и друзья

  Совсем недавно не стало моего бесценного друга – Миши Ильина. Он был активным и жизнерадостным. До последнего созидал что-то новое, изобретал технические новшества для своего немалого хозяйства. Последний его шедевр – сверлильный станок, который нельзя было отличить от заводского. Он был необыкновенно отзывчивым и добрым, чем притягивал к себе окружающих людей. С рыбалки мы привозили рыбу, которую он просто раздавал друзьям и соседям, обязательно не забывая о стариках. Душа плачет об этой невосполнимой потере. Ушел внезапно: без единого слова прощания. Похоже, он даже сам не понял, что оставил этот мир…
Я стал писать мемуары довольно давно. Но как-то разбросанно. А сейчас я их решил сгруппировать под разные рубрики. Одну я решил назвать «Миша Ильин и друзья».
.
Я много воспоминаний выдал в интернет, но всё это где-то безнадежно исчезает. Нет возможности искать эти фрагменты, просто при надобности приходится все писать заново. И на этот раз я делаю то же самое, что и несколько лет назад. Обидно. Но что легко опубликовалось, то легко и пропало… Такова реальность, если к своим постам относиться равнодушно, а не вносить их в особые закладки.
На втором курсе педучилища мы с Мишей Ильиным жили на Ремесленной улице, которая начиналась буквально на задворках нашего педучилища. А на занятия мы с Мишей перебегали по широким каменным заборам, соединяющимся с заборами педучилища, с большим его подворьем, где размещались ещё два каменных здания с различными хозяйственными и учебными помещениями. Во втором и третьем корпусе были спортзал, учебные классы, где проводились занятия по труду и рисованию (там же сохранялись выставки изделий из пластилина, выполненные в разное время учащимися во время занятий, там же на стенах висели вышивки и рисунки учащихся). В том же корпусе строители и наши парни выбили окна в мощном каменном здании. Несколько дней трудились, но выполнили задание руководителей стройки. Тогда там проводили и сварные работы, для которых применялся карбид. Карбида завезли довольно много. Он свободно лежал в одном помещении в виде белых ломких кусков разного размера. Карбид имел дурной запах, но Мишу это не смутило, и он набрал его полную балетку (небольшой чемоданчик с блестящим замком, в котором Миша носил книги и конспекты). Книги и тетради он выложил в авоську. Зато балетка была полна карбида. Карбид с давних лет применялся шахтёрами для их ламп при подземных работах. Мы тут же устроили опыты: заливаем в пустую бутылку полстакана воды, набиваем в неё траву, а сверху кладём карбид и затыкаем бутылку крепко забитой деревянной пробкой. Несем бутылку в вертикальном положении к пруду, взбалтываем и швыряем подальше в воду. Потом садимся, закуриваем и ждём. Вдруг раздается взрыв на воде, осколки разлетаются в разные стороны, а вверх взлетает большой фонтан воды. Мы с Мишей обожали всевозможные опыты со взрывами, пусками ракет, выстрелами из пугачей и самодельных пушек. Потом карбид этот мы привезли в Тыелгу, и на третьем разрезе учинили стрельбы из большой пушки. Там из россыпей гравия, оставленного старателями после мытья золота, торчала старая железная труба, направленная в сторону разреза. Труба торчала под углом тридцать градусов – идеальная пушка! В неё мы заливали воду, бросали карбид (самые крупные куски) и забивали в ствол деревянную пробку. Тут ждать приходилось дольше, поскольку у трубы была более просторная камера, в которой накапливался горючий газ от разложения карбида. Но когда он набирался в большом количестве и начинал давить на пробку, то мощный выстрел гремел на всю округу. Далеко в воде об её поверхность ударялась деревянная чурка, напоминая снаряд… И возглас мальчишек, собравшихся ради этого зрелища, раздавался далеко за пределы разлившихся трех-четырёх разрезов. Радость была беспредельная! И все просили грохнуть, ну хотя бы ещё разок!.. Также брали пригоршню карбида, сыпали в лужицу воды, вбивали сверху жестяную банку с дыркой вверху и когда газ ацетилен начинал выходить из отверстия, поджигали его горящим прутиком. Раздавался взрыв от вспыхнувшего внутри банки газа. Банка взлетала вверх. Мальчишки были в восторге! А нам с Мишей слава и бесконечное обожание… Правда, взрослые не очень приветствовали наши опыты.
Мишина балетка в выходной день была загружена едой (сало, колбаса, отварная курица), которую ему положили для проживания в городе, настолько пропахла карбидом, что есть её было неприятно. Но выбора не было… Миша стал держать балетку открытой, чтобы запах выветрился. Но он оказался необыкновенно устойчивым. Денег на новый портфель не дали: семья Ильиных многодетная, а учительская зарплата во все времена была скудной. Поэтому Миша так и проходил на занятия с этой дамской балеткой, провонявшей карбидом... А поначалу она пахла духами, поскольку досталась Мише от единственной старшей сестры Галины.
Ходить на занятия по каменному забору нам было гораздо быстрее, но если мы не хотели прыгать по заборам, то обходить вокруг приходилось чуть ли не целый квартал. По Ремесленной улице надо было дойти до Широкого переулка, потом свернуть направо и идти вниз до Пушкинской улицы. На углу Широкого переулка, устремленного в гору и улицы Пушкина, тянущейся на юг, стояло двухэтажное деревянное здание родильного дома.
С нами по соседству жили две наши девчонки: Рая Помогателева из группы Б и Нина Зубкова из нашей группы Г. Девчонки иногда приглашали нас в гости. Они жили в большом доме, казавшимся пустым из-за огромности его комнат с высокими потолками. В этих старых купеческих домах доживали старушки, изредка при них ещё жили их внуки. Поэтому они принимали у себя на постой нашего брата бездомных учащихся из других мест. Платили мы примерно шесть рублей в месяц. Но жить можно было. Хозяева разрешали готовить еду, приглашать друзей на посиделки. Вот мы и обменивались визитами с девчонками. Однажды мне пришла мысль написать записку Рае Помогателевой от лица Миши, в которой он якобы пригласил её на свидание, назначив встречу около крыльца родильного дома. В свою очередь Мише я подбросил записку от лица Раи Помогателевой. Когда Миша получил записку (а написать её я попросил нашу весёлую и отзывчивую Ларису Боченцеву, чтобы Миша не догадался о подначке, узнав мой почерк…), он долго вертел послание в руках и хмыкал недоумённо. А я, давясь от смеха, выбегал на крыльцо…
Однако же, вечером Миша засобирался куда-то, я же делал вид, что не замечаю этого. Когда он вышел за ворота, я тут же оделся и тихо выбрался наружу. Зная, что Рая была неравнодушна к Мише, я не сомневался, что девушка придёт. Меня пугала настороженность Миши. Но всё обошлось хорошо, он клюнул… Когда я из своего укрытия увидел, что они стали разговаривать, а потом вдвоём пошли в сторону центра города, я оставил их в покое и отправился домой. Миша вернулся примерно через час. Был доволен прогулкой и даже что-то напевал себе под нос. Я подумал, что отношения складываются. Но его ни о чем не спрашивал, и Миша сам решил рассказать о своем рандеву с соседкой Раей.
- Ты знаешь, она написала мне записку и позвала на свидание.
Я сделал непонимающую мину и спросил:
- Ты это про кого?..
- Про Раю, соседку нашу.
- Так ты на свидание ходил, а я и не заметил…
Когда ты успел?
- Нет, ты представляешь, она свидание назначила у родильного дома.
- Да ладно, - говорю я недоверчиво.
- Точно, - уверяет меня Миша. И с чего бы это?
- Может, она для удобства выбрала это видное место: и близко, и всем знакомо.
- Да нет, я в этом усматриваю какой-то странный умысел… - не успокаивается Миша. Все ходил с ней и думал, что бы это означало?
- Может, она на замужество намекает с последующим рождением вашего потомка – делаю я предположение.
- Вот и я так подумал, - сказал убеждённо мой товарищ. Честно говоря, я бы не хотел вот сразу влипнуть в семейную идиллию.
- Миша, - говорю я, - а почему бы и нет!? Пирожки какие умеет печь! Чувиха, что надо… Как говорится, самый сок! А ты хотя бы поцеловал её на прощанье?
- Нет, конечно. Я засомневался как-то… Вдруг ни с того, ни с сего впрягаться во взрослую жизнь. Тут ещё учёбы выше крыши. Да и просто пожить бы ещё в своё удовольствие…
- Вот какой ты эгоист, Миша! Девице некогда хиханьки и хаханьки разводить, у неё весьма ограниченные временные возможности. Красота – хрупкая штука, и рассчитана очаровать молодого мужчину и поскорее совершить таинство бракосочетания.
А учёбу вместе одолеете. Зато дети родятся рано, и пока другие только заявление будут писать в загс, у вас уже дети в школу пойдут… Красота! Надеюсь, на завтра снова договорились о встрече? – спрашиваю я.
- Нет, я просто проводил её до ворот и адью...
        На другой день вечером я спросил, не идёт ли Миша к Рае? Он отмахнулся от меня, как от навязчивой мухи.
- Как же ты так можешь поступать? – укоряюще глядя на друга, говорю я. Сам пригласил девчонку на свидание, вызвал в ней расположение, пробудил надежду, и тут же – в кусты.
- Я не приглашал её. Она сама написала записку. С чего ты взял, что я приглашал её?
- Рая разговорилась со мной на перемене, о тебе вспомнили. Тут я и узнал про твоё приглашение.
- Как это так?
- Да, она сказала, что Миша написал записку и позвал к родильному дому…
Миша вскочил с раскладушки и стал лихорадочно натягивать модные узкие брюки.
- Ты куда? - осведомился я.
- Пойду к Рае и выясню, про какую такую записку она сказала тебе!
Увидев, что я не могу сдержать смех, Миша наконец почувствовал подвох, в сердцах швырнул в меня подушкой и негодующе воскликнул:
- Ну ты и паразит!..
Дня через два наши соседки при встрече на занятиях позвали нас в город. В кинотеатре «Энергия» шло кино, но нам захотелось просто так погулять по улицам Старого Миасса. В красивом бакалейном магазине, сохранившемся с царских времён от какого-то богатого купца, мы купили мороженое. Но на вино нам не хватало – деньги до конца недели в наших карманах не задерживались… На площади около Дома культуры напилочного завода из репродуктора звучала прекрасная песня в искуснейшем исполнении Майи Кристалинской: «в шумном городе мы встретились с тобой, до утра не расходились мы домой…» Я шёл и разговаривал с Ниной Зубковой. У неё был хороший вокал, а в ту пору на эстраде восходила звезда Людмилы Зыкиной. Нина подражала ей, и у неё хорошо получались песни из репертуара Зыкиной. А Рая с Мишей ушли вперед и постоянно хохотали, наверное, причиной тому было их свидание около родильного дома…