Голубые розочки

История седьмая

Про счастливые и несчастные семьи в нашем доме и немного о моем отце

Зима в тот год долгая выдалась, суровая и так хотелось весны и тепла поскорее. Весна, конечно, пришла в назначенный по календарю срок, но на улице совсем не теплело. В общем, затяжная была весна. На улицу хотелось немыслимо, но мама боялась, что я снова заболею и приходилось сидеть дома, ждать настоящего тепла. Прогулки были редкими и короткими, рядом с подъездом, чтобы мама видела в окно.
После того, как мы познакомились и подружились со Снеговыми, в моей жизни появилось много новых и хороших впечатлений. А ещё — разнообразия. Теперь я с радостью ходила в гости к новым соседям и вскоре освоилась у них, как у себя дома. Мама дала один ключ тёте Але и она сама меня почти каждый день забирала к себе, если они не уходили куда-нибудь по своим делам. А когда она шла просто гулять со своими детьми - то и меня всегда брала с собой, а мама говорила, что она за меня спокойна, раз я с тётей Алей. И я к ним привыкла и уже не считала чужими. Они были очень добрые, заботливые и гостеприимные. Когда мама была дома, не на работе, то мы тоже приглашали их в гости к нам на чаепитие. Это всегда были весёлые и дружные посиделки, где мы с мамами сидели за столом все вместе и с нами играли в игры и загадывали загадки. Это всё придумывала тётя Аля, а моя мама тоже стала вместе с ней такой же придумщицей и мы очень весело проводили время вместе с нашими новыми друзьями-соседями.
Я была очень рада за маму, что она в лице тёти Али нашла хорошую подругу, которая любила детей и не сплетничала обо всех вокруг, не обсуждала всех соседей, как это делала Наткина мама, тётя Инна. Когда она раньше приходила к нам, то всегда рассказывала какие-нибудь слухи, что она где-то слышала, видела или ей по секрету рассказали. Но последнее время тётя Инна была занята своим новым кавалером и очень многое пропустила из жизни нашего дома, да и к нам не заглядывала уже давно. Когда она как-то прибегала, еще зимой, то всё было,  как обычно. Тётя Инна влетела в комнату и потащила маму к окну:
- Смотри в окно, скорее! Смотри, там наши новые соседи бельё вешают! - и начала судачить о том, что вот, надо же, какая у них любовь! Так, мол, не бывает! Это они нам специально показывают, какие они правильные, культурные,  из большого города приехали и какие мы тёмные провинциалы! Надо же! Бельё вместе вешают! Смотри! Смотри! Он встряхивает, вешает, а она прищепляет! Вот умора... ага, пошли домой. Он тазик понёс. Обнялись! Целуются! Хоть бы постеснялись людей!
И тётя Инна возбуждённо комментировала всё, что видела в окно. Мы тоже стояли рядом и смотрели из-за штор, как они дружно управляются по хозяйству. Так уж получилось, что стояли, смотрели, но не из любопытства или зависти, а потому, что в нашем дворе никто из мужей не помогал своим жёнам вешать бельё. Да и мужья были далеко не у всех. Вот у тёти Инны тоже не было мужа и Натка, как и я, росла без отца и мы обе смутно что-то помнили о них, а ещё меньше знали, какими они были, наши отцы и куда делись. Нам хотелось отцов, а нашим мамам, наверное, хотелось таких же мужей, как у тёти Али. Дядя Слава ведь и в магазин бегал, и мусор выносил, и детей нянчил, и стирал, и полы мыл, а никто другой так не помогал своим жёнам, тем более бы не пошёл вешать бельё. А дядя Слава называл свою жену Аленькой, никогда не кричал, а ещё он ей дарил цветы! Вот на Восьмое марта он принёс ей большой букет цветов и все долго судачили, откуда он взял такие цветы. Для всех это было удивлением, потому что все больше привыкли видеть совсем другие отношения. Те мужчины и отцы, что были в других семьях в нашем доме, были вечно уставшие, приходили поздно с работы, мы их почти и не видели. Они работали на руднике или автобазе и были простыми рабочими людьми. А дядя Слава был инженером с высшим образованием и работал начальником. Одним словом, тётя Инна их явно недолюбливала и ей не нравилось, что мы с ними общаемся.
Последний раз тётя Инна заходила к маме и сказала, что её зовут замуж и она думает, что надо соглашаться, что может и у неё получится счастливая семья. Говорила,что они с моей мамой — несчастливые, одинокие и несчастные, а дети растут без отцов. А вот Снеговы — семейные и счастливые и она тоже хочет создать счастливую семью. Мама спросила, любит ли она своего жениха, а тётя Инна сказала, что это не важно, он её любит и поэтому он тоже будет ей помогать по дому и по хозяйству, как новый сосед, да и у ребёнка теперь будет отец.
Потом тётя Инна к нам долго не заходила, а мы ещё больше сдружились со Снеговыми. И ничего, что мы одинокие и несчастные, а они семейные и счастливые. Нам это не мешало.
Поначалу нам было непривычно смотреть на их ласковые отношения в семье, а потом мы привыкли . Смотрели на чужое счастье и думали, что бывает же такое у людей! А раз бывает у других, значит, у нас тоже когда-нибудь будет.
Вскоре тётя Инна вышла замуж за своего Зиновия и стала семейным человеком. Ей теперь было не до нас всех, особенно одиноких и несчастных. Теперь она тоже стала счастливой. Какое-то торжество по этому случаю было, но никого из нашего дома туда не пригласили, даже маму, а после - мы их мало видели вообще.
Однажды Натка позвала меня к себе поиграть и я увидела этого дядю Зиновия наконец-то. Только и этот раз не удалось разглядеть толком: мало того, что его из-за стола не было видно, одна голова торчала, лысая, да и та вся в муке! За большими очками только острые колючие глаза и взглянули на нас резко и с недовольством — мы явно помешали, отвлекли от важного дела! Он сидел на кухне-кладовке и лепил пельмени. Весь скукошился над своим творением и губы от усердия закусил. Я поздоровалась с ним. Он поднял голову, спросил строго у Натки с тем же недовольством, кого это она притащила в дом без его спроса. Натка сказала, что ей мама разрешила, что я её подружка из квартиры напротив. Зиновий спросил, кем работают мои папа и мама. Натка сказала, что папы нет, а мама работает на башенном кране и строила этот дом. Я, конечно, могла и сама ответить, но Натка меня опередила — она лучше знала, что говорить, а что не надо этому Зиновию. А я стояла и смотрела, как он лепит пельмени. Они были очень-очень маленькими и он сидел, низко склонившись над ними и пересчитывал, старательно шевеля губами - мы его вообще уже не интересовали. Меня удивили такие малюсенькие пельмени. У нас если и делали по праздникам, то большие. Мама говорила, что ей некогда и шутила, что так вот взял один — и наелся! И я спросила у дяди Зиновия, почему пельмени такие маленькие. Он на секунду выглянул из-за стола и сказал с явным недоумением (мол, как можно не знать такие элементарные вещи?) :
- Девочка! Пельмени должны быть не больше пятикопеечной монеты! - и снова продолжил своё занятие, а Натка потащила меня за руку с круглыми глазами и я поняла, что она его боится. Я предложила ей пойти к нам и мы тихонько, на цыпочках, проскользнули мимо непонятного Зиновия. А у меня было свободно, спокойно и мы поиграли в мой сказочный домик на окне.
Вскоре Натку отправили жить к сестре тёти Инны, которая жила одна и забирали её иногда на выходные домой, а после окончания школы сразу отправили к бабушке с дедушкой куда-то на Украину и мы очень долго потом не виделись с моей подружкой.
Зато я подружилась с Ариной и Кариной, но это были совсем другие отношения. А ещё я очень полюбила маленькую Маргошу и часто помогала тёте Але с ней нянчиться.
Так у меня появилось новое занятие, новый интерес — к маленьким детям. Мне доставляло огромное удовольствие возиться с Маргошей! Она была такая красивенькая, пухленькая, как куколка, только настоящая. Вот тётя Аля не была красавицей в моём понимании, да и все соседи говорили, мол, чего это дядя Слава в ней нашёл? У неё был большой нос картошкой, большие губы и большие очки, которые сильно увеличивали глаза и они казались ещё больше, чем есть на самом деле. А свои светлые волосы она закручивала высоко на макушке кольцом и закалывала шпильками. Но я быстро к ней привыкла и уже не замечала, что она не красивая. А вот дядя Слава был высокий, чернявый, видный такой, хоть и немного с конопушками и тоже в очках. Он ходил в костюме, всегда аккуратный такой и казался мне очень красивым. Во всяком случае, он отличался от всех мужчин нашего двора и всех, кого я видела раньше. Тётя Инна же звала их «Семейством очкариков», а они знали и только смеялись над этим, говорили, что зато всех хорошо могут разглядеть. И чего она злилась? Сама тоже очки носит, и Зиновия нашла себе — тоже «очкарик» ведь! Я думала,думала и решила,что очки помогают создать счастливую семью. Вот тётя Инна тоже, наконец-то, создала! Интересно, а дети тоже должны носить очки или им не обязательно? У Снеговых вот старшенькие тоже в очках и тоже не поймешь, на кого они должны быть больше похожи,чтоб тоже потом у них были счастливые семьи?
Арина была похожа на папу, тоже чернявая и с конопушками, а Карина — не знаю, на кого, я не разобралась, светленькая вся такая и тоже красивая девочка. А вот Маргоша вообще у них была настоящая красавица, для меня она была самая-самая красивая из всех детей, что я видела. Запутали совсем меня эти взрослые!   Счастливые...Несчастные...Столько надо всего понять!
Так вот, Арина и Карина не очень-то рвались нянчиться с младшей сестрёнкой. Сполна нанянчились, видимо. А я с радостью помогала тёте Але. Мы её и переодевали вместе, и кормили и даже купали. И спать я её ловко укладывала —  пела песни и про Дозора читала, как своей кукле и она тоже меня слушала.Тётя Аля звала меня помощницей, говорила: »И что бы я без тебя делала!» и даже оставляла со мной и Карину, и Маргошу, когда бегала в магазин или встретить Арину со школы. Мне нравилось быть с ними. С ними было интереснее, чем с Наткой, Надькой, а тем более, когда я совсем была одна. И время пролетало быстрее, всё ближе были весенние тёплые дни.
Однажды, когда я играла с Маргошей,за мной пришла мама. Она вернулась пораньше с работы и я была очень рада. Тётя Аля спросила маму, почему она не повезёт меня в большой город и не отдаст в балетную школу? Есть такие школы. Вот её сестра, оказывается, окончила такую школу и работала балериной! И тётя Аля может ей написать письмо и та поможет, потому что у девочки (у меня, то есть, как я поняла!) есть способности и надо учиться! Вот она в этом понимает и если бы её девчонки были способны к балету — она бы учила обязательно!
- Но они в папу. Будут математиками. А Маргоша тоже себя уже проявляет, вот она будет танцевать, как подрастёт. И тебе не стоит время терять, надо девочку учить. Тем более, она сама так любит балет! - сказала тётя Аля моей маме. Но мама внимательно выслушала и грустно улыбнулась. Я с замиранием сердца ждала ответ!
- У нас в семье уже был один танцор, больше не хочу. Потом мы с тобой, Аля, поговорим об этом! - сказала мама и мы пошли домой.
Конечно, я не успокоилась и пристала к маме с расспросами. Тут я и узнала, что мой папа любил танцевать и даже занимался в свободное время в каком-то ансамбле, а ещё ездил с концертами и маме хватило этой самодеятельности сполна, больше не надо! Я очень расстроилась и чуть не заплакала. Тогда мама сказала, что не любит говорить на эту тему, что когда я вырасту — то сама всё пойму. А сейчас она меня никуда не отдаст и никому, потому что очень любит и нам хорошо вдвоём. А ещё потому,что я много болею — какой тут балет может быть? Лучше мама будет почаще приходить пораньше и я буду ей показывать свои концерты, а она не будет сразу засыпать, а будет слушать все мои стихи, песни и даже научит меня новым. И танцевать мы будем вместе. А ещё и тётю Алю с девчонками позовём и устроим настоящий праздник.
И я успокоилась. В конце концов, буду смотреть балет по телевизору. А домашние концерты — это тоже очень здорово. Мы уже пробовали и всё получалось очень увлекательно и весело, как прям по-настоящему. Как в телевизоре или как в клубе мы видели артистов — мы тоже постараемся. И всё получится. И в конце концов, отец-то тоже у меня есть, как у всех. Ну, живёт отдельно — так и не у меня одной так. Ну, танцует где-то... Ну, и пусть себе танцует за нас всех!
Главное ведь в том,что мы с мамой вместе и у нас, пусть и маленькая, но тоже дружная и счастливая семья!
(продолжение следует)