Первый нефтепромысел

11

Первого апреля 1981 года я был вызван к начальнику НГДУ.

Уразбаев сказал, что принято решение назначить меня исполняющим обязанности начальника первого нефтепромысла. Объяснил, что положение дел там очень плохо, и оттого как я себя проявлю, будет зависеть дальнейшая моя карьера. На вечернем совещании руководителей служб, отделов и начальников цехов, меня представили как нового начальника нефтепромысла № 1. При этом Урал Насырович сказал, что я направляюсь на промысел для исправления сложившегося там положения. Мне, конечно, было тревожно – справлюсь ли?

         Первый нефтепромысел – старейший в НГДУ. С него собственно становление НГДУ и начиналось. Нефтепромысел в 1980-1981 годах переживал тяжёлые времена. Добыча нефти падала. Нефтесборные сети были старые и постоянно рвались. За неполный год сменилось два начальника.

       Юрия Андреевича Минаева, бывшего в 1969 году руководителем моей студенческой практики после первого курса института, осенью 1980 года понизили в должности. Он ушёл работать начальником смены ЦИТС. Промысел уже давно не выполнял план по добыче нефти. Однако решающим моментом послужило коллективное письмо рабочих, в котором они обвиняли начальника промысла в превышении служебных полномочий, выразившееся в том, что он в рабочее время заставил их бесплатно сварить себе гараж. В результате работы комиссии народного контроля гараж был оприходован бухгалтерией и стал собственностью НГДУ.

         Промысел возглавил молодой, подающий надежды Марс Сабитович Салимов, работавший до этого в Кушкуле. Полгода работы показали, что он не в состоянии выправить ситуацию. В течение неполного года я оказался третьим начальником нефтепромысла. Оценивая сегодня эту ситуацию должен отметить, что в целом, конечно, мне удалось выправить положение. Однако и ошибок я наделал тоже немало.

         Моим заместителем – старшим инженером нефтепромысла был назначен Марс Салимов. Старшим геологом работал Валентин Васильевич Шелепов. Геологом – Алевтина Коновалова. 

         С Валентином познакомился ещё раньше, в комнате общежития СУ-820 в Дёме. В этой комнате кроме него жил ещё Нажип Бахтияров и врач Дёмской поликлиники. Все молодые специалисты. Валентин в то время был переведён на первый нефтепромысел из Кушкуля. Там в Павловке ещё жила его семья. Мастерами бригад по добыче нефти были: района ГТУ-48 - Ильфат Апкаиров, ГТУ-6 – Нуретдин Байгильдин. Старшим механиком – мой сосед и товарищ по двору Риф Гарифуллин.

         Контора и база промысла находились в Курасково, в тесном соседстве с базами всех остальных цехов обеспечивающего и вспомогательного производства. Сама контора располагалась в двух небольших комнатах и предбаннике перед входом в них, на третьем этаже здания в котором находился ЦИТС.

        Перед нефтепромыслом стояла задача не только стабилизировать добычу нефти и выйти на план, но и пустить в эксплуатацию так называемую группу Волковских (по названию ближайшей деревни) месторождений, или просто Волково, расположенную в северо-западном направлении от Курасково. Кроме того, развитие промысла должно было осуществляться и в южном направлении, в районе населённых пунктов Авдон и Жуково. Залежи нефти в этих районах относились к Южно-Сергеевской группе месторождений. Весной 1981 года, на территории первого нефтепромысла работало два буровых станка. К концу 1982 года их стало двенадцать.

         Если геология продуктивных пластов третьего нефтепромысла – северной части Сергеевского месторождения была однотипна. Нефть залегала в девонских песчаниках. То нефтеносные пласты первого нефтепромысла имели более сложное строение. В северной части промысла – от села Красный Яр до Курасково нефть также залегала в девонских песчаниках на глубине более 2 километров. В районе птицефабрики в угленосной свите на глубине примерно 1,5 километра. В районе деревень Дмитриевка и Лесхоз в турнейских карбонатах на глубине 1,7-1,8 километров.

         Нефти всех этих горизонтов имели разные характеристики и свойства. Девонская и нефть, залегающая в пластах угленосной свиты – лёгкая, почти без вредных примесей. Турнейская – содержала в своём составе серу и отдавала приторным запахом тухлых яиц – сероводорода.

         Для подготовки нефти к дальнейшей транспортировке, она проходила обессоливание, обезвоживание и очистку от механических примесей в Сергеевском, или первом нефтепарке, располагавшемся недалеко от Курасково за птицефабрикой. В связи с разным компонентным составом и свойствами в нефтепарке были задействованы две технологические установки подготовки нефти. Одна готовила девонскую нефть. Другая – турнейскую. В этот же нефтепарк, на девонскую установку, приходила нефть четвёртого нефтепромысла – Узыбаша, и пятого – Бузовьязов. То есть продукция трёх нефтепромыслов поступала в один "котёл", смешивалась и обезличивалась. Четвёртый и пятый, новые нефтепромыслы, росли в добыче нефти. Первый имел падающую добычу, хотя и добывал больше чем каждый из них. В ЦИТСе при подсчёте суточной добычи нефти, всю недостачу списывали на первый промысел.

         Памятуя об успехе наших совместных действий с начальником правобережного нефтепарка Брязгиным, попробовал переговорить на эту тему с начальником первого нефтепарка Амиром Кутлубаевым. Натолкнулся на глухую стену непонимания и нежелание даже обсуждать эти вопросы. Попробовал договориться с начальником ЦИТС Муганлинским, неплохо ко мне относящимся. Тоже впустую.

         Оставалось только одно. Сжав зубы терпеливо сносить комиссарские проверки, критику руководства и быстрее запускать новые скважины на Волково. Добраться туда было непросто. От деревни Волково, расположенной на трассе Уфа – Казань, надо было на каком-нибудь вездеходе, а лучше на тракторе, проехать три километра по грязи и бездорожью до ДНС. Дорогу зимой никто не чистил.
 
         Однако прежде чем попасть туда и наметить программу действий пришлось заниматься ликвидацией серьёзной аварии на ДНС-48. Через неделю после моего вступления в должность ночью произошёл разрыв сварного шва в месте соединения выкидной линии насоса откачки ЦНС-180-1422 с магистральным трубопроводом, идущим в Сергеевский нефтепарк. Мало того, что нефтепромысел потерял в суточной добыче более 250 тонн нефти. Территория ДНС оказалась вся по колено залита нефтью, которая залилась даже под распределительное устройство энергообеспечения.

        Опытный оператор 5-го разряда, житель деревни Мударисово Харисов, всю ночь спал в вагончике и не выходил на территорию. Утром, когда мы с Салимовым приехали на ДНС, Харисов, спотыкаясь как во сне, ходил по колено в жиже из нефти, перемешанной с остатками снега. Сказав ему всё, что о нём думал, я отправил его домой.
         Собрав операторов первой бригады, и организовав зачистку территории срочно изготовленными для этой цели некими деревянными подобиями граблей только без зубьев, вызвал Рифа Гарифуллина со слесарями и сваркой. Уже ночью, без остановки скважин, нам удалось заварить, треснувший от вибрации шов, а также усилить его специально наваренным на место врезки фартуком, изготовленным из 325 миллиметровой трубы. А электрики, спустя неделю построив новый постамент за обваловкой ДНС, перемонтировали туда распредустройство.

         Виновнику аварии Харисову, по моей докладной был снижен разряд с пятого на третий. Видимо от сильных переживаний он заболел. Через некоторое время у него случился инсульт. Через пару лет он умер. Много раз, вспоминая этот случай, анализируя своё поведение, прихожу к выводу, что отправив его утром после аварии домой, я совершил ошибку. Надо было, несмотря на то, что мне было даже неприятно смотреть на него, оставить его.  Работая со всеми вместе, Харисов, уже пожилой мужик, наверное, смог бы быстрее адаптироваться, и возможно, не было бы такого печального исхода.

         Вообще, организация работ на первом нефтепромысле отличалась от Правого берега. Там, с утра все собирались вместе, обсуждалась предстоящая работа. Да и гараж был рядом, и вахтовые автобусы оставались под рукой, и в экстренных случаях можно было их использовать. Здесь всё было не так. Контора промысла была, как бы оторвана от операторов. Некоторые деревенские операторы вообще редко в ней появлялись. Вахтовые автобусы подчинялись диспетчеру УТТ. Чувствовалась разобщённость коллектива.

        Чуть позже я понял, что и мастера, Апкаиров и Байгильдин, больше занимаются решениями своих вопросов, а производство пущено на самотёк. Я понял, что если не найду решения этих вопросов, окажусь в такой же ситуации как и мои предшественники. Однако охватить всё невозможно. Решил начать с "тренировки" мастеров, да и всех цеховых ИТР. Вменил им в обязанность, чего раньше не было, вечером собираться у меня, докладывать, что сделано за день, намечать план работы на следующий день.  Ну и конечно усиленное внимание уделять развитию Волково.