Дом

               
...В доме были часы с кукушкой. За минувшие пятьдесят лет механизм покрылся ржавчиной, зарос паутиной, стрелки навсегда застыли на половине седьмого, а кукушка давно умерла. Была еще печь, которую никто не топил на протяжении полувека и дымоход был забит птичьими гнездами, а дверцы топки и поддувала украсились белыми разводами плесени... В белом буфете, впрочем, сохранились намеки на жизнь : каменная пачка соли, макароны в истлевшем бумажном пакете, стаканчик для бритья и лысый помазок в нем, древние квитанции и счета за радиоточку,  пара костяшек домино, будильник без циферблата и много разных мелочей, что спокойно живут вне времени...  Сам дом год от года темнел, шифер на крыше покрылся ярким пушистым мхом, где-то на чердаке, под стропилами, уже жила лохматая сова - предвесница вечности, в которую погружался дом. По кирпичным стенам поползла уже потихоньку проказа трещин, а оконные стекла помутнели настолько, что изнутри казалось будто дом - это не дом, а большой аквариум, где нет лишь неподвижных рыб, вяло шевелящих плавниками...
Столы, стулья ( один из которых  был отставлен от стола, словно кто-то только что вышел ), неподвижные тюли, висящие на запыленных карнизах - все,  казалось,  уснуло, умерло, превратилось в призраков, которые по старой привычке держатся на своих местах. ...На одной из стен висело зеркало, заглядывая в которое можно было видеть в слабом зеленоватом тумане какие-то тени и тусклые искры чужих глаз, бывавших здесь когда-то давно...
А снаружи росла трава, доставая до подоконников, рассыхались доски крыльца, украшаясь трухлявыми пятнами, кустики ивы пробивались сквозь трещины фундамента, а разросшиеся фруктовые деревья бросали на стены густую тень. Летом  мерно жужжали оводы и осы, осенью где-то внутри билась о стекло одинокая бабочка, зимой снег заносил все, делая из дома сугроб, а весной талая вода робко сочилась сквозь ветхую крышу веранды, падая через щели в полу прямо в подвал, возмущая каких-то неизвестных подвальных обитателей...
Со временем двери в доме покосились, обои отстали от стен и местами свернулись в трубочки, облупилась и осыпалась краска, а скрипучие и холодные половицы стали мягкими, как губка...
    Именно в это лето неожиданно и неизвестно откуда, приехали машины с людьми, которые ходили по участку, ставили к стенам цветные рейки, смотрели на дом в специальные приборы, что-то измеряли рулеткой, складывали неподалеку штабеля бруса и шифера, топтали траву, пытаясь пробраться поглубже в сад и громко говорили, размахивая руками. Кругом валялись топоры и пилы, молотки и ящики с гвоздями, мотки веревки, лопаты и грабли, кирпичи , краска, кисти...  Так продолжалось весь день, а когда стемнело и люди, рассевшись по машинам уехали, дом опять остался один со своими сверчками, улитками и стаями светлячков...
...Взошла крупная августовская Луна, поднялась над деревьями, отразившись в темных, будто слепых, окнах дома и тихонечко поплыла, изредка прячась за прозрачную тучку...
Было очень тихо и очень светло, ясно выделялся силуэт совы на коньке крыши, а где-то в потайных уголках дома все еще раздавались разные шорохи потревожиных днем неизвестных квартирантов...
...Когда Луна  достигла зенита и стала маленьким серебристым блюдцем, дом тихо дрогнул, словно вздохнул, и стал подниматься вверх, вместе с деревьями и травой, с покосившимся забором и кустами жасмина, он поднимался все выше и выше, почти бесшумно, лишь только шуршала осыпающаяся земля...
...Как старинный дредноут, поскрипывая и потрескивая, дом медленно развернулся главным фасадом к Луне и двинулся дальше вверх, поблескивая стеклами. Безымянному наблюдателю с земли еще довольно долго видны были удаляющиеся деревья, часть забора и сова, неподвижно сидящая на коньке крыши...