Семь сорок

Невольное подражание И.Бабелю.
Не все еще уехали...
Я поднимаюсь по старым деревянным лестницам двухэтажного дома. Здесь жили мои родственники. Парадная пахнет нафталином и суетой начала 20-х. Не успеваю поставить ногу на ступеньку, она уже скрипит, взвизгивает как ребенок в ожидании порки. В ушах звенит посуда, перед глазами засуетились лица. Проснулось далекое детство, обрывками фраз и фрагментами картинок, которые вдруг ожили так реально.
- Пойди поздравь невесту, - сказал дед Шая и толкнул меня вперед.
И тут я увидела единственное чадо семьи. Мимозу. (Этот гигантский цветок никак не совпадал с моими представлениями о флоре и фауне). Накрашенные глаза ждали слов восхищения, и ресницы-метелки изредка их прикрывали. Я ничего не видела, только голые плечи. Букет из перьев прикрыл отвисший бюст. Огненные губы ждали поцелуев. Перед глазами заблестели лысины, замаячили парики и затылки.
- Воды, - вдруг крикнули вокруг меня.
Жарко, сильно жарко, - сказал кто-то надо мной. Я непонятно как очутилась на полу.
Лика опоздала на несколько минут. Когда она вернулась в зал, ей пришлось сесть за стол без мужа. Одинокая, она никого не узнавала из гостей. Народ безмолвствовал, усердно налегая на пищу не совсем духовную. Скользкий конферансье все выпытывал:
- Кто скажет следующий тост?
Невольно глаза Лики наполнились слезами. Носик покраснел, но она сдержалась. Несколько раз всхлипнула. Она запела революционный марш, постепенно приходя в себя и уже улыбаясь.
- Голубая кровь, - пихнул сосед локтем жену.
- Чего вам, мадам? - спросил он, предлагая налить водки. Я чек* простой. Можно просто Митя, а вас как?
- Лика, - с очаровательной улыбкой ответила она.
Всех прервал конферансье. Кто-то проплакал тост, и невеста, типичная невеста всех одесских свадеб (как вам известно, в этом городе любят покушать...) с большой охотой показала свежецелованные губы, которые породила мать-природа в единственном экземпляре.
- Мине шампанского, и пусть оно течет и заливает соседей, - сказала невеста и всем показала зубы.
Малогабаритный жених воспользовался случаем, и гости закричали "горько". Поцелуй состоялся, и Дора, толстая блондинка с фиолетовыми губами неуверенно произнесла:
- Щас тр... кого-то.
Лариса повела плечом с наколкой в виде розы и завистливо посмотрела на Дору.
- Шоб ты такая на всю жизнь осталась! - огрызнулась Дора. Но она ошиблась. Просто у Ларисы было такое лицо. Деревянное.
- Я готова, - сказала Дора. Она схватила щуплого очкарика за воротник рубашки и поволокла его в зал.
Танцы не начинались. В барабан били, как бьют врага народа, нещадно, не жалея сил. Трубач время от времени наклонялся, чтобы пропустить стаканчик - так легче дуть, можете проверить. Один только Лева отрабатывал свой паек, мокрый от пота и губительного темпа.
"...А нам все равно, а нам все равно..." - ревела песня до умопомрачения, а Дора выдавала козлиные па и прыгала на метр, не ниже.
- Лева, сбацай от души, - сказал жених и Лева заиграл "семь сорок".
Музыка бывает разная. Когда звучит национальный гимн, все встают. Так вот, когда в Одессе звучит "семь сорок", все прекращают кушать и обмахиваться салфетками.
Отец невесты расслабил галстук и ремень. Мать взглянула на супруга, не произнеся ни слова. Они взялись за руки и прошли на середину зала. Он ладонями вытирал невидимые стекла и переминался как при нужде с ноги на ногу. Мать выждала минуту, настраиваясь на музыкальную волну. Затем опустила две руки вниз. Неторопливо приподняла пеструю юбку выше колен, оголив ноги во вкусе самого Рубенса. Вы не поверите, чтобы крупный человек так вертелся и изгибался. Казалось, нет лишнего веса и нет возраста. Она была прекрасна. Сама Грация летала по залу, только в шлепанцах. За целый день, проведенный в загсе и на улицах города, она натерла волдыри, но сейчас ей ничего не мешало.
Зинаида ухватила вилкой фаршированное яйцо. Засмотревшись на танцующих, она уронила фарш на стол. Махнув рукой, бросила его в тарелку и облизала пальцы.
- От тебя даже такие яйца тикают, - вставил дед Шая в упрек внучке.
Как Виля Бланк изменился! Не то, чтобы он повзрослел, а возмужал. Исчезли детско-юношеские черты. Теперь это был взгляд мужчины. Черты не обезобразились влиянием денег, но это может произойти. Большие деньги сделают из юноши старика, а пока он нам по-детски улыбается и не откликнуться на протянутую руку невозможно. Идет аукцион по продаже трехлитрового пузырька румынской "цуйки". Наступила неуместная тишина.
- Циля, ты жи знаешь, больше ста рублев не дам. Того не стоит, - шепотом объяснял дед Шая соседке.
- Сто пятьдесят рублей! - выкрикнул Виля, и теперь вы знаете, за что его прозвали Виля-Банк.
Женщины посбивали каблуки, мужчины не смогли утолить жажду. Несмотря на сентябрь месяц, стояла жара. Ну и пусть! Пусть воспоминания останутся воспоминаниями, а молодожены счастливыми! Так и не позвонив в дверь, я ушла, нагло заглядывая в голые окна, прикрытые тряпками и выцветшими занавесками.
* чек - одесский вариант произношения слова человек