Полынья

Глава 7

Агнесса сузила зеленые глаза и осторожно переспросила:

– На дыбу?

– Да. Причем неумело. Если бы это делал опытный палач – от суставов бы ничего не осталось, и таким роскошным фехтовальщиком он бы больше не был.

– А дальше?

– Хозяин сбегал вниз и принес бутылку с остатками коньяка, это помогло немного успокоить боль, и мы оставили гостя отлеживаться. Рано утром, спустившись вниз, я узнал, что постоялец попросил хозяина послать кого-нибудь из слуг за парой новых рубашек. Позже он даже вышел из своей комнаты к завтраку. Уж не знаю, чего ему это стоило, но вышел. Белый как мел, но свежевыбритый и в чистой рубашке. И я понял, что ему не за сорок, как мне показалось вчера, а около тридцати. Ну, может, чуть больше. Герцог Роберт с Адрианом завтракали за соседним столом, мы с Бруно – вы его знаете, это управляющий – сидели рядом, чуть в стороне от них. Слуги, ехавшие с нами, ели в комнате для челяди. Герцог и Адриан уже допивали кофе и были готовы двинуться дальше, но тут на постоялый двор примчался посыльный. Он вертел в руках запечатанное письмо и что-то нес на никому не понятном языке, из всей его речи можно было разобрать только «Роберт» и «Стейнбург». Герцог взял письмо и распечатал его, но оно тоже оказалось на незнакомом языке.

– Так и не прочитали? – спросила Агнесса.

– Прочитали. Гость из-за соседнего стола еле слышно сказал герцогу, что посыльный говорит на языке алирцев, и добавил, что если надо, готов помочь с переводом. Герцог кивнул, и гость – как вы уже поняли, это и был Эдгар, – обратился к посыльному. Тот, наконец услышав понятную ему речь, обрадованно замахал руками, словно пытался подкрепить жестами свои объяснения. Что в письме – он не знал, но послали его именно к герцогу Роберту. Весть о том, что герцог едет на юг и уже ночует в привычном месте, разнеслась быстро, и хозяева частных пансионов стали присылать свои предложения. Вот и этот гонец принес запечатанный пакет с описанием роскошных комнат у самого моря – но хозяин комнаты был алирцем и никакого другого языка не знал, поэтому и письмо написал по-алирски.

– Как же он с гостями собирался объясняться? – удивилась Агнесса.

– Да он, как потом оказалось, этот дом только что купил – специально под сдачу. Собирался нанять людей, да пока не успел.

– Понятно. И этот Эдгар перевел письмо?

– Да. А его высочество как раз хотел к осени подыскать себе секретаря и толмача – прежний уже совсем плохо видел, читал с лупой, а писать и вовсе едва мог. Они сразу договорились, но герцог Роберт собирался тут же двинуться дальше к морю, а Эдгар еще не мог ехать. Он даже в карете и полмили не выдержал бы, не то что в седле. Да и лошади у него не было. Но его высочество сказал, что собирается остановиться возле Белого Мыса, где проводит лето из года в год, и будет ждать там. Белый Мыс – городишко крохотный, и найти там герцога со всем двором нетрудно. На том и договорились. После завтрака мы отправились дальше и уже вечером добрались до Белого Мыса, а через несколько дней приехал и Эдгар. В простом на вид, но страшно дорогом дорожном костюме, уж я-то разбираюсь. И на высокой серой кобыле.

Вильгельм замолчал. Агнесса нетерпеливо вскинула голову, словно показывая, что ждет продолжения, но герцогский врач больше ничего не говорил.

– Все? – спросила она.

– Да.

– А потом? Может, вы на что-то обратили внимание, когда он уже работал у герцога и жил в доме?

Ее собеседник на миг замялся, и Агнесса, почувствовав это сомнение, поняла – что-то его насторожило или показалось странным. Она мягко улыбнулась.

– Большая удача для его высочества – человек, владеющий столькими языками. Эх. В нынешних университетах так не учат.

– Да и его учили явно не этому, – выпалил вдруг Вильгельм.

Агнесса побоялась передавить и не стала переспрашивать, лишь с интересом взглянула на врача, но тот уже осмелел и начал говорить дальше.

– Переводчик, секретарь, тоже мне! – скривился он. – Это что ж такое надо переводить, чтобы столько разных шрамов на теле было?

Вильгельм снова замолчал, словно испугавшись, что сказал лишнее.

– Получается, вы с ним встретились около года назад? Как раз перед летом? А точнее – не вспомните? – словно невзначай спросила Агнесса.

– О, это я вам совершенно точно могу сказать. На следующий день, когда мы приехали в Белый Мыс, весь городок был украшен цветами – праздновали последнюю неделю весны. В Белом Мысе всегда ее празднуют.

– Значит, это был конец мая?

– Двадцать пятое мая. Праздник из года в год проходит именно в этот день. Значит, в трактире мы ночевали с двадцать четвертого на двадцать пятое.

Агнесса снова заулыбалась, потом молча положила серебряную монету на стол и плавным жестом придвинула ее к Вильгельму.

– Спасибо. Не нужно так волноваться, вы не сделали ничего противозаконного и ничего плохого. Уходите отсюда спокойно – так, как вы обычно выходите из кондитерской, где попробовали прекрасный десерт. Я уйду позже.

Герцогский врач закивал и кинулся к двери кабинета.

– Спокойнее, спокойнее, – мягко улыбнулась Агнесса.

Она подождала несколько минут, потом приоткрыла дверь и подозвала прислугу.

– Хотите еще что-то заказать?

– Да. У вас так мило, сидела бы и сидела. Еще кофе и шоколадного печенья, хорошо? И что-нибудь почитать, полистать. Хочется отвлечься.

– У нас нет книг, извините.

– Знаю – вы же кондитерская, а не библиотека, – засмеялась она. – Но подшивки газет вы собираете, это я тоже знаю. Я бы полистала что-нибудь старое, за прошлый год. Есть?

– Конечно. И «Городские вести», и «Новости Стейнбурга».

– Замечательно! Принесете мне все номера за апрель-май, можно? Спасибо огромное! – Агнесса снова улыбнулась, и зеленые глаза лукаво заискрились.
Динара до последнего не могла поверить, что ей удалось сбежать, – но погони за спиной не было. Она долго петляла по незнакомым лесным тропинкам, но наконец заметила, как впереди редеют ветки, и увидела, что тропинка выводит на широкую, хорошо укатанную дорогу. Просохшая после схода снега земля была твердой, по такой дороге вороной мог лететь как птица. Конь уже немного успел отдохнуть на шагу, теперь Динаре надо было убираться как можно дальше.

Куда? Налево или направо?

Она быстро посмотрела в обе стороны. Никаких отличий. И там, и там дорога уходила в лесную гущу, наверняка она ведет от жилья к жилью. Стейнбург довольно далеко, а вот небольшие городки – Лоттен и Колм – где-то совсем рядом. Динара никогда не бывала ни в Лоттене, ни в Колме, но знала, что они неподалеку. Может ли эта дорога как раз идти от одного из них до другого? Может идти, а может и не идти.

Динара опустила голову, скользнула взглядом по обручальному кольцу, которое день назад Адриан надел ей на правую руку, и решение тут же было принято: степнячка повернула налево, выехала на дорогу и пустила вороного размашистой рысью. Если встретится какой-нибудь всадник или повозка – можно спросить, куда ведет дорога. Если нет – рано или поздно на пути попадется деревня или придорожный трактир, где тоже можно будет узнать, что тут в окрестностях.

Вскоре Динара заметила впереди экипаж, ехавший в ту же сторону, что и она. Девушка тут же чуть ускорила коня, который и так был намного быстрее экипажа, и в два счета почти догнала почтовую карету. Кучер услышал топот копыт сзади, обернулся, увидел летящего вороного и испуганно хлестнул свою лошадь вожжами.

– Не бойтесь! – крикнула ему Динара на стейнбургском наречии, надеясь, что ее поймут. – Не бойтесь, я не сделаю ничего плохого, просто хочу спросить дорогу!

Она поравнялась с экипажем. Кучер, увидев молоденькую девушку, перестал нахлестывать лошадь, но все равно смотрел настороженно.

– Вы меня понимаете? – спросила степнячка.

– Да.

Динара улыбнулась. Она понимала, что выглядит очень подозрительно: великолепный конь без сбруи, молоденькая всадница, одетая по последней моде, но коротко остриженная, и никакого сопровождения, – все это могло насторожить кого угодно.

– Я заблудилась, – снова улыбнулась она. – Скажите, пожалуйста, куда ведет эта дорога? Доберусь я в Колм или в Лоттен?

Кучер напрягся еще сильнее.

– Хорошо ж вы заплутали, – пробурчал он. – И Колм, и Лоттен у нас за спиной, и ни туда, ни туда засветло не доехать даже на таком коне, как у вас.

– А есть ли какой-нибудь город у нас впереди?

– Аста.

– Далеко?

– Я буду там к вечеру, но вы доскачете куда раньше. Все время прямо, не собьетесь.

– Спасибо!

Степнячка понеслась вперед, почтовый экипаж остался у нее за спиной. Значит, Аста. Это и удивило, и обрадовало Динару. С одной стороны, девушка оказалась намного дальше, чем думала, и сердилась сама на себя, что так ошиблась, оценивая расстояние. С другой стороны, Аста была уже не во владениях герцога Роберта, и значит, едва ли кто-то там станет всерьез искать Динару. И городок был ей хорошо знаком – именно здесь она провела целых два года, когда по настоянию отца училась в классической дамской школе.

Еще через полчаса Динара увидела знакомый широкий ручей и мостик и, не подъезжая пока к городу, свернула в густой перелесок. Шея и грудь вороного были мокрыми от пота, надо было дать отдохнуть коню и немного набраться сил самой – от голода и слабости у нее темнело в глазах. Взгляд девушки снова упал на обручальное кольцо, и Динара вздохнула: этот кусочек золота она даже не сможет продать. Точнее, сможет, но не здесь – на кольце был родовой герб герцога Роберта, наверняка знакомый каждому здешнему ювелиру. Аста хоть и не в герцогских землях, но совсем недалеко. Здесь и говорят по-стейнбургски, и газеты из герцогской столицы пару раз в неделю привозят.

За время, проведенное в плену у чернокрылых, Динара сбилась со счета и не понимала, какой сегодня день недели. Работает ли рынок? На рынке в Асте всегда промышляли гулялы: женщины гадали прохожим на картах, а дети клянчили милостыню, а иногда и просто ловко шарили по карманам посетителей. Им-то Динара и собиралась продать вороного. Да и кольцо, которое нельзя показать ювелирам, гулялы вполне могут купить. Конечно, скорее всего, и кольцо и коня у нее попытаются отнять, – но степнячка держалась начеку и была готова за себя постоять.
Себастьян бросился в атаку с первого мгновения, почти не тратя времени на разведку и прощупывание соперника. Он был выше и крупнее Эдгара и явно собирался повыгоднее применить свой рост, длинные руки и силищу. Эдгар спокойно защищался, иногда немного отступая.

– Пятишься? – ухмыльнулся чернокрылый, ускоряя движения. – А чего нарывался-то, если боишься?

Он нанес сокрушительный удар сверху, стараясь рассечь противника от плеча едва ли не до пояса, – но Эдгар без особого труда увернулся и тут же отступил еще на шаг. Чернокрылый, разъярившись от неудачи, ринулся вперед с удвоенной силой. Эдгар отбил новый удар.

– Эй, я не собирался вообще-то вас убивать, – бросил он Себастьяну. – Но, похоже, придется.

– Храбришься? Пятишься, но шутишь?

– Ага.

Чернокрылый почувствовал близкую победу и, окончательно распалившись, опять кинулся вперед. Эдгар снова отступил.

– Да что ж вы до меня дотянуться не можете, – улыбнулся он. – Ладно, показываю один раз: перенос, укол, готово.

В следующий миг острие его шпаги вышло из спины Себастьяна. На пару секунд время словно остановилось, насаженный на клинок чернокрылый растерянно заморгал, изо рта у него хлынула кровь, пальцы разжались, оружие полетело вниз. Эдгар выдернул свою шпагу, подхватил противника и, не давая ему упасть, осторожно опустил на землю. Двое спутников Себастьяна замерли в стороне и, видя, что тот еще жив, явно не смели броситься в бой без команды.

– Черт, – выдохнул чернокрылый. Голос его был так слаб, что Эдгар еле разбирал слова, а стоявшие в стороне и вовсе ничего не слышали. – Я ведь знаю этот укол. «Коралловый аспид». Им владел только… – он вдруг замолчал, напряженно всматриваясь в лицо соперника. – Как я сразу не понял… черты, глаза… Потому ты и полез на троих один – предателю жизнь не мила?

Он силился еще что-то сказать, но задрожал, обмяк и отяжелел на руках Эдгара. Тот, выждав еще несколько мгновений, бережно положил затихшего чернокрылого на затоптанную траву, потом поднялся и, невозмутимо повернувшись спиной к двум оставшимся противникам, шагнул в сторону. Эдгар подобрал шпагу Себастьяна и пристроил ее рядом с телом, почти вложив в мертвые пальцы, потом снял с себя куртку и закрыл лицо убитого. Только после этого он обернулся к оставшимся.

– Разминка удалась. Кто следующий? Или оба сразу?

– Ты его убил! – взревел наконец один из них и рванулся вперед. Второй удержал его, не пуская.

– Да.

– Подождите, – вмешался вдруг второй.

Оба говорили на наречии Стейнбурга, но не слишком бегло. Эдгар перешел на язык Ирбистана:

– Чего ждать?

Значит, этот второй – следующий по старшинству после погибшего Себастьяна.

– Ты, парень, вообще как тут оказался? – спросил второй.

– Мимо ехал, – усмехнулся Эдгар. – Работу ищу, – быстро добавил он и тут же отвел взгляд в сторону.

– А что умеешь?

– А вы не видели? Показать еще раз? Выбирайте, на ком из вас. Палочки тянуть будете, или как?

– Да не кипятись ты! – произнес чернокрылый уже спокойнее. – Допустим, найдется у нас для тебя работа. Драться надо будет много. С мужчинами ты умеешь, вижу. А на женщин или детей сможешь накинуться?

Эдгар вложил шпагу в ножны, неторопливо поправил кожаную портупею и только потом ответил:

– Смотря как платят.

Его собеседник понимающе кивнул.

– Я Симон, а это Мартен, – он качнул головой в сторону своего напарника. – Мы не решаем, кого брать, а кого нет. Себастьян мог решать, мы – нет. Но люди нужны, и работа есть. Давай так: переночуем, а поутру поедешь вместе с нами и поговоришь со старшим. Если договоритесь – хорошо, нам такие парни нужны.

– Переночуем, говорите? Чтобы вы меня ночью прирезали?

– Прирежешь такого, как же. Идем.

– Похоронить бы его по-хорошему, – Эдгар кивком указал на тело Себастьяна.

– Трактирщик за полнормы все уладит.

– Какой-нибудь обряд над ним нужен?

Симон ухмыльнулся:

– Никто из не принадлежит ни к какой вере. И семей не имеет. А место на кладбище и запись в сельской канцелярской книге трактирщик устроит.
Последние полторы-две мили перед въездом в Асту дались Динаре особенно тяжело. Степнячку совсем покинули силы, и она еле держалась на спине вороного. Может быть, ей стало бы легче, если бы в лесу у ручья она, давая напиться коню, и сама сделала несколько глотков воды, – но Динара не решилась спешиться, побоявшись, что потом просто не сможет снова взобраться на лошадь. Она попробовала направить вороного на глубину, чтобы наклониться и дотянуться до воды, не спешиваясь, но ручей оказался совсем мелким. Может быть, у нее и хватило бы гибкости все-таки зачерпнуть немного воды ладонью, но рисковать Динара не стала – от любого наклона или подъема у нее все меркло и плыло перед глазами. Еще и вороной, почувствовав нарастающую слабость всадницы, стал артачиться. До Асты оставалось совсем немного – Динара помнила, что с последнего холма уже будут видны городские стены, а там всего пять минут бодрой рысью вниз. Она решила, что как-нибудь доедет.

На вершине холма, на самом перегибе дороги, вороной, словно издеваясь, встал как вкопанный.

– Ах так? – прошипела степнячка, потом собралась, быстро выхватила из-за пазухи спрятанный там охотничий нож и на четверть клинка всадила его в круп. Конь ответил высокой свечкой, Динара едва успела наклониться вперед и обхватить шею вороного. Она удержалась, но, разозлившись и совершенно потеряв самообладание, снова ткнула лошадь ножом, теперь уже глубже. – Ты у меня на колбасу пойдешь, скотина!

На это раз у вороного словно выросли крылья, он во весь опор помчался по дороге и через пару минут влетел в распахнутые ворота. Оказавшись наконец в городе, Динара остановила коня, успокоила его и направила тихим шагом по главной улице – к рынку. Какой сегодня день, она так и не вспомнила. Оставалось просто надеяться, что рынок работает.

Кочевница не любила города, но сейчас поняла, что даже рада видеть знакомые улицы Асты и большие каменные дома, слышать городской шум – разговоры, крики продавцов-лоточников, стук копыт по мостовой и грохот повозок. Рынок был открыт, у самого входа крутилась молодая женщина из гулял – яркая, горластая, она была окружена кучей маленьких детей.

– Стой, красавица, дай я тебе всю правду скажу – что было, что будет, чем сердце успокоится! – кинулась она к Динаре.

Та наконец спешилась, изо всех сил стараясь не упасть, и, придерживая коня за сплетенный из пояса недоуздок, повернулась к гадалке:

– Что было – я и сама знаю. Ты мне скажи, кому из ваших я коня продать могу?

– Этого? – женщина жадно окинула взглядом лоснящегося вороного.

– Этого.

– Конь-то краденый.

– Кто бы говорил! – рассмеялась Динара. – Краденый, не спорю. Но от пяти некраденых уйдет, как птица. Да и искать его точно никто не станет, а если вдруг кто его признает – крика не поднимут.

– Складно говоришь, яхонтовая.

– Зови-ка кого-нибудь из ваших мужчин, пусть коня посмотрят. Много не попрошу, но и за бесценок не отдам.

Гуляла изучающе посмотрела на степнячку, кивнула и тут же цепко ухватила за ухо одного из ребятишек.

– Быстро в «Шестерку треф», приведи сюда Бартоша. А ну бегом!

Грязные голые пятки засверкали, удаляясь, и мальчуган исчез за ближайшим поворотом. Гадалка снова посмотрела на Динару.

– А не боишься, что я жандармов позову?

– Не боюсь.

– Да ты же на ногах едва держишься! – заметила гуляла.

– Не твое дело.

«Шестерка треф», видно, была совсем рядом – из-за поворота выскочил мальчишка, а за ним важной неторопливой поступью шествовал старый гуляла. Его роскошные кудрявые волосы и пышные усы были совершенно седыми, казалось, там не осталось ни единого черного волоска. А вот темные глаза на смуглом лице блестели ярко и живо. Не обращая на кочевницу никакого внимания, он о чем-то заговорил с гадалкой. Динара не знала их языка. Она молчала и стояла рядом, дожидаясь, когда этот Бартош ее заметит. Почему-то ей некстати вспомнился толмач герцога Роберта – интересно, знает ли он наречие гулял?

– Ты, значит, коня продаешь? – наконец по-стейнбургски обратился к ней седой.

– Да.

– Я за него, пожалуй, готов дать…

– Конь мой, – перебила Динара Бартоша, – цену назначать буду я.

– Степнячка? – хмыкнул гуляла, всматриваясь в ее лицо.

– Да.

– С вашим племенем торговаться – хуже, чем с нашим.

Он походил вокруг вороного, придирчиво осматривая каждую шерстинку, потом повернулся к Динаре:

– Проехаться на нем надо.

– Деньги мне в руки – и вперед. Я дождусь тут. Не станешь брать коня – верну деньги.

– Сколько?

– На конном рынке такой стоит пятьдесят норм, а то и больше. Верно?

Бартош, соглашаясь, качнул головой.

– Я готова отдать его за тридцать. Тридцать норм – и бери, пробуй. Монетами по десять.

– Почему по десять? – удивился гуляла. – Тебе ж с десятки сдачу никто не найдет.

– Потому что монеты в десять норм вы редко подделываете.

– Черт. На все у тебя ответ есть, – заворчал седой, но Динара видела, что он уже тянется к красному кожаному кошельку на поясе. – Держи.

Три золотые монеты легли в ладонь степнячки. Она отступила в сторону, Бартош тут же ухватил вороного за гриву и вскочил ему на спину с легкостью двадцатилетнего парня. Как и Динаре, старому гуляле не нужны были ни седло, ни уздечка, – конь послушно направился по улице и вскоре скрылся за поворотом. Кочевница, зорко следя за пронырливыми детьми, убрала монеты в свой кошелек и плотно его затянула. На всякий случай Динара нащупала спрятанный под плащом нож – если чья-то рука потянется к ее кошельку, она полоснет по этой руке, неважно, взрослый то будет или ребенок.

Если Бартош сейчас купит вороного, то кольцо пока можно не продавать, оно останется на черный день. Гадалка, не обращая больше никакого внимания на Динару, крутилась у входа на рынок и зазывала прохожих. Дети вились вокруг, высматривая богато одетых горожан, и, едва завидев таких, всей стайкой облепляли и клянчили мелочь. Степнячка не знала, сколько времени прошло. У нее снова начало темнеть перед глазами, и Динара быстро опустилась на каменную лавку у входа, чтобы не рухнуть прямо на мостовую. Туман рассеялся, но подняться она теперь боялась.

Наконец за поворотом послышался грохот копыт, и старый гуляла подлетел к рынку.

– Беру! – не спешиваясь, рявкнул он. Темные глаза его горели.

– Я не сомневалась.

Надо было встать. Подняться. Динара медленно выпрямилась, боясь покачнуться. Стоит гулялам понять, насколько ей плохо, – она тут же останется и без коня, и без денег.

– Признайся, у кого ты украла такую лошадь? – тихо спросил Бартош. Он сидел на спине вороного и ласково расчесывал пятерней длинную шелковистую гриву коня.

– У чернокрылых.

– Черт! Они здесь? Близко?

– Нет, не бойся.

Степнячка направилась подальше от рынка. Где ближайшая лавочка, на которую можно упасть и немного посидеть? В городском парке? Кажется, да. До парка было минут десять пешком, но Динара потратила чуть ли не полчаса. Потом она долго сидела на скамейке – темнота перед глазами никак не хотела рассеиваться, но Динаре все-таки удалось собраться. В парке Асты было полно маленьких кофеен, пирожковых и кондитерских, но ни в одном из этих заведений наверняка не наберется сдачи с десяти норм. Нужен большой трактир, где ей найдут сдачу и где можно будет переночевать. Но сил идти куда-то далеко у девушки уже не было. Рядом по мостовой загрохотали колеса, Динара подняла голову и увидела пустую пролетку извозчика.

– Подождите! – крикнула она, боясь, что ее не услышат.

Извозчик натянул вожжи, пролетка остановилась, и Динара осторожно подошла к дверце.

– В пансион Матильды, – тихо сказала она. – Напротив классической дамской школы. Только вам придется немного подождать там, пока я разменяю деньги, хорошо?