Сокирянская шелковица

                                    Ягоды моего основного Сокирянского тутового дерева всегда восхищали. Начиная с конца мая, на ветках начинали краснеть самые  первые. Но располагались они слишком высоко и добираться до них было довольно  страшновато. Долгое время пришлось довольствоваться теми, что падали после сильного ветра или дождя.

                                    После обильных и быстрых гроз , созревание значительно ускорялось. Начинали обильно появляться и быстро увеличиваться розовые, темно красные и почти чёрные ягоды.

                                    До самой осени, количество шелковиц не убывало. Зелёные быстро появлялись, розовели, а розовые темнели, становясь чёрными и блестящими. Богатейшее меню, когда на одном дереве можно было одновременно наслаждаться кисловатыми, кисло-сладкими и более медовыми, но свежайшими вкусами, присутствовало практически на каждой ветке.

                                    В домашнем огороде шелковиц у нас не было. Ближайшее дерево находилось только на другой стороне  узкой грунтовой дороги, на территории одного из небольших одноэтажных  корпусов , где воспитывали деток пятилетнего возраста. Но они , в ту далекую пору, казались мне уже довольно взрослыми. До детского садика, со слов бабушки Ривы, там был дом Вончула с аптекой.

                                    Впервые, я стал забираться во двор того детского сада в возрасте неполных трёх лет, когда сам ещё не посещал даже младшую группу. Проникал туда через одну из множества дырок в деревянном заборе.

                                    Во дворе находились шикарные клумбы с небольшими красными, розовыми и белыми пятнистыми семейными гвоздиками. Над ними кружились многочисленные бабочки. Запах цветов был обворожительным. Бабочек можно было легко снимать с цветков без особых ухищрений, всего-то двумя пальчиками.

                                    Они видимо настолько пьянели от сладкого и ароматного гвоздичного нектара, что находились  в каком-то блаженном полусне. Судьба их была незавидной. Многим я отрывал крылышки. Часть из бабочек связывалась нитками, которые я одалживал у Розы - сестры бабушки Ривы. Та была известной портнихой и обшивала богатых Сокирянских модниц.

                                    Привязав бабочек, я с визгом носился по двору детсада с импровизированной упряжкой. Бабочки исправно тянулись вверх, но нитки не давали им возможности улететь. Обычно я любил играть там  по воскресеньям, праздникам и во время тихого часа, когда рядом, во дворе садика, не было ни души.

                                    У здания сада находились два небольших вишневых деревца. По ним, вверх-вниз, то и дело шныряли муравьи-разведчики . Как только они находили что-нибудь интересненькое, например, потеки и свежие наросты прозрачной смолы , они подавали своим какие-то невидимые сигналы и за четверть часа, быстрее чем в сокирянский магазин за свежим хлебом, выстраивалась длиннющая цепочка трудяг, желавших вкусить от природных щедрот .

                                    Я тоже любил жевать прозрачную смолу вишневых деревьев. Она пахла какой-то особой горчинкой и свежестью. Многие поговаривали, что смола была полезной для здоровья. Может я и выдумал это , но соседская Райка - дочь Яши-инвалида, с удовольствием принимала мои подношения и жевала их на зависть другим девчонкам.

                                    Наконец, доходила очередь и до шелковицы. Поначалу, я никак не мог влезть на ее ствол, который раздваивался на уровне много выше моего роста. Зацепиться за приличную ветку и подтянуться, было для меня тогда весьма проблематично. Весь май пятьдесят восьмого , по нескольку раз в день, я  штурмовал и штурмовал невысокий заборчик.

                                    Как раз, напротив шелковицы, на изгороди, которая почти касалась дерева, отсутствовала пара досточек. Туда, на первый уровень самой низкой горизонтально-поперечной  жердочки , я , наконец, научился вставлять ногу в видавшем виды сандалике. Напротив большого пальца правой ноги там образовалась дырочка и палец , нет-нет, да выскакивал оттуда на свободу

                                    Схватившись за верхние заострённые концы заборчика, я смог однажды взобраться на верхнюю поперечину и засесть там , внимательно высматривая способ, как перебраться на вожделенное дерево.

                                    Много раз проиграв в сознании последовательность смелой атаки, я резко встал на верхней жердочке, из всей силы схватился за присмотренные заранее крепкие ветки и на долю  секунды зависнув , резко поднял и  забросил обе ноги вверх, прямо в раздвоение ствола. Затем крепко схватился за более высокие ветви и  оседлал , наконец, удобную развилку шелковицы.

                                    Радости не было предела. Высота огромная. Вокруг, прямо у глаз , висели розовые, темно-красные и чёрные шелковицы. Вкус , не то, что подбирать с земли . Вкус волшебный. Слегка держишься и , знай себе, одной, а то и двумя руками сразу, вкушаешь всю свежесть и прелести этого мира.

                                    Над головой, сквозь ветви, усыпанные тысячами ягод, голубеет высокое Сокирянское небо, промытое недавней быстрой майской грозой, а вся дорога , до самой церкви, и наш огромный дом с огородом, все, как на ладони.

                                  - Милик! Милик!,- быстро домой! Мне в кино бежать надо. Сегодня фильм хороший показывают. Быстро домой, а то опоздаем. Ещё Ита обещала тебе пирожное и ситро из буфета. Больших аргументов для меня не требовалось . Ведь баба шла со мной на самую лучшую в мире работу - в кинотеатре она служила контролёром

                                    Спуск с дерева занял всего минуту. Перебежав дорогу к дому, я схватился за крепкую мозолистую ладонь бабы Ривы , и мы споро двинулись к кинотеатру.

                                  - Это тебе, баба, в подарок. Из карманчика шортиков я протянул ей пару больших шелковиц,

                                    На дорогом и усталом лице появилась добрая  улыбка

                                 -  Мулы там ( очень вкусно, идиш), - Рива изобразила такое наслаждение, которое подделать было трудно

                                 -  Правда вкусно? Видишь, баба, я теперь совсем-совсем большой. Буду дарить тебе самые вкусные шелковицы все время. Ведь первого августа мне исполнится аж целых три года…