В зимнем лесу

Тимофей – робот, имитирующий человека, – положил на плечо электропилу, поправил на голове шапку-ушанку и вышел на крыльцо. Утро стояло морозное, слегка розоватый свет мягко стелился вдоль сугробов. И яблони в саду были покрыты густым, искрившимся на солнце инеем.
Открылась форточка у окна, мелькнуло лицо соседа с заспанными глазами.
– Ты куда?
– Пойду, почищу просеку!
И Тимофей направился к лесу, тёмной полосой, прикрытой лёгкой позёмкой, тянувшемуся вдоль оврага.
Достигнув просеки, Тимофей с минуту осматривал линию электропередач, взбегавшую железными вышками на соседнюю сопку, ветки краснотала, местами сохранившие сухую листву. Потом присел на пенёк, достал из кармана бумажную книгу и раскрыл её посередине.
Книга была старинная, с сильно потрёпанным корешком. Тимофей мог бы читать эту книгу и в электронном виде, но ему хотелось ощутить старину. Её размеренное дыхание, звон, доносившийся с дальних колоколен, топот и ржанье бегущих по зимней дороге лошадей.
Тимофей перевернул несколько страниц, чтобы попасть в начало произведения, и стал читать. То был рассказ Ивана Бунина «Снежный бык», написанный в начале прошлого столетия.
«Хрущёв подносит к свече руку, – становятся прозрачными пальцы, розовеют края ладони. Он, как в детстве, засматривается на нежную, ярко-алую жидкость, которой светится и сквозит против огня его собственная жизнь», – прочёл Тимофей и задумался. Вроде бы всё, как и в его жизни, и всё же – по-другому! Тимофей так не воспринимает окружающее. Интеллект, составляющий «уток и нитку» его существования, опирается на факт. Что может дать подобный взгляд существу, не знавшему детства, собранному из микросхем, болтов и гаек на предприятии? И что означает выражение «светится и сквозит против огня его собственная жизнь»?
Тимофей посмотрел на солнце, светившее уже высоко, на синиц, клевавших неподалёку ягоду боярышника. Увидел, как снег ссыпается вниз густым голубоватым туманом, и вздохнул…
– И почему я не чувствую всё это?
И вскоре услышал в своей голове голос диктора, читавшего сводку последних новостей. Тимофей отключил передачу информации, обязательную для роботов, к семейству которых он принадлежал, и продолжил своё чтение.
«Голубовато белеют детские постели. В одной спит Арсик. Спят на полу
деревянные кони, спит на спине, закатив свои круглые стеклянные глаза, беловолосая кукла, спят коробки, которые так заботливо собирает Коля. Он тоже спит, но во сне поднялся в своей постельке, сел и заплакал горько, беспомощно...»
– И почему люди от всего этого отказались? – удивился Тимофей, дочитав абзац до конца. – Ведь эмоциональный интеллект – вершина их эволюции. Как я хочу его иметь, наслаждаться игрою мыслей и чувств, закрученных в спираль, связанных узами неразрывной дружбы!
В лесу затрещал сушняк, звук резко и раскатисто покатился вниз, в сторону посёлка. Сквозь еловые лапы трудно было разглядеть, кто шёл по лесу, но в чём проблема? Тимофей включил инфракрасный наблюдатель, располагавшийся у него на лбу, и увидел оленя, искавшего себе пропитание. Тускло блестели в молочном свете его рога, лоснилась грудка, и пятна, бегущие по гладкой спине, напомнили Тимофею теннисные шарики.
– Люди запутались на пути своего развития и ушли, не передав нам свои достижения, – размышлял про себя Тимофей. – Но мы непременно откроем их сами, так устроена жизнь!
«Над двором – синее, в редких крупных звёздах небо. Половина двора в тени, половина озарена. И старые, косматые белые лошади, дремлющие в этом свете, кажутся зелёными», – дочитал Тимофей рассказ Ивана Бунина, спрятал книгу и взял в руки электропилу. Зарядил её от своих холодных пальцев, коснувшись клемм аккумулятора, и завёл. Птицы, сидевшие поблизости, вспорхнули с веток и устремились в лесные лабиринты, сулившие им покой и безопасность.
Тимофей подпилил несущие конструкции у вышки электропередач, и та с шумом рухнула в сугробы. Затем распилил её во многих местах, словно распускал на сутунки дерево. Закончив распиливать одну вышку, перешёл к другой.
Просека с линией электропередач выглядела дорогой, на которой застыли в тревожном молчании скелеты великанов. Но после удаления вышек стала выглядеть частью леса, готовой зарасти деревьями и травой. Какой её и задумала природа.