Когда-нибудь простимся

 Глава 5
1950-е годы

   А на следующий день топили баню. В предбаннике Витя увидел на скамье смену белья, заботливо приготовленную матерью. Мылся со старшим братом Колей, приехавшим на денек, чтобы увидеться с ним. Парились с наслаждением, не торопясь, растягивая удовольствие. А когда вернулись в дом, вошли в переднюю комнату и, ополоснув лицо из рукомойника (так были приучены с детства), сели за накрытый стол.
   Самовар уже весь изошелся паром - и пыхтел, и гудел, и никак не мог угомониться, видать, истомился ждать всех к столу. Чай был такой горячий, что даже отлив его из чашки в блюдце, долго не удавалось остудить, отчего все сидящие за столом, держа блюдца руками, согнутыми в локтях, старательно дули-студили, обжигая губы. Но все это того стоило - из колодезной воды чай был божественным.
   Приезд брата взволновал Витю, ведь Коля, работавший в леспромхозе, еле вырвался домой, чтобы успеть застать младшего брата. Сколько было разговоров! А сколько общего у них в характере - оба добрые, трудолюбивые, без ума от рыбалки, и еще очень любили птиц, любых - хоть больших, хоть маленьких, и никогда не убивали их.
   Поэтому и нелюбовь к поздней осени была понятна - это время отлета птиц на юг, время расставания...Когда вожак, собирая все птичьи стаи в одно целое, начинает громким гортанным криком созывать всех птиц на одно определенное для взлета место. И звенящая тишина леса будет нарушена разноголосьем птичьего клича, на грани нервного срыва, с нотками плача в крике. И когда вся эта лавина из птиц, юных, зрелых и постарше, взмывает в небо единым черным клином - природа замирает, как бы дав возможность всем крылатым проститься с родиной : старенькой ламбушкой, милым сердцу прудиком, речушкой-егозой и озером - бесконечным и могучим. Проститься со всем тем, что когда-то было так любо и дорого сердцу.
  Пролетая над родиной, может в последний раз, птицы летят медленно, нехотя, грузно, собирая по пути всех своих собратьев, отставших или замешкавшихся в суматохе общего сбора. Журавли - курлычат с надрывом, гуси - летят низко, не торопясь, а лебеди...белые лебеди - не нарушают в небе свой строй в клине, летят ровненько. И птичий истошный прощальный крик еще долго будет доноситься со всех уголков бездонного хмурого неба.
  В эти минуты Коля и Витя всегда махали вслед улетающим птицам. Долго стояли и все смотрели и смотрели с грустью и тоской на удаляющуюся черную точку, надеясь, что, может, хоть кто-нибудь вернется весной...
   ...А весной в небе наступал такой переполох - птицы не просто летели, возвращаясь домой, они вытворяли что-то несусветное : кто-то чирикал на самой высокой ноте, кто-то щебетал, как нашкодивший птенец, кто-то насвистывал, играючи вертыхаясь* в небе. Птичий гомон был на всю вселенную : вернулись, долетели!... Небо, казалось, сотрясалось от громких радостных криков, и хаотичный полет птиц сводил с ума всех взирающих на это действо. Никакого клина с вожаком не было и в помине - все вытворяли не пойми что, и эту птичью радость нельзя было остановить.
   И братья тоже ликовали, бросая свои кепки в небо, и свистели, поддерживая неугомонное птичье счастье.
   И, глядя на этих птиц, больших и маленьких, красивых и не очень, Коля и Витя всегда удивлялись - это как же надо любить родину, чтобы, превозмогая все трудности дальнего полета, суметь невозможное сделать возможным, еще раз как бы показывая всем живущим на этой земле - как велико стремление увидеть родину снова, хоть одним глазком, а там - будь что будет...