Чирик

Сын с семьёй  уехал отдыхать к морю, а канарейку, а точнее, певчего кенара Чирика,  оставили  нам с женой, тем более мы постоянно живём на даче. Сын улыбнулся и сказал:
- Вам веселее будет, птичка голосистая, особенно,  когда сытая.

Летом веселости в принципе нам хватает, - и с огородом,  особенно в жару, как в этом году. А певунов и местных в достатке:  соловей уже не первый год облюбовал наш пруд, а в качестве хора ему вторят синички и воробьи. Но Чирик пришелся ко двору,  и все его полюбили.

Хлопот  по уходу  за ним кенар  не доставлял. Клетку по утрам выносили в открытую беседку, увитую хмелем,    и подвешивали под потолком. В кормушку подсыпали зерна и привязывали  пышный  пучок  зелени, - петрушки или салата,    от которого у птицы через некоторое время клюв из белого  превращался  в зелёный, а глазки лучились  от сытного удовольствия.   Птица целый день хрустела листьями и  радостно пела,  раскачиваясь на пучке зелени с короткими перерывами на дремоту.

Соловей сразу почувствовал конкурента. И в последнее время начинал концерт не вечером, а в полдень,  чтобы собрать группу  дневной поддержки  самодеятельных певцов, -  синичек, трясогузок  и воробьев. Это было забавно,  и радовало  детей , вызывая   улыбку  взрослых.

Я иногда, чтобы раззадорить внуков, называл в шутку кенара  пингвином.  Дети сразу же поправляли меня, по детски  возмущаясь,  как же можно так перепутать птичек, совсем не похожих друг на друга.

Кенар  быстро привык к жизни на природе,  и,  похоже,  ему это  нравилось.  Перенос клетки на ночь в дом теплолюбивое создание   не   напрягал. С соловьём они спелись днем, а ночных пернатых в округе не наблюдалось.  Так какая разница, где спать?

Но в эту идиллию вмешался случай.  Птичку однажды забыли занести на ночь в дом.  Был  конец августа,  и при солнечных, теплых днях  ночи  стояли зябкие и  промозглые.

Утром,  выйдя в беседку, я над головой услышал сердитое   шуршание. Посмотрел наверх  и обомлел.  На жёрдочке   завис пухлый розовый шар.  Стройный и шустрый кенар был сейчас похож на помпон с шапки полярника.
- Хозяин, ты не меня ищешь? Заносить в дом уже поздно. Солнышко встает. Хочу спросить прямо: - Закалять решил?  В экспедицию на полюс меня тренируешь? Теперь понятно, почему упорно обзываешь пингвином
- Прости, друг, я нечаянно. Замёрз,   наверное?
- Да,  было холодно, но не это главное. Ночью пришла темнота с пугающими шорохами и скрипами. Ничего не видно, но так  страшно.
- А  Луна разве не светила?
- Она временами появлялась, но от этого только страшнее становилось. Свет у неё какой-то не настоящий. Бледный и холодный, а когда освещает клетку, то чувствуешь себя  артистом  на сцене.  Тебя все видят, а ты никого.
- Чего тебе боятся у тебя же  железная клетка?
- Ну, как кого? Кот Мусёк приходил  и своими светящими глазами так посмотрел, что мне стало страшно и я засомневался, что клетка железная.
-  Всю ночь было страшно?
- Нет. Под утро прилетел соловей и воробьи, которые пели и успокаивали меня.  С ними было  не страшно, только жутко холодно. От ветра я так взъерошился, что даже крыса испугалась.
-Какая крыса?
- Разве я не сказал, что у вас живёт крыса под полом беседки?
- Чушь! У нас прилежный и   продвинутый кот!
- Она на кота не обращает  внимание и лазит по всем столам и ящикам. А кот лежит на перилах и делает вид, что её не замечает, хотя мне кажется, что они давно знакомы.
- Хорошо постараюсь больше не забывать тебя на ночь на улице. Дальше ещё холоднее будет, боюсь,  заснешь и  замёрзнешь.
- Мне, что, просто усну и не проснусь. Жаль  в первую очередь тебя. Будешь переживать, сознавая себя виновным в моей смерти.
- Я подумал, что это очень мудрая и глубокая  мысль, -  в случившемся несчастье винить себя. Это  по человечески нормально, да и по птичьи  тоже.  И дал себе слово, что больше  ни-ни…

Прошла неделя,  и птичку вновь нечаянно забыли на ночь на улице. Кенар  утром, высунув нос из вороха пуха и перьев,  посмотрел на меня с привычным укором, но в этот раз дипломатично промолчал. 

Всё, после этого мы перестали выносить птичку  на улицу, тем более, что уже и днём стало прохладнее.  Тем не менее пух и перья на птичьем тропическом тельце к зиме  стали отрастать значительно пышнее и гуще. И теперь уже  прозвище «Пингвин»,  дружно  подхваченное внуками, казалось уместным и многообещающим.