У нас на курсе - Любимец удачи

Сашка высок, худощав, длиннорук. Он называет себя интеллигентом в седьмом поколении, но на всем его внешнем облике лежит печать разгильдяйства и жизненной неустроенности. В нем поразительным образом уживаются известная образованность, деликатность и заурядное хамство. А вообще он человек действия - не всегда разумного, но активного действия.
На втором курсе Сашка со своим дружком после обмывки стипендии возвращались домой. Сашке показалось, что одна из телефонных будок стоит не на месте. Разумеется, они начали ее переставлять.
Переночевали в медвытрезвителе.
Через несколько дней Сашку прорабатывали на курсовом комсомольском собрании.
- Я понял, - сказал в ответном слове Сашка.
- Что ты понял, Витковский? - допытывалась комсорг.
- Что нельзя мешать пиво, водку и шампанское.
Сашка был отчислен из университета и проходил исправление по практиковавшейся в ту пору методе на строительстве студенческого городка. Впрочем, через несколько месяцев он вернулся на наш курс. Более того, благодаря связям получил блестящее распределение, о каком никто из нас и не помышлял, - сразу в республиканскую партийную газету.
Как и следовало ожидать, Сашка не "вписался" в состав чопорной, застегнутой на все пуговицы редакции - ей пришлась не по нутру его неукротимая самобытная натура.
Сашка ушел в лесники.
При этом он преследовал две цели - во-первых, обрести желанную свободу и, во-вторых, разбогатеть.
Этот новый крутой поворот в его судьбе закончился тюрьмой. По просьбе одного из своих многочисленных приятелей Сашка срубил для некоего трудового коллектива к Новому году две сотни сосенок. На него кто-то настучал, вместе с сосенками Сашку и взяли. Приятель с обещанным письмом-заявкой как в воду канул. А Сашка получил три года.
Правда, из тюрьмы родственники, включив все мыслимые и немыслимые рычаги, его все же вызволили, тем более что и вина его, как оказалось впоследствии, была не слишком велика...
"Пропустив в жизни два времени года" (это его собственное определение), Сашка чуть поутих. Но с мыслью разбогатеть не расстался.
Его новой страстью стали пчелы. Обложив данью всех своих родственников, Сашка собрал две с половиной тысячи рублей, купил на них десяток ульев, несколько пчелиных семей...
С тех пор вся его жизнь была подчинена пчелам. Вот он звонит мне:
- Ты знаешь, в Алма-Ате клены зацвели...
- Поздравляю. Ну и что?
- Как что? - воспламеняется Сашка, - ты знаешь, какой с кленов взяток?
Погода с этих пор приобрела для него сугубо прикладное, без оттенков, значение. Хорошая - это когда пчелы активны. ("Старик, это фантастика, каждая семья тащит в час по кило-грамму - не меньше".) И плохая, когда пчелы в "простоях".
На зиму Сашка приволок ульи с гор в свою городскую квартиру. Он ведрами покупал для них сахар, держа при этом жену и дочь на голодном пайке... "Ничего, - говорил он им, - вы и без сахара обойдетесь, а мне нужна к весне сильная пчела. Сами спасибо скажете, когда я вас к осени медом залью..."
Сашка всерьез занялся проблемой скрещивания домашней пчелы с диким шмелем, надеясь к продуктивности первой добавить жизнестойкость второго...
Но произошло непоправимое. Жена травила на кухне тараканов. Их, правда, меньше не стало, а все до единой пчелы передохли, хотя ульи стояли в другой комнате.
Сашка был безутешен. Какое-то время он находился в прострации. А потом решил, что к жизни его могут вернуть только женщины. Сначала он обзвонил едва ли не всех своих знакомых нужного пола, прямо предлагая им свои выдающиеся услуги по этой части. Более чем прохладное их отношение к такому предложению несколько озадачило Сашку. Он решил сменить тактику. Вскоре представился подходящий случай. Работая в журнале для слепых ("Старик, у тебя в лучшем случае читают каждую строчку, а у меня - каждую буковку общупывают"), Сашка познакомился в командировке с женщиной - администратором провинциального театра музыкальной комедии. Он пустил в ход всё свое недюжинное красноречие, но всё было без толку. Тогда он добился, чтобы его перевели в соседний с ней гостиничный номер. Ночью, как только она, вернувшись после спектакля, улеглась, Сашка перебрался со своего балкона на её... Она буквально окаменела от ужаса, увидев в темном проёме окна чей-то силуэт.
- Не бойтесь, - поспешил ее успокоить Сашка, - это я.
Уж тут-то она, конечно, не устояла.
...Недавно Сашка опять позвонил.
- Старик, ты не можешь помочь достать по дешевке колесный трактор?
- А что случилось?
- Да вот решил настоящим делом заняться. Взял в аренду гектар земли - шампиньоны буду выращивать. Ты знаешь, шампиньоны по калорийности превосходят мясо, зимой на базаре килограмм идет по двадцать рублей. Старик, дело верное, хочешь - возьму в долю?

* * *
В Сашкиной жизни произошли значительные перемены. Из журнала для слепых он перешел в республиканскую молодежную газету. Года полтора он здесь как следует вкалывал - завоевывал популярность и авторитет - после чего, будучи утвержденным в должности собкора по одной из северных областей, фактически обрел статус свободного художника. Или, как он сам выражался, забурел. На работу Сашка теперь приходил, в лучшем случае, два-три раза в неделю, а когда кто-то из начальства пытался сделать ему замечание, Сашка резонно отвечал:
- Как я могу находиться на службе, если я собкор по Н-ской области?
Жить он, разумеется, оставался в столице республики, черпая редкие информации из "своей" области исключительно по телефону.
Работа в "молодежке" привнесла в его поскучневшую было жизнь и другие неожиданные перемены. За время одного из дежурств по номеру Сашкино внимание привлекла новая корректорша. Смуглолицая, длинноногая восточная красавица была лет на 15 моложе его, но последнее обстоятельство Сашку нисколько не смущало. По собственному Сашкиному выражению, он от нее "тащился". Вскоре их приятельские отношения перешли в близкие, а потом в очень близкие. Известная своей раскрепощённостью не только на газетных страницах, но и в отношениях сотрудников обоего пола друг с другом "молодежка" давно не знала столь бурного романа. Предметом особой Сашкиной гордости, помимо всего прочего, было то обстоятельство, что в жилах его юной подруги текла кровь потомков самого Чингисхана...
Впрочем, их безмятежное счастье было недолгим: как-то раз Сашкина жена, явившись на дачу в неурочный час, застала их в таком положении, когда любые объяснения бессмысленны, потому что вопросов просто не возникает. Пока подруга с достоинством одевалась, Сашка, зная крутой нрав законной супруги, зорко следил за тем, чтобы она не пустила в ход первый попавшийся предмет...
На этот раз все обошлось, не считая, правда, того, что путь не только на дачу, но и в собственную квартиру ему отныне был заказан. Но на переживающего вторую молодость Сашку это мало подействовало, он перебрался на постоянное житье к потомкам именитого рода. С этих самых пор в его облике начали происходить разительные перемены. Он стал появляться на людях в отутюженных брюках, модных пиджаках и туфлях; он взялся стричь ногти и даже расчесываться... Он выглядел столь респектабельным, что некоторые из старых друзей его просто не узнавали.
И только душа у Сашки оставалась прежней - она жаждала предпринимательской деятельности. Все это время бизнесмен в нем не умирал ни на минуту. Сашка ухитрился взять в аренду пару гектаров полузаброшенного яблоневого сада и с головой ушел в новое предприятие. На работе теперь его стали видеть еще реже. Тем же, кто пытался его урезонить, Сашка с обидой отвечал:
- Что я, сижу, что ли? Я сейчас свои сады понижаю... Дело в том, что доставшиеся ему яблони были, по Сашкиному мнению, чрезмерно высоки, и он задался целью "опустить" их кроны до оптимального уровня, что, как он уверял своего очередного собеседника, сулит и повышение урожайности сада. Обескураженные столь убийственной логикой ревнители редакционной дисциплины замолкали, а Сашка в очередной раз устремлялся в горы, к своему саду.
В то же самое время он активно изучал конъюнктуру рынка - как столичного, так и регионального. И тут он никому не мог довериться - торговал своим товаром сам, нисколько не смущаясь тем обстоятельством, что его родная "контора" находилась от рынка через улицу. Когда механизм формирования базарных цен в столице был им полностью раскрыт, Сашка взял командировку в ту область, собкором которой он по-прежнему числился и, загрузив полкупе отборным алмаатинским "апортом", отправился в путь. В качестве компаньона его сопровождала будущая супруга, которая, в отличие от законной прежней, сразу поверила в его счастливую предпринимательскую звезду.
Прямо с вокзала "спецкоры" отправились на базар, где в считанные часы распродали товар, не только покрыв затраты, но и получив кое-какой навар. Помимо всего прочего, Сашка живописал путешествие на страницах своей газеты в специальных заметках и, надо сказать, сделал это столь мастерски, что какое-то время спустя получил за них и еще пару-тройку других статей аналогичного содержания премию Союза журналистов СССР (тогда Союз был еще жив).
Премия оказалась как нельзя кстати. Разумеется, не сами деньги - не бог весть какие, а статус лауреата. Во-первых, были посрамлены те, кто все время пытался призвать Сашку к порядку на работе, кто теперь был он и кто они? Приставать отныне к лауреату союзной премии с дурацкими вопросами типа "А почему ты на прошлой неделе ни разу не появился в редакции?" - было, по меньшей мере, бестактно. А во-вторых, именитая Сашкина родня, весьма смущенная предпринимательской деятельностью будущего зятя, ведущейся на грани фола, получила наконец блестящее подтверждение Сашкиной теории, суть которой он не раз ей разъяснял: творчество бизнесу не помеха - скорее наоборот. Теперь, когда его и здесь зауважали вдвойне, Сашкины руки оказались полностью развязаны для дальнейшего рывка в рынок.
Тут, кстати, умерла одна из его многочисленных теть, и ее более близкие родственники уступили Сашке по сходной цене в пригороде половину дома, которую она занимала. Обосновавшись на новом месте и осмотревшись, Сашка, однако, решил, что половины ему будет маловато и, создав соседям "соответствующие" условия ("А чего их было жалеть, старый, - делился он после со мной, - они, ханыги, всю жизнь домами спекулировали... "), стал обладателем дома в целом.
Мы с ним какое-то время не виделись, но Сашка иногда позванивал, приглашал в гости. Я обещал - при случае, и вот такой случай представился.
- Да ты не тушуйся, старый, - весело говорил мне по телефону Сашка. - Найдешь меня просто. У меня перед домом котлован... Да нет - не бассейн... Это я овощехранилище затеял. Ну да, - на сотню тонн... Приезжай - покажу!
По этой примете я его кое-как и отыскал, проболтавшись минут сорок по абсолютно темной - хоть глаз выколи - деревенской улице, зажатой с двух сторон многоэтажками, а с третьей - автострадой... Сашка тут же потащил показывать усадьбу.
- Вот тут у меня Ташкент, - с гордостью объяснял он, указывая на выложенную из перегноя терраску, - солнечная сторона - даже зимой загорать можно... Я тут нынче устроил грядку для помидоров... С полтонны собрал, буду наращивать...
Само собой, пошли к будущему овощехранилищу. Огромный котлован под него вырыл за поллитру знакомый Сашкин экскаваторщик.
А запустить овощехранилище Сашка намеревался в самом ближайшем будущем. И тогда, как он считает, можно будет перейти уже на оптовую торговлю продуктами (до этого они поочередно с супругой по-прежнему торговали на базаре сами) и выйти на годовой доход примерно в четверть миллиона рублей. (Уточняю - встреча происходила до известной гайдаровской либерализации цен, когда рубль еще кое-что стоил - авт.). "На первое время, - говорил Сашка, - этого будет вполне достаточно".
Еще Сашка показал мне приобретенный неведомыми путями "Запорожец" - вездеход с порванным в нескольких местах брезентовым верхом. И хотя машина без номеров и без техпаспорта, это не мешает ему ею пользоваться. А если его останавливают гаишники или милиция, Сашка, ссылаясь на занятость, предъявляет вместо водительских прав и техпаспорта свое служебное удостоверение и пропуск на все заседания Верховного Совета (после обретения им лауреатства его утвердили парламентским корреспондентом газеты). И еще не было случая, чтобы его задержали.
- Да неплохо живем, - куря и непрерывно сплевывая, делился Сашка. - Мясо всегда свое, опять же дичь...
Косуль, кабанов, а также мелких пернатых он бьет в окрестностях арендованного им сада из трех имеющихся в хозяйстве до сих пор незарегистрированных ружей. Еще завели кур (так что и яйца опять же свои), кроликов, но последние, правда, пока не ведутся...
Пошли в дом. Тут же Сашке в колени ткнулся светловолосый пацан лет трех. Второй, грудной, лежа в кровати, пускал пузыри... В остальном обстановка оказалась для меня вполне привычной - в доме был грандиозный беспорядок. Может быть, впрочем, еще и потому, что хозяева в целях перепланировки прорубили новую дверь в стене, ведущую во вторую половину их жилища. Зато Сашкина жена по-прежнему блистала красотой и свежестью - во всяком случае, незаметно было, чтобы она хоть в чем-то испытывала недовольство жизнью.
Сашка любовно и снисходительно тронул жену за тугую смуглую щеку, с превосходством поглядел на меня и широким жестом пригласил к столу:
- Вот так-то, старый!

* * *
Пропавший было Сашка опять позвонил сам.
- Жди в гости, старый! - заявил он. - А то теперь не скоро меня увидишь.
- Что, в капстрану, на дипработу? - ехидно спросил я.
- В Россию собираюсь, - не принял Сашка моего шутливого тона, - тут, верно, ловить больше нечего...
- А как же имущество, хозяйство?
- Все повезу с собой.
- На чем?
- Да я "КамАЗ" купил...
- За сколько?
- За шесть...
- Наших? - удивился я.
- Ну, старый, я в наших уже давно ничего не считаю - шесть штук долларов... Так что почти все своё в него и затарю.
- А мне говорили, что у тебя еще и "Нива" есть.
- И "Нива", и "ЛуАЗ", если помнишь, - лениво перечислял Сашка, - а еще пару "уазов", ну, типа "скорой"...
- Столько-то зачем?
- "КамАЗ" в аренду буду сдавать, на "уазах" перевозить оборудование, а "Нива" - для представительства. Все продумано, старый...
- Приезжай, - сказал я, - тебя встретить?
- Встретят, - многозначительно сказал Сашка. - Там у вас есть одно малое предприятие, надо с ним разобраться. Взяли у наших ребят деньги и не возвращают... Придется потрясти...
- А ты что, уже и авторитет у деловых?
-Да уж имею вес, - отвечал он, - а ваших надо поучить - пусть не хулиганят...
Но Сашка почему-то не приехал. И следующий его звонок был совсем издалека.
- Привет из нашей бывшей общей столицы, от российских фермеров, - услышал я его бодрый голос.
- Привет. А ты что в Москве делаешь?
- Да вот, заехал по делам, дай, думаю, позвоню другану.
- Расскажи, как устроился?
- Все ништяк, старый. Возрождаю родовое имение Витковских на орловской земле.
- Заливаешь, как всегда?
- Обижаешь, старый. Я же - Саша. Приехал в Орел, сразу пошел к Строеву... Да ты его знаешь, был секретарем ЦК по сельскому хозяйству. А теперь он там глава областной администрации. Меня сразу вспомнил - по материалам в "Сельской жизни"...
- Да у тебя материалов там было - раз, два и обчелся...
- Зато - какие? Принял меня, как родного, говорит - действуй, буду помогать.
- И где же ты обосновался?
- Записывай! Шаблыкинский район, совхоз "Хотьковский", деревня Глинки... Да я уже и землю получил. Дом построю - в три этажа. Приезжай - сам все увидишь!
Словом, это был Сашка, в своем обычном амплуа, полный надежд и самых грандиозных планов. Но, похоже, жизнь у российских фермеров не такая уж радужная, какой она ему показалась в первые дни и недели пребывания на отчей земле. Потому что его следующий звонок из все той же Москвы был гораздо менее оптимистичным. Нет, Сашка не жаловался - это не в его правилах, но и по тону, а главное - по очередной идее, которую он прокручивал, чувствовалось, что дела его далеко не блестящи.
- У вас там есть завод ферросплавов, - скорее уточнил, чем спросил Сашка.
- Есть такой, - сдержанно сказал я, догадываясь, что меня будут "подключать" к, наверняка, сомнительной акции.
- А директора знаешь?
- Знаю, но не так, чтобы очень...
- Ты поговори с ним, старый, мы ему тут нашли таких потребителей...
- Кто это - мы?
- Мы с ребятами из бывшего ЦК комсомола... Скажи, что в обиде не будет, да и тебе за посредничество подкинем!
- Ты же знаешь - я в эти игры не играю. Да и проблем со сбытом у завода, насколько мне известно, нет.
Сашка наседал, я отнекивался. Сошлись на том, что я вооружил его телефонами приемной директора без права ссылки на меня.
- Уговорим, - сказал на прощание Сашка, - жди скоро в гости.
Судя по тому, что в гости он опять не приехал - не уговорили... Да и не звонит что-то долго российский фермер Александр Витковский. Может, дела резко пошли в гору, и старые друзья вспоминаются все реже? А может, проблемы заели?