Храм Земли

— Там какой-то проход. Нужно его расширить, — предложил Андерс.
Мужчины расчистили мягкий грунт и, перед ними открылся широкий коридор,  ведущий вглубь горы. Стены и пол были выложенны  полированными гранитными плитами, плотно подогнанными друг к другу.  Свет фонарей осветил  высокий сводчатый потолок. Воздух здесь был свежим, сухим  и прохладным, полированные плиты сияли  чистотой,  словно пыль веков не посмела  коснуться их. Путники шли, осторожно осматриваясь. Метров через тридцать  впереди появилась  двухстворчатая дверь, перегородившая коридор от пола до потолка. Дверь была выполнена из цельных плит светло-зелёного нефрита. Резной орнамент обрамлял затейливую надпись на незнакомом языке. На месте, где должны были быть дверные ручки, имелся отпечаток ладоней.
— Дверь сможет открыть тот, кто имеет на это право по рождению, — голос Андерса гулко прозвучал  в тишине подземелья.
— Откуда ты это узнал? — недоверчиво спросила Полина.
— Здесь так написано, — ответил он, указав на  надпись, похожую на узор. — Этот древний язык входит в систему обучения магов. Такое право среди нас есть только у тебя.
Полина подошла ближе  и вложила ладони в углубления. Громадные створки бесшумно сдвинулись и исчезли в каменной кладке. Привыкшие к мраку подземелья, освещаемого слабым светом фонарей, путники невольно зажмурились, ослеплённые потоком яркого золотисто-медового света, хлынувшего на них из пещеры. Прикрываясь ладонями, они вошли в пещеру,  не уступающую своими размерами Ледяной, и остановились у входа, замерев от восхищения.
 В центре круглого зала сиял гигантский кристалл  золотисто-жёлтого топаза.  Его света было достаточно, чтобы осветить стены и купол потолка, уходящий в высоту метров на тридцать.
— Храм Земли, — негромко, словно боясь вспугнуть тишину, произнёс страж Огня.
То, что им довелось увидеть, превосходило любое воображение. В этом храме не было ни жертвенных алтарей, ни изображения богов. Картины, выложенные на стенах из самоцветов, были живыми и объёмными. И, казалось, ничто другое в мире не в силах было так передать красоту земли, которую они воспевали.
На северной стороне круглого зала, по ночному небу из тёмно-фиолетового лазурита, плыла, таинственно мерцая, опаловая луна, и сияли звёзды из зелёных, жёлтых и голубых бериллов. Чёрные морионы, дымчато-серые раухтопазы, фиолетовые аметисты и молочно-белые кахолонги передавали холодные контрасты  белоснежных вершин и чёрных пиков Кодара и Удокана. На восток и запад протянулся зелёный пояс тайги. Тёмные ели, кедры и сосны, могучие лиственницы, соседствовали с берёзками и осинками. По берегам рек полоскал свои ветки в воде тальник, кудрявились кусты боярышника, черёмухи, диких яблонь. Вырезанные из зелёной яшмы, хризолита, нефрита и малахита, деревья и кусты стояли, словно живые, и на них можно было разглядеть каждый листочек, каждую иголочку. На солнечных полянах, и в поймах рек, среди зелёной травы, словно кто-то обронил осколки радуг – это цвели цветы, вырезанные из самоцветов. 
При свете волшебного кристалла переливались голубые реки и озёра из прозрачного аквамарина.   На восточной стороне, расплескалась по небу малиновая заря, окрашивая вершины тёмных, покрытых вековой тайгой сопок  в багряно-красные тона. Будто само солнце подожгло изнутри малиновые турмалины, красные и жёлто-красные сердолики. На юге, под лучами знойного солнца, томилась привольная степь  Яшма, опал,  и нефрит передавали  пастельные цвета ее выгоревших  от жаркого светила трав. Золотой солнечный диск царил на бледно-голубом, сапфировом небе, которое к западу темнело, приобретая цвет весенней фиалки. И на его аметистовом фоне белоснежно сверкала вершина Сохондо, а за ней голубела бескрайняя полоска воды. Это была  западная граница заповедного края — Байкал.
— Песня в камне, — восхищенно прошептала Полина.
— Другие храмы были тоже прекрасны, жаль, что они разрушены, и никто не сможет увидеть их удивительной красоты, — впервые проявив эмоции, грустно сказала страж Воды.
— Этот храм сохранился только потому, что алханы построили его внутри горы. Время не пощадило когда-то неприступный горный кряж, но так и не добралось до него, — промолвил Кода.
— Если бы не битва, мы не смогли бы обнаружить коридор и  войти сюда. Магические силы, бушевавшие здесь сегодня, разрушила заклятья, наложенные на вход,  — вступил в их разговор Хатор.
— Идите сюда, — услышали они  голос Кима  и направились к южной стороне  зала.
Пока все восхищённо рассматривали храм, он, не теряя время, начал обследовать зал в поисках стража Земли — Диули. Ким стоял возле  дымчато-фиолетовую друзы  кальцита, словно гигантская астра, распустившей шестигранные, с треугольными наконечниками,  полупрозрачные лепестки.  Гладкая сердцевина друзы лежала женщина, одетая в коричневый с золотым орнаментом наряд. Заплетённые в косы черные волосы были перевитые золотыми нитями, украшенными самоцветами. Глаза  женщины были закрыты.
— Это страж Земли? — спросила Полина.
— Она, —  тихо подтвердил Кода.
— Она прекрасна! Как я могла представить, что страж нашей земли может быть похож на того урода! Но почему она неподвижна? – встревожилась Полина.
— Главное, что цела и невредима. У нас достаточно сил, чтобы ей помочь, - успокоил её.
— Маг прав, — подтвердил Хатор, — мы сможем  дать ей то, что она утратила, пытаясь сохранить свой источник. Нам пора  приступать к ритуалу.
Все отошли  к стене, освобождая место для волшбы. В храме повисла глубокая тишина.
Скользя по гладкому, выложенному цветной мозаикой полу, словно не касаясь каменных плит, первой выплыла в центр зала Сангия. Тонкие голубые нити воды, материализовавшиеся в воздухе, потянулись к её раскрытым ладоням. Это источник силы  Воды отдавал ей  свою энергию. Волшебство   пробудило картины из камня:  зазвенели ручьи, загремели водопады, обрушивая стремительные  потоки с горных вершин. Звуки водяных струй, соединились  в прекрасную, чистую музыку,   она звучала сильнее и сильнее,  заполняя  пространство храма.  В руках стража  Воды засиял голубой шар. Сангия шагнула  к  друзе кальцита и обронила его на мраморный пол. К своду пещеры  возле каменного ложа взмыл искрящийся фонтан  животворящей воды, оросив Диули. Черты лица стража Земли, напоминавшие неподвижную маску, неуловимо изменились, ожили, щёки окрасились лёгким румянцем.
Музыка  стихла.  Сангия заняла своё место у стены, уступив место стражу Воздуха. 
И снова ожили картины: из-за уходящих волнами вдаль степных сопок донеслись звуки свирели. Налетел лёгкий ветерок. Склонились, заволновались ковыльные травы. Ветер, набирая силу, закружил под сводами храма, неся на своих крыльях энергию  источника силы воздуха. Страж ловил воздушные потоки распахнутыми руками. Движения рук Кода становились всё стремительнее и неуловимей, а в ладонях  рос белый туманный шар. Он остановился  у каменного ложа и поднёс к лицу стража Земли  сгусток энергии воздуха. Через мгновение все присутствующие заметили, как неподвижная грудь поднялась в глубоком  вдохе.
Не ожидая, когда Кода займёт своё место у стены, страж Огня вышел на середину зала. Ослепительно засияло  солнце. Солнечные зайчики заскользили по стенам пещеры, устремляя свой бег. Сила огня,  посланная магическим источником,  жидким расплавленным золотом  заплескалась в ладонях Хатора.  Он поднял руки над распростёртым телом  Диули, и сияющие капли  пролились на неё, наполняя силой. Она  открыла золотисто-карие , без зрачков глаза,  шевельнулась и села на ложе. Хатор занял своё место среди спутников. Все с напряжением наблюдали, что будет дальше. Но больше ничего не происходило.
— Почему она молчит? — шёпотом спросила  Полина.
— Мы не всесильны, мы пробудили её к жизни, но дух её спит, — печально  ответила Сангия.
— Что же делать дальше? — растерянно оглядела  спутников Полина.
— Ей, возможно, помогла бы сейчас  человеческая любовь, но мы не способны её дать, — произнес Кода.
Текли минуты,  под сводами храма стояла глубокая тишина. Полина понимала, что наступил её черёд, но страх   потерпеть поражение удерживал  на месте.  На всём протяжении пути она  защищала людей, оправдывала их, закрывая глаза на урон, что наносили они земле сможет ли она пробудить Диули. Но спутники,   смотрели на неё с надеждой.
— Я попробую, может что-то и смогу, — робко произнесла  она, и подошла к каменному цветку.
Слова пришли сами собой и Полина запела,  голос высокий и сильный шёл из глубины сердца.  Клятва в любви и верности родной земле звучала в ее песне и давала надежду, что беды пройдут, вновь настанет весна и расцветёт родной край. Она рассказывала о красоте необъятных синих просторов, воспевала красоту дивных лесов и рек, она звала за собой, приглашала промчаться с неудержимо скачущим по бескрайней степи табуном. Взмывала в бездонную синеву сильным беркутом, чтобы с высоты его полёта наглядеться на любимый край. Песня завораживала, тревожила, будил чувства,  невозможно было не поддаться ее магической силе.  И случилось чудо. Диули  шевельнулась, словно просыпаясь, ступила на пол и подошла к Полине. Тёплые карие, без зрачков глаза, казалось, заглянули в душу.
Полина замолчала на полуслове.
— Почему ты молчишь? — Голос стража  был глубоким, грудным. — Такие слова мне посвящают люди, когда испытывают самые светлые и добрые чувства. Их любовь даёт мне великую силу, слова, что рождаются  в их сердцах, расцветают потом прекрасными цветами на лугах.
— Поэтому так цветёт наша земля, после суровой зимы?
— Ты права, человеческая любовь преображает землю.
— А равнодушие уродует.
— В этом ты тоже  права, — грустно улыбнувшись, подтвердила страж. — Из-за этого поражён  источник силы Земли.
Она легким шагом скользнула к Камню алханов и повела руками, словно погладив кристалл.  Исходящий от него свет, потускнел, и они смогли разглядеть на его сияющей поверхности бурые пятна.
— С нами не было перстней-талисманов, а без них  излечить источник невозможно. —  Объединив наши силы, мы  свершим обряд и возвратим его  былую силу, — оглядев всех, промолвила страж Диули.   
Пять фигур окружили волшебный кристалл. Ким с Андерсом отошли к выходу из  храма. Они не могли участвовать в этом волшебстве.
***
По стенам заметались всполохи огня, то жаркий красный, то холодный голубой, то ослепительно белый, то живительный зелёный. Хоровод огней завершал золотисто-коричневый. Они кружили вокруг кристалла, словно стирая безобразные пятна с его поверхности, наполняя  его живым тёплым светом.
— Вот и всё, — произнесла  Диули, когда исчезло последнее пятно, и кристалл наполнился ровным, золотисто-жёлтым светом.
Обратившись к Полине, она сказала:
— Слишком много магических сил бушевало в недрах этой горы сегодня. Не нужно больше волшбы. Твоя любовь помогла мне стать прежней. Я признаю твоё право быть первой среди нас и даю тебе силу земли.
Топаз на руке Полины ярко вспыхнул, луч света соединился с сиянием кристалла.  Диули исчезла, слившись с камнем. Полина почувствовала, как уверенная, могучая магия земли вливается в неё, давая основу её дару. Под огромным куполом повисла тишина. Полина понимала, что наступает финал. Вначале обозначился контур фигуры, затем  появилась четвёртый страж.
—  Мы дали тебе Силу четырёх стихий, но даже прирождённый маг не сможет пользоваться ими в полной мере не получив знания. Тебе осталось последнее испытание – отыскать источник знаний твоего клана, клана Избранных. Тогда завершится твоя инициация и ты сможешь исполнить свое предназначение,  — сказала Диули.
– Ты должна знать, Хранительница: до тех пор, пока линии стихийных сил не  замкнутся на пятом источнике, они будут замкнуты на тебе,  – добавила Сангия.
— Что это значит? — растерянно спросила Полина.
— Мы дали тебе все, что могли. Остальное зависит от тебя, — ответил Хатор.
— Теперь мы встретимся, когда ты сможешь найти источник силы своего клана, – исчезая в туманной дымке, произнес Кода, следом за ним растаяли в воздухе и остальные стражи.
Окинув  прощальным   взглядом огромный зал, Полина  пошла к выходу. Очутившись в сухом гроте, она оглянулась, стены пещеры соединялись, на века скрывая от посторонних глаз вход в единственный  храм, сохранившийся от её предков.
  Друзья поджидали ее в Ледяной пещере у лаза. Первым выбрался наружу Ким. Андерс и Полина, подали ему завернутое в куртку и обвязанное веревкой тело Янычара, выбрались сами.  Дойдя до больших валунов, все трое устало присели.
На горизонте клубились чёрные, с белыми краями тучи, извиваясь белыми змеями, их беспрестанно разрезали молнии.  Оттуда непрерывно, словно звуки битвы, доносились раскаты грома. Небывалая  по силе гроза,  бушевавшая над Кэтуй-Нуру, уходила на юг. Весь день тучи висели над горным кряжем, закрывая солнце. Белые всполохи зарниц озаряли небо, но, ни капли дождя не упало на изнывающую от засухи землю.
***
Полина сидела на горячем валуне, щурясь от режуще-яркого, после мрака подземелья, света. Всё тело болело, словно избитое. Надо было радоваться – посвящение почти завершено. Она обрела нечеловеческие возможности. Силы четырёх стихий подвластны ей. Но радости не было. Груз страшной ответственности придавил плечи. Если раньше, где-то в подсознании, Полина воспринимала все случившиеся события, как приключения, которые рано или поздно должны закончиться,  то битва с даргом показала, что всё слишком серьезно, и у неё, не имевшей  даже недругов, появился смертельный враг. Она вспомнила, сколько грязи всколыхнулось в  душе, едва чудовище из чужого мира своим чёрным колдовством коснулось ее сознания, и  ни к кому не обращаясь произнесла:
— Как же мне погано, весь белый свет кажется чёрным. 
— Это последствия встречи с Даргом,  — негромко ответил  Ким.
  Она взглянула на своих друзей, на их  осунувшиеся, похудевшие лица. В пустых, запавших глазах кроме усталости ничего не было. Этот месяц и для них оказался нелёгким.
— Пора домой, — сказала, вставая. — Здесь нам уже делать нечего.
Спутники, молча, последовали за ней.
По извилистой дороге они выёхали к  берегу Онона. Как только машина остановилась, Полина выбралась из неё, и бегом спустилась к реке. После соприкосновения с Даргом, ей казалось, что всё  тело облепила жирная грязь.  Она долго плескалась, с ожесточением  терла тело, руки, ноги, сорванным на ходу пучком травы. Потом, когда вся кожа начала гореть от жёстких стеблей, а прохладная вода принесла чувство свежести, Полина легла на спину и отдалась плавному течению. Вода успокоила и придала силы. 
— В конце, концов, не такой он и всесильный, не позволили мы  прорваться ему в наш мир, —  мысленно перебрав все события этого дня, сказала она вслух, и, резко взмахивая руками,  поплыла к берегу.
Выбравшись из воды,  натянула на мокрое тело одежду. Отжав волосы, закрутила их в привычный узел. Андерс с Кимом бродили между кустов тальника, собирая хворост для погребального костра. Подобрав на ходу несколько коряг, она  подошла и бросила их в общую кучу.
Ложе из сухого хвороста получилось большим, огонь занялся сразу, белые клубы дыма окутали тело верного пса. Полина, сквозь навернувшиеся слёзы, смотрела на языки пламени, жадно лизавшие сухие ветки. На миг ей показалось, что в  столбе дыма, возник силуэт волкодава, он приветливо махнул ей хвостом и медленно растаял в тёмной синеве. Сердце сжала тоска. Вот и первая потеря в войне, навязанной ей и ее миру.
После битвы
Летний вечер опустился на степь, принося долгожданную прохладу. Костёр догорал, Андерс взял прутик и выкатил из рдеющих углей обгоревшую до черноты картофелину, потыкал в неё, проверяя готовность, и оставил остывать на траве. Оглянувшись, он посмотрел в сторону машины. Полина, сидела на свернутом спальнике, прислонившись к пахнущему нагретой резиной и пылью колесу.  Он чувствовал её тоску и одиночество, но не решался нарушить  уединение.
На Полину наползала черная хандра. Она не готова была принять  нежданно свалившийся на неё дар. Кроме того, у неё появились враги, которых боялись во всех обитаемых  мирах, и теперь она должна защитить свою землю от их вторжения. Почему родители так поступили с ней? О каком предназначении говорила Диули? Полина чувствовала, что завершение посвящения — это не конец, а подготовка к чему-то большему, что предстояло ещё совершить.  Вопросы роем носились в голове, и ни на один не было ответа. Она покосилась в сторону костра — мужчины о чём-то тихо разговаривали. Андерс взял остывшую картофелину, разломил её пополам, посолил и откусил, испачкавшись в саже.
— Ты стал совсем несветским человеком, — донесся до неё голос Кима, — видели бы тебя сейчас во дворце твои подружки, представляю, как они бы сморщили  носики.
— Ты прав, с меня весь лоск слетел, и придворный этикет я  забываю. Но  мне это даже  нравиться, — улыбнулся Андерс.
Полину взяла досада, злые, несправедливые мысли полезли в голову. Она расстелила спальник и легла к ним спиной. Свернувшись калачиком, натянула на голову куртку, чтобы не видеть никого и не слышать.
Андерс, заметив её движение, встал и подошёл к ней, позвал:
— Полина, пошли к костру, ужин готов.
— Не хочу, — глухо ответила она.
— Поднимайся, — он наклонился, поставил её на ноги и пригрозил: — Не пойдёшь сама, на руках унесу.
— Не нужно, — отстранив его руку она, не приняла шутливого тона.
Ким с тревогой наблюдал за ней. Полина ещё не привыкла закрываться ментальным щитом и скрывать свои мысли. Оба чародея слышали их.  Ким понимал, в как трудно приходилось ей всё это время.
С первых шагов  жизни каждый чародей Делира знал и понимал своё предназначение. Ким помнил, как в нём пробудилась его вторая сущность, помнил первое своё перевоплощение в снежного барса. До сих пор тот страх живёт в нём и останавливает перед гранью, переступив которую, можно остаться зверем до конца своих дней. Он был тогда совсем юным, восторженным, жил в мире, где магия являлась основой существования его народа. Полина права, жестоко с ней обошлась мать. «Что могло заставить Айну  наложить запрет на посвящение дочери?» – с досадой подумал он.
Ким пододвинулся, уступая  место рядом с собой, но Полина сделала вид, что не заметила его приглашения и села напротив. Сидела, ничего не говоря, смотрела, как лёгкий розовый дымок тянется вверх, исчезая в синем вечернем сумраке. Андерс принёс свою куртку и прикрыл  её от тянувшего с реки прохладного сквозняка. Устроился рядом, налил из котелка в кружку горячего чая с молоком, поставил рядом с Полиной. Очистил картошку от горелой кожуры, посолил и, не спрашивая, вложил  в руку.
— Спасибо, — сдавленно сказала она, и слёзы непрошеным потоком хлынули из глаз.
Андерс молча обнял её. Большие крепкие руки  прижали к себе, надёжно спрятав от всего мира. Полина рыдала взахлёб, уткнувшись ему в плечо. Наконец, рыдания перешли во всхлипы, а потом и вообще затихли. Осторожно высвободившись из объятий, она ушла к реке. Холодная вода успокоила окончательно.  Вернувшись,  села поближе к Андерсу, накинув полу его куртки себе на плечи.
Ким грустно улыбнулся. Раньше за утешением она прибегала к нему. Теперь искала его у Андерса. Тонкие невидимые нити уже крепко связывали обоих. Он с горечью почувствовал себя лишним у этого костра.
— Вот и хорошо, что ты выплакалась, — промолвил, что бы как-то разрядить тягостное молчание. Помолчав, добавил: — Я хочу, что бы ты знала: ты вела себя мужественно. Но пойми, ты шла первой, не потому, что мы прятались за твоей спиной. Это было твоё испытание, Полина. Это как  научиться летать. Сможешь — и синее небо твоё, не сможешь — будешь завидовать тем, кто в небе.
Полина слушала его, опустив голову. Когда Ким замолчал, она обвела их потемневшим, сумрачным взглядом, спросила:
— Вы смогли бы  сейчас, уже взрослыми, согласиться на изменение своей личности?
— Я никогда не задумывался об этом, но когда в мире рождается чародей с таким могуществом как у тебя  – это великое чудо и  такие события просто так не происходят. Значит у тебя особая роль на этом отрезке истории. Не каждому она  выпадает.
— Особая роль?  А кто  спросил моего согласия на эту особую роль? Или дал выбор? Вы  же просто поставили меня перед фактом, определили дорогу, и я шаг за шагом вынуждена была по ней идти.
— Ты и сейчас ещё можешь отказаться от всего и вернуться домой, — в глазах у Кима загорелись злые огоньки.
— Не могу,  дома у меня теперь тоже нет, –  сердито проговорила Полина, и, отвернувшись, замолчала.
— Мы все приходим в этот мир с каким-то предназначением.  Кому многое дано, с того многое и спрашивается, – задумчиво глядя на рдеющие угли костра, проговорил  Ким. — Иначе не бывает.
Глаза Полины холодно блеснули, поникшая фигура выпрямилась.  Только что сидевшая  перед ними слабая, заплаканная женщина,  исчезла.
— Что такое долг, я хорошо знаю, —  жёстко заговорила она, глядя на них. —  Взывая к моей совести, прикрывая всё красивыми фразами о том, что в моих руках судьба Вселенной и всё такое, вы не сказали о том, что   кому-то очень понадобилось моими руками разгрести кучу дерьма,  накопившуюся  за многие века.  Что будет, если я не пойду, как послушная овечка, по той тропке, что  мне показали. А я не пойду, если не получу доказательств в необходимости играть  по вашим правилам.
Андерс и Ким, встревоженные резкой переменой, растерянно смотрели на неё.
— В ваших глазах страх, — странная усмешка скользнула по её губам.  — Не напрасно. Вы реально представляете, что ничего не сможете противопоставить  мне сейчас.
  Мужчины переглянулись. Такой Полину они увидели впервые. Она сидела перед ними спокойная, сосредоточенная, готовая получить информацию и, исходя из неё, принимать самостоятельные решения. Ни советов, ни  помощи от них она  не ждала.
— Что ты хотела от нас узнать? — первым спросил Ким.
— Кто такие дарги и откуда они появились?
— Я начну немного издалека, чтобы было понятно. Ты знаешь, в мире всегда существовало добро и зло, свет и тьма — две стороны одной медали. Смотри, как ярко светит солнце над степью, высыхают реки и озёра, жизнь замирает под его беспощадными лучами, и только ночь даёт земле силы пережить засуху.  Не правы те, кто считает, что зло должно быть уничтожено. Позитивное зло — это опора добра, двигатель эволюции. Если что-то создано, то что-то должно быть разрушено. На равновесии этих сил построено всё мироздание. Но есть ещё и другое зло. Зло негативное. Это злоба человеческих сердец некомпенсированные раскаянием или добрыми делами других членов общества.
Жрицы богини Амертат признавали только свет и добро. Ничто не могло  омрачать светлого лика богини.  Раньше, до прихода новой религии,  всё решалось просто: человек раскаивался сам в злых умыслах, или содеянном им,  или  милосердие общества компенсировало его прегрешения. Но жрицы Амертат не верили, что смертные способны  искупить грехи своим искренним  раскаянием. Поэтому и придумали обряд очищения. Объясняя  его необходимость тем, что  после смерти только чистые  души людей должны получать бессмертие. 
Во время обряда из памяти изымали всё, что человек обычно желает забыть: случайную  зависть или внезапную злость,  гнев и жадность, гордыню или ненависть. Мало ли что могло возникнуть в его душе под воздействием обстоятельств. Жрицы Амертат, при помощи особого ритуала  удаляли всё это как мусор за пределы Обитаемых миров. Те, кто желал обрести бессмертную душу, приходили в храмы Амертат  для очищения неоднократно, затем наступал момент, когда  жрицы одевали  человека в белые  одежды и уводили. После этого его никто никогда  не видел.
— Стерилизация какая-то, — сказала мрачно Полина. — В минуты гнева или отчаяния порой весь мир возненавидишь. А потом забудешь, словно и не было. И они добровольно шли на это?
— Многим людям хотелось стать бессмертными. Те, кто поклонялся Амертат, были уверены, что земная жизнь временное пристанище, что покинув бренное тело, они попадут в царство любви и добра.
— Странная вера, хотя, нет ничего необычного, все религии основаны на обещании рая и жизни после смерти.  В чём смысл твоего рассказа, Ким?
— Ты сегодня видела результаты. Мысль материальна, пусть в этом мире мало кто признаёт это. Все негативные проявления человеческих сердец после ритуала очищения никуда не исчезали. За пределами Обитаемых миров из них  образовалась сточная канава, психологическая трясина. Вот на этой благодатной почве и возникла цивилизация даргов. И сейчас туда идёт поток отрицательной энергии, которой они питаются. Сегодня мы все убедились, что силы  даргов возросли, и их легионы  стоят у барьера.
– Андерс, ты это имел в виду, когда сказал, что дарги порождение человеческих душ?
– Да.
– Вместо того, чтобы научить людей любви, добру и покаянию, жрицы проводили обряд. Удобно… и в грехах каяться не надо, и заповеди соблюдать. Поэтому их религия так быстро  распространилась в Апсане. За столько веков люди ничуть не поменялись, до сих пор любят халяву. Только, вот, интересно,  для чего это было нужно жрицам? Что-то не верится мне в благородность помыслов «отступивших» да и учение  Амертат слишком подозрительное. А вы не думаете, что где-то, у кого-то вновь  возникло искушение вернуть тот древний обряд и возродить храмы богини? — Задумчиво глядя на друзей, спросила Полина.
Никто не ответил на её вопрос.
— Хорошо, оставим это, потом  обдумаем всё в спокойной обстановке и решим, что нам дальше делать, — примирительно произнесла она.
— Ты права, — с видимым облегчением поддержал её Ким. — Пора спать.