Последний комар уходящего лета

     Из правого моего уха начала вытягиваться стальная проволока, звенящая, как струна. Звучало «ми» третьей октавы. Вытянувшись примерно на метр, струна издала «Пинь!» и остановилась.
     Я повертел головой. Из левого уха выползла такая же струна с тем же назойливым «ми» и так же пинькнула. Само по себе приплыло зеркало. В зеркале я вижу себя, похожего на усатого таракана. Или на жука-рогача.
     Рога в моем возрасте не нравятся никому, поэтому я принимаю решение проснуться.
     Проснулся.
     Ничего особенного. Я в своём кабинете: кабинет хорошо локализовывает храп мужа. Жена Светочка за стеной. Ночь.
     «Ми» третьей октавы все равно звучит неумолчно, откуда-то с потолка. Звук кажется угрожающим, в нем слышалось: «Бойся! Спасенья нет! Всё равно укушу!»
Из зоологии известно, что на зиму готовятся ко сну не все комары, а только дамы. Запасаются кровью, чтобы потом весной размножиться. Светочка особенно остро переживает их ночные укусы.
     «Мужик ты или кто? Реши вопрос!», - я вспоминаю, что это фраза из вчерашнего вечернего детектива.
     «Надо поменьше смотреть всякую дрянь», - вяло даю себе наказ, понимая, впрочем, что всякому владельцу исправного телевизора это не реально. Особенно если ещё парочка назойливых экранов рассована по видным местам квартиры.
     Для окончательного «решения вопроса» лучше всего годится собственный разработанный мною приём.
     Я укрываюсь одеялом полностью, с головой. Но оставляю на воздухе часть макушки. На макушке прожитые годы выкорчевали всю кучерявую когда-то растительность. Поэтому комары принимают мою макушку за взлетно-посадочную полосу - ВПП по-нашему, по авиационному. Возможно, они даже видят на ВПП посадочные огни какого-нибудь инфракрасного цвета – не знаю, мне не видно.
     И вот я принимаю описанную выше позу и чуть напрягаюсь в ожидании. Сколько я успокоил за это лето комариных баб! И майских, молодых наивных дурочек, и августовских, прожжённых циничных тёток…
     «Ми» третьей октавы, рассматривая местность, барражирует на бреющем - сначала справа налево, затем слева направо. И вот, слегка работая винтами, неопознанный пока летательный аппарат под управлением очередной мадам приземляется на выстроенной ВПП: я чувствую легкий холодок от работающих крыльев. Комары не сразу кидаются колоть и сосать, они любят слегка побродить по площади, осматриваясь и подрабатывая себе крылышками. То ли осваиваются, то ли ищут лакомые точки - наверно, смакуют в предвкушении.
     И в этот момент срабатывает мой прием! Из-под одеяла вылетает моя правая рука и хлёстко бьёт меня (себя) по лысине!
     Звук удара сегодня напоминает выстрел. По крайней мере, так кажется мне. Но, как оказывается, не только мне. В комнату влетает заспанная Светочка. Ей приснилось, что упала её любимая ваза, заполненная прошлогодними одуванчиками. В её комнате ваза целый год испускала назойливый пух, поэтому была определена в мой кабинет, где по фэншуй подавляла вредные излучения компьютера.
     - Юра, что тут у тебя!?
     - Да так, ничего…
     - Нет, я слышала. – зажигается торшер. - Слава Богу, ваза цела. Но что-то ведь было!
     Я рассказываю ей про сон и охоту на летучих баб. Светочка не любит приходящих в наш дом без её приглашения посторонних женщин, пусть даже любительниц окопаться под потолком.
     - Ты убил гадину?
     - Посмотри-ка, пожалуйста, на голове.
     Светочка внимательно рассматривает лысину.
     - Трупа не вижу.
     - Жаль. Последний комар уходящего лета… Кстати, надо будет написать такой романс. «Последний кома-а-ар…» Ладно, пусть живёт, - сетую я, зевая.
     Светочка погладила меня по ВПП.
     - Ты совсем не знаешь нас, женщин, упорных и настырных. И кстати… - она задумывается с видом «говорить… не говорить?»
     - Что - кстати?
     - Вы ещё можете встретиться.
     - Как это?
     - Через два дня начинается наше бабье лето.
     Ну куда от этих баб…