Ночью в пещере

  Завернутый в ткань, лежал на сене ребенок. Прямо в яслях, на сене, перед их мордами – это собрались вокруг яслей осел, овечка, вол и баран. Они смотрели на ребенка, не веря своим глазам.
   А дело было так: ближе к ночи, когда пастухи загнали их в пещеру после долгого дня, и животные собрались уже спать, в пещеру вошли люди.
-Совсем посторонние люди!- напомнил им баран.
-Ну да, посторонние, но они были такие уставшие.- заметил вол, много работавший в своей воловьей жизни.
   А осел с грустными глазами добавил:
-И они были такие печальные…
-А женщина скоро должна стать матерью,- покровительственно сказала овечка.
   Именно так все и было: печальные уставшие люди, мужчина и беременная женщина, вошли в пещеру, озираясь. Они искали ночлег, которого нигде не нашли. Женщина падала с ног от усталости и руками держала свой огромный живот, в который упирался изнутри ее ребенок, и касаясь его руки, еще спрятанной в ней, она закрывала глаза, терпеливо ожидая отдыха. Мужчина растерянно оглядывал пещеру.
   Не о таком месте для своей семьи он мечтал. Но он оглянулся на женщину, бледную от усталости, на ее руки, лежащие на спрятанном в складках платья животе. Скоро родится малыш, неужели ему придется встретиться с этим миром в таком неуютном месте? Но другого не было. Они обошли весь город, заглянули во все окна и постучали во все двери. Им не было места. А пещера была пуста. Почти пуста – но разве могут животные помешать им выспаться?
   И он начал раскладывать подстилку из сена, чтобы женщина могла лечь, не обращая внимания на животных, сгрудившихся в углу пещеры.
-Они что, останутся тут? Даже пастухи уходят на ночь, чтобы дать нам спокойно отдохнуть!- баран был вне себя от возмущения. А вол немного забеспокоился, ему казалось, что сена и на них четверых не вполне достаточно. Он любил поесть на ночь глядя.
   Между тем, небо продолжало темнеть, и в пещеру начинал пробираться ночной холодок, щекоча кожу. Дерево возле входа, высокое и раскидистое, превратилось в черную пугающую фигуру, хватающую проходящих своими цепкими ветвями, которые были едва видны в ночи. Зато все ярче проступали звезды – овечка любила лежать у входа и смотреть на них, они были уютные, как утренняя роса на траве или капли на листьях после дождя. Она смотрела на их едва заметное движение, и оно убаюкивало ее.
   Мужчина разжег огонь, и животные с благодарностью приблизились к теплу, все-таки, в нашествии незнакомцев на их пещеру были и хорошие стороны. Например, огонь.
-С огнем, все-таки, потеплее будет,- заметила овечка.
-И посветлее,- сварливо  ответил осел.
   На самом деле, свет ему не слишком мешал, но характер у него был желчный и недовольный. В смысле, характер был, и потому осел частенько был всем недоволен. Животные привыкли, и не обращали на него внимания, а пастухи тем более. Осел от этого делался еще недовольнее и уходил в сторону. Но потом возвращался, в компании было лучше, чем стоять одному.
-А я не люблю спать при свете.
-Закроешь глаза ушами, вон, они у тебя какие длинные,- насмешливо сказал вол.
-Завидуешь?- сердито посмотрел осел.
-Тище, тише,- попыталась всех примирить овечка.- Женщина устала, ей надо отдохнуть.
-Вообще-то, это наша пещера, мы тут хозяева, и если уж они пришли сюда, пусть подстраиваются под нас, а не мы под них!
-Баран, надо быть гостеприимными!
   И овечка тихонько пошла к женщине, которая лежала на покрывале, которое мужчина накинул на сено, чтобы женщине было мягче лежать. Она закрыла глаза, но руку так и не сняла с живота, продолжая свое молчаливое общение с ребенком.
   Гости постепенно заснули, животные, пошептавшись еще немного, тоже. Даже баран, недовольно глядящий на всех, положил голову на бок осла, уснул и видел сны. Ему снилось огромное поле с зеленой травой, огромное синее небо с белыми облаками, и он сам, тоже огромный, бегущий по траве навстречу ветру. А потом день неожиданно закончился, наступил вечер, в потемневшем небе он увидел звезды, много звезд, и овечка лежала на траве и смотрела на них. Тогда он лег рядом с ней и тоже принялся смотреть на звезды. И вол пришел к ним. И осел. Они лежали на еще теплой земле и смотрели, как над ними загораются звезды. В теплой тесноте они грели друг друга округлыми боками и улыбались миру, открывающемуся над их головами.  Среди тысяч звезд была одна, маленькая, прежде невиданная ими. Она пританцевывая двигалась по небу, и другие звезды слегка расступались, давая ей дорогу. Ее путь был прям, и созвездия, встречавшиеся ей, сдвигались, чтобы звезда не замедлила движение ни на миг. Звездочка была прямо над головами животных, и они зачарованно смотрели на нее, задрав головы. И тогда она остановилась и стала спускаться, становясь ярче и больше, так что у барана даже заслезились глаза, и он вынужден был закрыть их.
-Открой глаза, баран, открой глаза!- овечка громко шептала ему в самое ухо, и, встряхнувшись, он огляделся.
-Что? Что?! Что это?!!
   В яслях – в их яслях, где лежало такое сухое и хрустящее сено,- лежал младенец, завернутый в ткань.
-Это… Это как? Как я теперь буду есть? А я голодный, я хочу есть!
-Баран… Барашек…- осел посмотрел на него своими печальными глазами,- не надо так. Посмотри на него.
   Баран честно уставился на младенца.
-Он очень маленький.
-Да, он маленький. Он меньше меня,- сказал вол,- меньше осла и даже меньше овечки, хотя нам всегда и казалось, что она самая маленькая.
-И он кажется таким беззащитным…
-Неужели он может тебе помешать? Или мне?
   Овечка заметила травинку, торчащую между деревяшек, и деликатно прихватив ее мягкими губами, принялась жевать.
-Мне кажется, он уже до рождения мешал всем, не случайно, небось, его родители пришли ночью в пещеру, в городе-то им места не дали.
-Нуууу…- баран посмотрел по сторонам,- не так уж он и мешает мне.
   И, наклонившись, он ухватил клок сена, постаравшись не потревожить младенца, и жевал его, глядя на ребенка в яслях. Женщина с мужчиной, устав, спали, и руки женщины уже не обхватывали живот, охраняя и приветствуя ребенка, они легли ей под щеку, и она улыбалась тому, кто пришел в мир. И животные улыбались ему, и пока его мать спала, охраняли его сон. А вверху, над входом в пещеру, улыбалась им звезда, и не торопилась звать пастухов в пещеру. Пусть люди в пещере поспят. Потом она расправит лучи и замашет ими, созывая мир для приветствия младенца.
   А младенец спал, крепко сжав глаза и маленькие кулачки, ему было спокойно и тепло, животные дышали на него, посапывали, жуя свое сено, и смотрели на него, удивляясь тишине ночи.