Мария Семкова - полученные рецензии

Рецензия на «13. Аида, либретто с комментариями» (Мария Семкова)

Спасибо большое! С уважением, Ольга

Оленька Сысуева   26.10.2023 19:42   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «18. Диспозиция и динамика авторских сказок» (Мария Семкова)

Очень понравилось! В сказке "Золотой ключик" отняли театр у жестокого Карабаса-Барабаса, куклы перешли к папе Карло.
Буратино сделал хороший выбор.
Насчет покаяния злодея Вы правы-мотив очень редкий

Элина Шуваева   28.09.2022 20:53   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Хороший начальник Емеля» (Мария Семкова)

Боюсь, что образ Емели остался не раскрыт. Дело в том, что это социальная сказка, да еще построенная по принципу от обратного.
Как ни парадоксально, но при всех его ярко показанных недостатках потребителя, это в целом позитивный образ мужика, и лениво-эгоистичного, и себе на уме, но хитрого и в целом добродушного, хотя иногда и вполне бесчувственного к чужим бедам.

Народная культура сказочному Емеле, как Емельяну Пугачеву, готова простить все грехи за его роль предводителя протестующих, за осуществление вековой мечты русского крестьянства...
А именно такой мечтой является простой мужик, который при помощи "щучьей силы" (этой силой становятся доминанты истории, позволяющие своими велениями осуществлять хотения социальных борцов) берёт верх и над офицерами, и над боярами, и над самой семьей царя.

Причем эгоическая "эффективность" делает такого мужика самого царём. А ведь Емельян Пугачев, грабитель и душегуб, но при это борец за народные права, лидер социального протеста, призывавший грабить награбленное, то есть получать блага жизни без труда, и сам выдавал себя за царя Петра III

И хотя у исторического Пугачева завоевание царского трона не получилось, но зато вполне получилось в 1917 году у других "пугачевых".
И чем это закончилось? Советской монархией...правда, социальной, а не родовой. не наследственной


Дмитриев   23.02.2020 20:28   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «3. Убежища» (Мария Семкова)

Отто Кернберг, "Психология ненависти" - http://psychoanalysis.by/2018/03/18/kernberg-4/

Мария Семкова   21.03.2018 17:52   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Больной Крысолов» (Мария Семкова)

С Крапивиным пересекается Высоцкий в Балладе о борьбе:

Детям вечно досаден
Их возpаст и быт,-
И дpались мы до ссадин,
До смеpтных обид.
Hо одежды латали
Hам матеpи в сpок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от стpок.
Замечу, что Высоцкий, как и Крапивин, пишет о «детях войны» (оба были такими), которые, как заметил Визбор:

… Шпана не шпана,
Безотцовщина с улиц горбатых.

Но у Визбора – дворы, у Высоцкого – книги выводят в закономерный финал взросления:

Только в гpезы нельзя насовсем убежать:
Кpаткий век у забав - столько боли вокpуг!
Постаpайся ладони у меpтвых pазжать
И оpужье пpинять из натpуженных pук.

Испытай, завладев
Еще теплым мечом
И доспехи надев,
Что почем, что почем!
Разбеpись, кто ты - тpус
Иль избpанник судьбы,
И попpобуй на вкус
Hастоящей боpьбы.

И когда pядом pухнет изpаненный дpуг,
И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,
И когда ты без кожи останешься вдpуг
Оттого, что убили его - не тебя,-

Ты поймешь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забpал:
Это - смеpти оскал!
Ложь и зло - погляди,
Как их лица гpубы!
И всегда позади -
Воpонье и гpобы.

Если, путь пpоpубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жаpком бою испытал, что почем,-
Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Но Высоцкий предлагает и другой финал того же, по сути, поведения – блатной романтики – для, может быть, недостаточно читавших:

Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому, что из тех коридоров
Им казалось сподручнее вниз.

Нам, детям перестройки и девяностых, это знакомо не по наслышке.

Семен Чипеев   21.11.2017 21:17   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «2. Прошлое и будущее задача без решений» (Мария Семкова)

Путешествие Мити Пенкина по ночному городу описывается следующим образом:

«Город засыпал. Я шел по нему, как идет у Брэдбери космонавт по мертвым мерцающим камням Марса, оживляя воображением пустынную безмолвную планету. Я шел и видел за окнами женщин в старинных уборах у колыбелей; похожих на бочонки мужчин, похрапывающих перед сереющим жаром очагов; медленно листающих библию стариков с важными от дум красновато-теплыми лицами, уже глубокими, но, конечно, менее духовными, чем станут они потом, через столетия, в век Рембрандта; подмастерье на углу обнимал девушку, комкал большими руками ее плечи, мял набычившимся лбом нежный чепец, и стояла она обнадеживающе и беззащитно, как будет стоять и через тысячу лет; путешественники, полумертвые от дороги, спешивались в гостиничном подворье; медленно освещалось мрачное окно, где-то горланили песни…
Я шел, облепленный этой жизнью, растирая до боли мокрое от дождя лицо, с трудом удерживаясь от желания стучать в эти окна, вторгаться в эти дома, отчаянно орудовать кочергой в гаснущих очагах»

Космонавты у Брэдбери не просто «оживляют воображением пустынную безмолвную планету». В «Марсианских хрониках» в новелле «И по-прежнему лучами серебрит простор луна…» Марс по-своему преобразует попавших на его поверхность, независимо от того, замечают они того или нет; кажется, даже независимо от того, замечает ли это сам Брэдбери.

Со Спендером происходит полная трансформация:

«— Ну, так вот, — сказал Спендер. — Я встретил марсианина.
Они недоверчиво смотрели на него.
— Там, в одном из мертвых поселений. Я и не подозревал, что встречу его. Даже не собирался искать. Не знаю, что он там делал. Эту неделю я прожил в маленьком городке, пытался разобрать древние письмена, изучал их старинное искусство. И вот однажды увидел марсианина. Он только на миг появился и тут же пропал. Потом дня два не показывался. Я сидел над письменами, когда он снова пришел. И так несколько раз, с каждым разом все ближе и ближе. В тот день, когда я наконец освоил марсианский язык, — это удивительно просто, и очень помогают пиктограммы — марсианин появился передо мной и сказал: «Дайте мне ваши башмаки». Я отдал ему башмаки, а он говорит: «Дайте мне ваше обмундирование и все, что на вас надето». Я все отдал, он опять: «Дайте пистолет». Подаю пистолет. Тогда он говорит: «А теперь пойдемте со мной и смотрите, что будет». И марсианин пошел в лагерь, и вот он здесь.
— Не вижу никакого марсианина, — возразил Чероки.
— Очень жаль.
Спендер выхватил из кобуры пистолет. Послышалось слабое жужжание. Первая пуля поразила крайнего слева, вторая и третья — крайнего справа и того, что сидел посредине. Кок испуганно обернулся от костра и был сражен четвертой пулей. Он упал плашмя в огонь и остался лежать, его одежда загорелась.
…
Спендер выстрелил в последний раз. Больше Чероки не двигался.
Зато покачнулся Спендер. Он провел ладонью по потному лицу. Он поглядел на ракету, и вдруг его начала бить дрожь. Он едва не упал, настолько сильна была реакция. Его лицо было лицом человека, который приходит в себя после гипноза, после сновидения. Он сел, чтобы справиться с дрожью.
— Перестать! Сейчас же! — приказал он своему телу.
Каждая клеточка судорожно дрожала.
— Перестань!
Он сжал тело в тисках воли, пока не выдавил из него всю дрожь, до последнего остатка. Теперь руки лежали спокойно на усмиренных коленях»
Не на одного Спендера действует Марс: в руинах угасших городов всё более разнузданно, по-хамски ведут себя Биггс и Паркхилл. Остальные следуют за лидерами: капитан – за Спендером, команда – за Биггсом и Паркхиллом.

Более жуткое воздействие инопланетного города на земных путешественников описано в рассказе «Город»: сверхчувствительные механизмы оценивают пришельцев из другого мира и, когда делается вывод, что по улицам шагают именно люди, первым попадает в ловушку капитан:

«Бегущий капитан незаметно для других исчез.
Он был подвешен за ноги. Горло ему перерезала бритва. Вторая бритва полоснула по груди, его скелет был вмиг очищен от всех внутренностей. В потайной камере под улицей капитан умер, распластанный на столе. Хрустальные микроскопы, уставившись, смотрели на красные переплетения мышц, бесплотные пальцы тыкали в сердце, которое всё ещё сокращалось. Лоскутья его раскроенной кожи были приколоты к столу, а тем временем чьи-то руки перекладывали части его тела так и сяк, казалось, некий любознательный шахматист стремительно передвигает по доске красные фигуры.
…
На красном столе, где лежало распростёртое и выпотрошенное тело капитана, чьи-то руки вновь приступили к игре. Во влажное лоно вложены внутренности из меди, латуни, серебра, алюминия, каучука и шёлка; паучки выткали золотую паутинку, которая вживляется в кожу; вложено сердце, а в черепную коробку помещён платиновый мозг, который гудит и сыплет крохотными голубыми искорками, провода тянутся к рукам и ногам. Через минуту тело прочно зашито, швы на разрезах, у горла, на голове замазаны, заживлены заново.
Капитан сел и вытянул руки.
— Стоять!
На улице снова возник капитан, поднял пистолет и выстрелил.
Смит упал с пулей в сердце.
Все обернулись.
— Глупец! Города боится!
Они смотрели на тело Смита, лежавшее у их ног.
Они смотрели на капитана, кто широко раскрытыми глазами, кто прищурившись.
— Слушайте, — сказал капитан, — я должен вам кое-что сообщить.
Теперь город, который их взвесил, попробовал на вкус и обнюхал, который пустил в ход все свои средства, за исключением одного, последнего, приготовился пустить в ход и его — дар речи. Он говорил не враждебным языком массивных стен и башен, и не от имени каменной громады булыжных мостовых и крепостей, нашпигованных машинами, а тихим голосом одного-единственного человека.
— Я больше не капитан, — сказал он, — и не человек.
Люди отпрянули.
— Я — город, — произнёс он и заулыбался. — Я ждал двести веков, — сказал он. — Я ждал, пока вернутся сыновья сыновей других сыновей.
— Капитан, сэр!
— Я ещё не всё сказал. Кто создал меня? Город. Меня создали те, кто погиб. Древний народ, который жил здесь когда-то. Народ, который земляне бросили издыхать от страшной неизлечимой болезни, похожей на проказу. И древний народ, мечтая о том дне, когда земляне снова явятся сюда, построил этот город, и нарёк его городом Возмездия, на планете Тьмы, на берегах Векового Моря, близ Мёртвых гор. Как поэтично! Этот город был задуман как весы, как лакмусовая бумажка, как антенна для проверки всех космических странников будущего. За двадцать тысяч лет здесь побывали всего две ракеты. Одна — с далёкой галактики Эннт. Обитателей корабля проверили, взвесили, решили, что они не подходят по параметрам и выпустили из города живыми и невредимыми, так же, как и пришельцев со второго корабля. Но сегодня наконец пожаловали вы! Отмщение будет полным. Вот уже двести веков, как тот народ мёртв, но он оставил после себя этот город, чтобы вам был оказан в нём радушный приём.
— Капитан, сэр, вам нездоровится. Может вам вернуться на корабль?
Город содрогнулся.
Мостовые разверзлись, и люди с воплями провалились вниз. Падая, они увидели мелькнувшие сверкающие лезвия, летящие им навстречу.
Спустя некоторое время кто-то позвал:
— Смит?
— Здесь!
— Енесен?
— Здесь!
— Джон, Хачисон, Спрингер?
— Здесь, здесь, здесь.
Они выстроились у люка ракеты.
— Немедленно возвращаемся на Землю.
— Есть, сэр!
Разрезы на шеях были незаметны, как незаметны были и латунные сердца, серебрянные внутренности и тонюсенькие золотые проволочки вместо нервов. Из голов доносилось едва слышное электрическое гудение.
— Это мы в два счёта!
Девять человек суетились, загружая ракету золотистыми бомбами, начинёнными микробами заразной болезни.
— Их нужно сбросить на Землю.
— Будет исполнено, сэр!
Люк захлопнулся. Ракета взмыла в небеса. Рокот её двигателей удалялся, город лежал, раскинувшись на летних пустошах. Его зрение притупилось. Перестал напрягаться слух. Закрылись огромные вентиляционные шахты его Ноздрей, улицы больше ничего не взвешивали, не подытоживали, потайные машины нашли отдохновение в масляных ванных. Ракета растворилась в небе.
Понемногу, растягивая удовольствие, город наслаждался роскошью умирания»

Так что путешествие по ночному городу, тем более городу из другого мира, по крайней мере у Брэдбери, чревато полным превращением то ли в город, то ли в одного из его жителей.

Семен Чипеев   15.11.2017 21:32   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «1. Преамбула» (Мария Семкова)

Добрый вечер, Мария!

Интересно было почитать. Вы согласны с Юнгом? Опустим, что он был очень болен и несчастен. Да или нет? На наш взгляд, Юнг совершенно неправильно понял миф Платона об андрогине. Именно поэтому гештальт и не был закрыт.
Нажимаем зеленую кнопку.
Успехов в творчестве!
С уважением,

Александр Галяткин Юлия Фадеева   03.09.2017 21:22   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «Настя заболевает» (Мария Семкова)

А при чём тут литературоведение? Вам, девушка, в другую деревню!

Алексей Курганов   25.08.2017 09:16   •   Заявить о нарушении

Рецензия на «8. Королевская невеста» (Мария Семкова)

Здорово! дедушка Фрейд впервые не переворачивается, а аплодирует в своём гробу!
надеюсь Вы никого из местных авторов не хотите так раскатать? мы ж не Гофманы...
С уважением, Санька.

Санька Юродивый   18.09.2016 20:50   •   Заявить о нарушении