Христиан-Ганс. Большая игра

Глава 8. Настя. Обновки

          Нет, Настенька не забыла своего Ганса-Христиана. Она скучала без него, но ведь невозможно грустить постоянно, когда тебе только-только исполнилось девятнадцать! И Христиан-Ганс с его изысканно-вежливым обращением, цветами, историями, конечно, не мог не занять некоторое – и не такое уж маленькое! – место в её жизни. Ей нравилось разговаривать с ним, ей льстило его внимание. Никогда ещё за ней не ухаживал такой красивый, обходительный, "взрослый" человек. С Гансом-Христианом всё было как-то по-другому. Он держался с Настей как ровесник, сыпал шуточками, иногда поддразнивал и потом смеялся вместе с ней. Ей было с ним легко, как с самой собой: он был такой близкий, понятный, родной… А Христиан-Ганс вёл себя так, как до сих пор она видела только в кино: дарил цветы, говорил комплименты, целовал руку. С ним она чувствовала себя героиней какого-то сказочного фильма и так хотелось, чтобы этот фильм продолжался и продолжался!
          Может быть, если бы она осталась в Тёмном королевстве, в доме Ганса-Христиана, среди его друзей, ей бы и в голову не пришло принимать ухаживания кого-то другого, пусть даже такого обаятельного Христиана-Ганса. Но здесь, в Мире, о Гансе-Христиане напоминала только «КОФЕшка», где они познакомились и где она осталась хозяйничать, да рыжий Арлекин – тряпичная кукла, подаренная ей Шутом в самом начале знакомства.
          Арлекин – первое, что она видела, открывая глаза. Он сидел в кресле у окна, каждое утро встречая её пробуждение своей озорной улыбкой, и Настя улыбалась ему в ответ.  Он был как привет от Ганса-Христиана. Настя привыкла, возвращаясь по вечерам из «КОФЕшки», рассказывать ему, как прошёл день, и ей казалось что Арлекин одобрительно и сочувственно кивает в ответ.
          Но вчера, когда Настенька вернулась домой и собиралась по привычке поведать Арлекину свой день, ей вдруг почудилось, что он смотрит на неё грустно и укоризненно. И она не пожаловалась, как собиралась, на упрямую дверь из-за которой не смогла показать своему новому другу чудеса магазинчика.
          Уже лёжа в постели, Настя подумала, что это не первое событие в её жизни которое она утаила от смешного рыжего Арлекина. Она не рассказала ему, как неловко чувствовала себя, когда Христиан-Ганс пригласил её на открытие выставки какого-то своего приятеля-художника. Там было много людей, и со всеми её новый друг был знаком, все приветствовали его, заговаривали с ним, он отвечал, смеялся, шутил, а она вдруг ощутила себя в их компании чужой. И не просто чужой… Они были такие нарядные, такие "прикинутые", а она в своих дешёвых джинсах и простеньком свитерке выглядела (как ей показалось) приехавшей из деревни… Может быть никто, кроме неё самой, этого не подумал, скорее всего на неё никто просто не обратил внимания, но Насте показалось, что друзья Христиана-Ганса перешёптываются у неё за спиной и смеются над ней, белой вороной в их изысканном кругу… Она постаралась потихоньку уйти, надеясь, что Христиан-Ганс, увлечённый беседой не заметит её позорного бегства. Но он заметил и вышел вслед за ней, нашёл её на скамейке за кустом сирени, куда она спряталась, чтобы в тишине и одиночестве попереживать из-за своего "конфуза"  (как говаривала бабушка).
          – Что ты убежала? Тебе плохо? Ты заболела? – в голосе Христиана-Ганса ей послышалось искреннее беспокойство, и она неожиданно для самой себя вдруг горько расплакалась. А он как-то сразу понял причину её огорчения, вытер ей слёзы своим платком и серьёзно сказал:
          – Не стоит плакать из-за такой ерунды. Завтра мы с тобой всё исправим.
          Она не очень поняла, что он имеет ввиду, но плакать перестала. А назавтра Христиан-Ганс взял её как маленькую за руку и повёл по каким-то роскошным магазинам, она в такие и не заходила-то никогда, только удивлялась, когда случалось проходить мимо: неужели там кто-то что-то покупает? – по крайней мере, она никогда не видела там никого, кроме продавцов, скучающих у красивых витрин.
          И вот теперь она сама оказалась в этом волшебном мире модных обновок, среди огромных зеркал, сияющих люстр и великолепных нарядов. Христиан-Ганс о чём-то говорил с продавщицами, ей приносили какие-то вещи. Голова её шла кругом, она машинально, почти не сознавая, что делает, переодевалась в примерочной, её как куклу поворачивали перед зеркалом, а Христиан-Ганс смеялся и спрашивал:
          – Тебе нравится? Что ты молчишь?
          Она вернулась домой, нагруженная свёртками и коробками. Христиан-Ганс довёз её до самого дома, но из машины не вышел, ей пришлось выгружать и нести всё самой. Настя поняла, что он почему-то не хочет попадаться на глаза её бабушке. Это показалось ей непонятным, но, совершенно ошалев от магазинов, она никак не отреагировала на эту странность своего обычно предупредительного друга. От всех событий дня, примерок-обновок голова шла кругом, Настя была как в тумане… Однако вечером, когда немного пришла в себя от пережитых волнений, цыганочка сообразила, что получается как-то совсем уж некрасиво: почему она согласилась, чтобы он покупал ей все эти наряды? С какой стати?
          На следующее утро Настя битый час крутилась перед зеркалом, примеряя обновки и жалея только об одном, что никто её не видит. Ну не в «КОФЕшку» же идти кофе подавать в таком-то прикиде! Показалась бабушке, но та только головой покачала:
          – Оно, конечно, красиво, только прежние-то одёжки больше тебе подходили, а в этом ты ровно чужая,  словно и не моя Настёна…
          Настя фыркнула, переоделась и побежала в свою «КОФЕшку».
          Когда пришёл Христиан-Ганс, она вспомнила свои вчерашние сомнения, собралась с духом и строго сказала, заливаясь румянцем:
          – Спасибо тебе за заботу, но я не могу принимать такие дорогие подарки! Я тебе обязательно отдам, сколько бы это ни стоило!
          А он засмеялся и сказал:
          – Ну конечно, отдашь! Не бери в голову! Я только хотел порадовать тебя, чтоб ты больше не плакала из-за таких пустяков, мы же друзья.

Продолжение https://proza.ru/2022/05/08/147