Мама

Сначала сестренка засунула кубик с картинками в поллитровую стеклянную банку и долго разглядывала через неровное стекло: почему он такой неправильный? Потом неуклюжим движением достала его и снова очень долго разглядывала: почему он опять такой же, не изменился ли после банки? На всякий случай она колупнула ногтем картинку. Потом высыпала из коробки остальные кубики и стала по очереди проверять, произойдет ли то же самое с ними.
Старший брат, толстый мальчишка лет двенадцати, был доволен. Кубиков было много, и примерно полчаса за ней можно было бы не следить. Он пошел на кухню, взял там вазу с сушками, старый недочитанный номер «Вокруг света» и, вернувшись в комнату к сестре, увалился на кровать есть и читать.
Сестренка действительно долго не донимала его. Правда, банка скоро надоела ей и она закатила ее под батарею отопления. Теперь она выстраивала беспрерывно рушащиеся башни из кубиков. Если башня не рушилась сама, то она разбрасывала ее, отчего приходила в полный восторг
Брат мысленно был где-то в Южной Африке, когда из-под страниц журнала показалась детская головенка с испуганными карими глазами.
- Ударилась? Обожглась? – В свою очередь испугался брат. Девочка молчала, но было видно, что она вот-вот расплачется.
- Хочешь есть? – Он встал и взял ее на руки. Гримаса плача не сходила с ее лица, хотя на нем не было и слезинки. Он взял со стола пустышку, но как только дотронулся ей до губ сестры, та разразилась слезами и ревом. Он стал укачивать ее, приговаривая монотонно:
- Не реви... Не реви... Не реви...
Прошло несколько минут, но она не прекращала реветь. Он поминутно спрашивал, где у нее болит, чего она хочет, но та только плакала.
Потом он не выдержал и бросил ее на кровать. Панцирная сетка мягко подбросила ее и замерла. Девочка всхлипнула, а потом со слова «мама» начала реветь снова.
- Мама? Ты хочешь к маме? – Сестренка покивала головой, не прекращая плача.
- Но мама долго не придет – она на работе.
Рев не прекращался. Он сел на край кровати и стал смотреть в окно. Там, за кустами вишни и небольшой поляной проходило шоссе, которое делило  их  поселок на две части. Он подумал: сколько детей ждут сейчас родителей с работы? Сколько смотрит на дорогу? В поселке-то он может и знает, сколько, а всего, везде? Он снова посмотрел на плачущую сестру и стал приговаривать:
- Не реви... Не реви... Не реви...
Он опять взял ее на руки, распахнул окно и присел на подоконник.
- Видишь, - стал показывать он ей, - это дорога, по которой папы и мамы возвращаются в поселок с работы. По ней пойдет наша мама. Мы ее узнаем, потому что у нее – кудрявые волосы. Вон – видишь, - тетя. Может быть, она – наша мама? – Девочка замолчала и стала всматриваться в кусок шоссе, который был виден между вишнями. – Нет. Она слишком худая и светлая, а у нашей мамы волосы каштановые, как у тебя. А вот идет какой-то дядя.
Сестренка вытащила из кармана рубашонки соску, которая, оказалось, у нее была, отправила ее в рот, и, причмокивая, стала следить за дядей и тетей.
Когда они скрылись за вишнями, на дороге показались еще тети и дяди. Брат снова принялся сравнивать их с родителями, развлекая сестру.
- Эй! Вы что на окне сидите? – раздалось вдруг из-за ближнего к дому вишневого куста. Это был голос мамы.
- Тебя ждем. – Ответил мальчик. – А ты что не по той дороге?
- А я кругом к бабушке заходила, пораньше сегодня убежала.
- Вон! Смотри, что за тетя к нам идет! – брат повернул сестренку к матери.
- Мама! – она заулыбалась и заколотила ногами.
Через минуту мама уже входила в дом.