Ода абрикосу

Сегодня утром стало понятно, что где-то наверху опять произошла громадная ошибка, граничащая с предательством. Сегодня, 1999-04-23 уже который год подряд после тёплого начала весны пошёл снег, как раз, когда начал зацветать абрикос. В воздухе висит такое чувство, будто мы все похоронили не родившегося младенца. Я вспомнил яркие, большие, с детский кулак абрикосы. Их матовую оранжевую кожу, едва уловимый теплый запах, мякоть абрикосов, будто созданную из солнца. Погода посмеялась над нашими ожиданиями, как тупой ученик по основному предмету в первый рабочий день. Конечно, многие абрикосы в других районах спаслись, но в городе мы их не увидим.
Я напишу оду моему любимому абрикосу.
Абрикос - это не просто плод, это образ.
Абрикос - это не кислый маленький сердитый, весь в угрях урюк, он не мокрый и трусливый, как слива, не вульгарно насыщенный, но в голубых прожилках в незагорелых местах, как персик. Абрикос - это пример истины. Он одинаковый по цвету со всех сторон, и или целиком спелый, или целиком - нет. Нет абрикосов, обманывающих наши ожидания с теневой стороны, когда прогретая солнцем часть была сладкой. Абрикос не кричит "я сладкий, я душистый!", как персик, с него не надо сдирать кожу, как с персика. Когда сдираешь кожу с персика, невольно приходит на ум сравнение с красивой девицей, лишаемой одежды, - сначала всё прекрасно, но постепенно появляется бледная, взмокшая, в желтоватых прожилках плоть, которую зажмурившись проглатываешь, ради вкуса, и долго потом ищешь, где -бы помыть руки и с омерзением поглядываешь на бесформенную пахучую одежку, разбросанную где попало. Гладкий персик - это та-же самая, возомнившая о себе девица, но слегка загоревшая на модном курорте. Она более упруга, и не так жидка, но руки мыть придётся. К тому - же, зачем так активно использовать духи, даже и на курорте? Персиков нельзя съесть много. После пятого у любого нормального человека появляется тоскливое голодное покалывание в животе, и если не остановиться, то скоро оно переходит в тупую боль. Потом то там, то сям находишь на себе липкие пятна сока, и приходится мыться целиком. Нет, абрикос не таков. Он больше похож на крупную, сильную, тугую девушку с рыжевато- русыми волосами и жёлтыми глазами. Она не смазлива, в ней нет ничего дешёвого или наигранного. В ней любое явление - или есть, и целиком, или его нет даже в зародыше. Ей не надо чего-либо придумывать о себе или пускать пыль в глаза. То, что есть - выверено и достаточно. Черты её лица кажутся простыми, но когда присмотришься, очевидна невероятная точность линий и пропорций. Когда раскусываешь абрикос, то срез сухой и тёплый. Ты не покрыт соком с ног до головы. А если закрыть глаза, и раскусить абрикос, то представляется тихая тёплая ночь, тонкий запах цветущих деревьев и листвы, который сливается в изысканный букет, полностью лишающий сна и заставляющий думать только о любви, лете и её волосах, её коже. О том, как проведёшь лицом по её спине, поцелуешь округлость ниже тугой талии. Так тепло и спокойно. Так душисто и сладко. Она любит тебя. Она красива, чиста и здорова. От неё идёт такой слабый и такой одурманивающий запах молока, орехов и хвои...  и тут этот снег. Снег... Все распадается, и элементарные вещи не поддаются никакому исправлению. Даже тысячи штангистов бессильны спасти умирающего ребёнка. Остается только смотреть. Снег... Зимой абрикосовое варенье - как воспоминание о любви и лете. Густое  и душистое, чуть горчащее, как любое воспоминание о прошедшем счастье. Не сравнить с похабным жидким персиковым вареньем, в котором ни запаха, ни консистенции, и которое больше похоже на раскаяние, чем на воспоминание.
Солнце, несмотря на всю свою силу не смогло спасти абрикосов. Любовь не поборола глупости.
Пойду посмотрю, не осталось - ли варенья.

1999-04-23