Навсегда вдвоем. В пути

Августовский день был еще долгим-долгим. И, кажется, что он должен закончиться, но конца ему не было. И солнце уже не пекло, но и не скатывалось еще к горизонту. Если не стоять у окна, а видеть только небо синее и чистое, то можно было считать, что день замер в одном состоянии, и вместе с ним все замерло, уходящее лето, и еще не пришедшая осень, и ветер остановился, а с ним остановился полет облаков, которые так и не появились. Оставались неподвижными и березки на занавесках. Но их яркая зелень листвы и слишком черные пятна на стволах, придуманные так художником, оставались нереальными и ненужными именно в этой комнате.
- Открыть коробочку с пирожными? – спросила Ольга. – Пирожным, конечно, хорошо в холодильнике, но, кажется, им хочется оказаться на столе.
- Не спеши, - ответил расслаблено и тихо Алексей, словно не говорил эти слова Ольге, а о чем-то напоминал себе.
- А коньяк чуть-чуть налить? – решила предложить до пирожных приятный напиток.
- Можно. Ты ведь не составишь мне компанию, как обычно, - заметил Алексей. – Жаль, но я к этому привык, главное перед тобой стоит рюмка, до которой ты не дотронешься.
- У меня аллергия на напитки крепкие. На любые. Это семейное, - напомнила Ольга, хотя он уже это слышал. Никого из семьи Ольги он не видел, но всех знал с ее слов.
- Помню, помню, - повторил он много раз сказанные слова.   
Она знала, что пока вторая коробка с пирожными не начата, разговор о времени, в которое она не виделась с Алексеем, будет продолжен. Привычка не оставлять на картине жизни своих знакомых, хоть какие-то пустые места, заставляла его слушать такие разные их рассказы. Книг читать Алексей не любил, реальная жизнь давала ему больше материала для размышлений. Люди, которые хотели донести до него свои проблемы и переживания, были для него книгами. С яркими картинками, которые тут же можно и чуть переписать. Неожиданный вопрос к собеседнику тут же мог изменить и картину рассказа. Первоначальный контур расплывался, и все менялось. Акварель разговора растекалась по белой, нетронутой бумаге. И появлялся вдруг другой человек, противоположный, тому, каким был в начале разговора. Маска исчезала, проступала искренность, доверие к собеседнику Алексею.
- Не понимаю только тебя, почему при таком неудачном замужестве, ты не разводишься? – спросил Алексей. – Ты ведь достаточно решительная особа. Иногда твоя решительность опережает здравый смысл, но бывают и совпадения. 
- Ты думаешь, что у меня должны появляться новые объяснения для этого события? - удивилась Ольга. – Как получилось, так получилось.
- У вас, вообще, ничего нет общего, - произнес уверенно Алексей. 
- Мне нужно предоставить нечто такое, что заставит тебя подумать, что какие-то общие интересы у нас есть?
- Я и так это знаю. Вижу, что ты оставила своих прежних друзей с собой, ни с кем не рассталась. Ты оставила собеседников, ты и меня оставила рядом, - рассуждал на интересную ему тему Алексей.
Иногда хотелось Ольге не отвечать на некоторые вопросы Алексея, но сейчас его расслабленный, такой умиротворенный вид, заставлял ее не прерывать его желания коснуться и ее семейной жизни. Значит, что-то осталось им не понято, или осталось многое неясным. Обсуждение и разговоры и о выборе или не выборе того человека, который был рядом с  Ольгой, уже ничего не меняли.
- Тебе хочется, чтобы я сказала, как я несчастна, как мысли о потерянном счастье меня тревожат? А может быть, сказать, что плачу в подушку, в тоскливые зимние ночи или короткие летние? - спросила Ольга. – Этого я не могу тебе сказать. Но бывало, что жалела, что так все произошло. Но забот нахлынул такой поток, что не появляется даже какого-то удобного промежутка времени, чтобы все изменить.
Но Алексей молчал. Он продолжал ожидать ответа, а не очередного вопроса. Он соблюдал четкий порядок во всем. И даже в разговоре все должно было быть четко, ясно и понятно. Но как педантичный человек и он имел слабости, скрытые, не всегда ясные, но Ольге понятные. Хотелось Ольге верить, что он как и прежде беспокоится о ней. Возможно, жалеет.
- Не плачу, - произнесла печально Ольга. – Но плакать иногда хочется. 
- Знаю, верю, понимаю, - нежно произнес Алексей, словно в это мгновение хотел платочком поймать слезу на щеке у Ольги.
- Что же тогда тебе интересно? – удивилась Ольга. – Если ты все знаешь и понимаешь, что тогда могут значить мои слова. Они будут просто звуком, возможно, маленькой мелодией. На каком инструменте? Пусть на балалайке, не на скрипке же.
- Но ты все же должна была думать над своим решением выйти замуж, продолжал Алексей. – Это решение бывает, что и на всю жизнь принимается.
- Ты сам понимаешь, что ни о чем не думала. Не считала это событие серьезным. Точнее, не понимала всей серьезности происходящего, - ответила задумчиво Ольга. – Вела себя так, словно все осталось, как было. Он жил сам по себе, я тоже продолжала жить своими делами и проблемами.
 Особенных ухаживаний Ольга в то время и не чувствовала ни от кого. Но Федор считал, что познакомились они в поезде, что уходил с одного из вокзалов в южном направлении.  Друг друга они видели уже почти два года и знали, что они из одного города. Обычно Ольга летела домой на самолете, удобство расположения маленького аэродрома, было преимуществом перед поездом. Достаточно было сесть на автобус и через минут двадцать можно было видеть низкое здание аэропорта, как помнилось Ольге, выкрашенное в коричневый цвет. Краска летом на солнце начинала светлеть и шелушиться, но как-то даже не в своем лучшем свете, это низкое здание казалось теплым и уютным. Но в этот раз билетов на самолет не оказалось не только для Ольги, но и  для ее земляков, среди которых был Федор. Двое других, Игорь и Олег, помогли Ольге нести сумки. Они, как и Федор, уже подходили к окончанию учебы. Еще годик и свобода. Самостоятельная жизнь, но не обязательно в одном городе. Все разъезжались по разным городам, большим или маленьким.
- Ах, какие очереди в то время были на вокзале, - произнесла вслух Ольга.
Все стремились из одного города в другой. По своим знакомым Ольга знала, что многие, как и она, уедут в самые разные города: Москву, Нальчик, Харьков, Ленинград. А распределения могут получить в закрытые маленькие города.
- Ты про какой вокзал? – спросил Алексей.
- Про Курский вокзал. Там даже переход подземный на перроны так был забит людьми, что остановится и прислониться к стене, не было никакой возможности, - представила Ольга толпу пассажиров. - Вспомнилось, сколько же раз ехала и летала домой, на каникулы.
- Помню тебя, ты была такая беспомощная, - улыбнулся Алексей. Какая-то в руках матерчатая сумка, маленькая, казалось, что пустая.
- Нет, это уже было через два года после нашего знакомства. К тому времени я была строгой, мало разговорчивой девушкой, - важно произнесла Ольга. – Даже с теми, с кем в один город ехала, особенно ни на какие темы не разговаривала. Поздоровались, доехали до одного города, разошлись по разным районам.
- Я тебя такой не видел, - заметил Алексей.
- Как не видел? Мы же встретились, когда я еще раз сдавала экзамены в институт. Ты даже сразу меня не узнал. Кроме того, мы к тому времени были уже в разных городах, только, если что-то нужно было по учебе, приезжала к тебе, ну не к тебе, но тебя всегда видела.
На вокзале тянулись, как всегда, огромные очереди. Ольге стало понятно, что в этот день не уехать, но решила хоть на завтрашний день купить билет. Неожиданно рядом с очередью появился в форме проводник и предложил места в вагоне, не плацкартном, а купейном, стоящим в очереди будущим пассажирам прекрасного поезда. Откликнулись сразу же Федор и его приятели. Ольга же решила не ехать таким способом, а купить билет. Но все так ее уговаривали, что она за компанию все же решилась согласиться на такую поездку, когда денежки нужно было отдать проводнику. Тогда это было обычным делом. Никаких особых проблем не было. В вагоне проводник предложил подождать, пока он обслужит пассажиров, а потом уж и ими займется. А пока можно ему и денежки отдать.
- Поезд тронулся, - вслух произнесла Ольга. – Мне не сойти.
- Продолжаешь ехать в поезде, - засмеялся Алексей. – Теперь и меня можно сделать пассажиром этого поезда. Кстати, в каком мы вагоне едем? В плацкартном?
- В купейном. Но только в коридоре купейного вагона. И так всю ночь, произнесла бесстрастным голосом проводника Ольга.
- Нет, это путешествие пусть будет без меня. Мне нужен комфорт, - сразу же отказался от поездки Алексей, которому даже шутя такие условия, не нравились.
- И всегда был нужен комфорт, - добавила Ольга.- Даже в маленькой комнате общежития у тебя было уютно. Не было, конечно, пугающей чистоты, когда не решаешься сесть, чтобы что-нибудь не помять. Или на столе не сдвинуть случайно чашку в то место, которое ей не предназначено.
В том поезде, в том вагоне проводник появился перед коридорными пассажирами со скорбным выражением лица. Оказалось, что мест свободных нет, и придется всем ехать в коридоре. Расстояние не большое, только несколько часов, ночь, а утром в шесть часов уже и в своем городе все будут. Низкорослый Олег, крепенький, деревенский парень, не страдал от такого варианта поездки, знал, что у него путь будет даже на час короче, он выходил раньше, чем все остальные. Игорь, высокий, носатый, важный парен опечалился. Аккуратненький, он был не доволен тем, что приедет он домой мятый и уставший, а не наглаженный и бодрый. Федор никак ни на что реагировал. Высокий, с серыми тонкими волосами, голубоглазый молодой человек никак не выразил отношения к такому варианту проведения ночи. Только Ольга впала в панику. Ведь хотела она купить билет на следующий день. Жаль, что этого не сделала. Совершила глупый поступок. Поддалась на обещания проводника, на обещание прекрасных условий, и на уверенность в правильности решения молодых людей.
- Доедем, - уверенно сказал Олег, который не мог представить, что у Ольги не будет сил это осуществить .
- Придется так ехать, - с сожалением отметил Игорь, думая о себе, забыв, что он активно уговаривал Ольгу ехать с ними.
Ничего не сказал только Федор. Потом тройка земляков Ольги отправилась в тамбур курить. Ольга отжала от стены вагона маленькое, круглое сиденье. Теперь она сидела между двумя окнами. За белыми занавесками тянулись уже темные контуры деревьев и кустов. На некоторое время они освещались огнями поезда, а потом вновь растворялись в густой темноте.
- Сиди вдоль стеночки, - предложил проводник. – А то переступать ноги твои приходиться. Кто-нибудь споткнется. Видишь, не все еще легли спать.
- Будет полка для сна, никто не споткнется, - ответила Ольга, которая видела сейчас брюки и туфли проводника. – Чувствую, что спать мне не придется совсем.
Она не напомнила проводнику об обещанном купе. Но уже ни на что не влияло. Деньги проводник отдавать не собирался, а, если отвести в другой вагон, где найдется все же место, то и деньги нужно будет передавать, а к этому он не был готов. Проводнику страдания Ольги были безразличны, из поезда она не выйдет. Ольга отметила, что и ее институтские знакомые, которые уговорили ее поехать в этих страшных условиях, не думали о том, что с ней будет от такой дороги. Они воспринимали  Ольгу равной себе. Значит, такой же сильной.
Чуть погодя, хождение по коридору купейного вагона закончилось, пассажиры затихли на местах для сна, возможно, только для отдыха. Кто-то смотрел в окно так же как Ольга. Сидеть ей на крошечном сиденье становилось все труднее и труднее. Хотелось Ольге спать, силы ее оставили. Она задремала и упала на дорожку в узком коридоре. Было не так больно, как горько и обидно. Когда появился Федор, она тихо плакала.
- Что с тобой? – удивился Федор.
- Упала. Засыпаю и падаю, - объяснила Ольга.
- Сейчас что-нибудь придумаем, - ответил он не очень уверенно, но и эта маленькая попытка ей помог немного ее порадовала.
И Федор ушел, потом вернулся с приятелями, они положили сумки под ноги Ольги. Сидеть стало легче. Федор был рядом, смотрел, чтобы Ольга больше не падала. Так наступила бесконечная ночь. Утренний вокзал был холодным и неуютным. Высоченные колоны уносили тепло вверх, а холодный воздух тек в залы ожидания, через которые шла Ольга вместе с Федором. Ольга выглядела жалкой и несчастной. Казалось, что она упадет прямо здесь на ступеньках под высокими вокзальными потолками. Как не хотелось Федору ехать с Ольгой в самый дальний район города, но пришлось. Попрощался он с Ольгой быстро, высадив из скрипучего, медленно вагона трамвая. Посмотрел на длинный ряд сосен, за которыми, как говорила Ольга, был и ее дом.  Потом уже он уехал домой к родителям, которые его ждали гораздо раньше, чем он появился на пороге.
- Действительно, с этого поезда все и началось, - сказала Ольга Алексею. – С этой проклятой дороги. Не было у меня сил испытывать такие мучения, и здоровье мое всегда было слабым. Не для меня эти трудности предназначались.
- А можешь еще кофе заварить? – попросил Алексей, словно и не слышал, о чем рассказывала Ольга.
- Конечно. Не зря про поезд сейчас вспомнила. Там тоже разносили чай или кофе. Но мне ничего не принесли. Тем, кто ехал в коридоре, ничего не положено, - печально произнесла Ольга.
- Можно теперь без поезда? – Как-то нервно заметил Алексей.
- Можно, нужно.
Конечно, поезд к Алексею не имел никакого отношения, но именно в нем Ольга уехала от Алексея, именно от него, как теперь понимала.