Просто жутко сексуальные каникулы!

Каникулы.

               У меня есть один друг, мы вместе с ним были на офицерских курсах. Он был из бригады “Голани”, такой ужасно красивый и мужественный, как с рекламного щита жевательной резинки. Все девушки базы так и ходили за ним по пятам стайками, но он ни кому не отдавал предпочтения, и со всеми вёл себя ровно и сдержанно. И при этом, так поводил своими серыми глазами, что все девушки впадали в транс. Да, у него было всё то, что так горько видеть у другого мужчины. Решительно все женщины смотрели ему вслед, и хватались за сердце, провожая взглядом.
          Короче говоря, все солдаты с курса просто ненавидели его, так как он  лишал их малейшего шанса на женское внимание, если находился в радиусе 4 километров. Да, я был его единственным другом. У меня было преимущество перед всеми остальными солдатами, которое несколько сглаживало картину отчаяния – у меня была машина. То есть, это была когда-то машина, а теперь она больше походила на ржавую консервную банку с рулём. Но она ездила иногда сама, без помощи потусторонних сил, и по этой причине, девушки, не успевшие вовремя ворваться в поле зрения моего друга, попадали в мою антикварную шкатулку.
         Как-то раз, за две недели до окончания курсов, лежим мы ночью в палатке, в районе Мицпе-Рамона, вы знаете, место совершенно дикое и пустынное, как дискотека Сифротек в Йом Кипур. Вот, лежим мы, значит, и кушаем жареные орешки с песком пополам, и он мне говорит, что, мол, мечтает о такой девушке, которая бы понимала его, и помогала ему во всём, и так далее, в том же духе. Я ещё тогда удивился, что его такие мысли посещают по ночам. Хотя, я ему сколько раз говорил, что не стоит ночью ходить без вязаной шапки – может продуть. Но он меня не слушался, и вот результат – на носу окончание курса, а он развёл тут демагогию по поводу борьбы единства и противоположностей.
         В общем, курс он окончил лучше всех нас, за что его ещё больше все возненавидели. Такой, знаете, тип, который только шевельнёт ресницами, и сразу может ответить на любой вопрос. Да, способный парень, ничего не скажешь. После курса каждый вернулся в свой род войск, и мы с ним редко встречались. Говорят, что он стал командиром одного патроля, который регулярно ходил в ночные прогулки по Южному Ливану. Представляете, с его внешностью, он ещё  был совершенно бесстрашным парнем, командиром боевого патроля, и когда, выходя домой, надевал форму со всеми своими значками, его провожали взглядом не только девушки. Все мамы показывали на него пальцем своим детишкам, и мечтали, чтобы их оболтусы выросли такими же.
           Одним словом, прослужив четыре года в Ливане, и сходив со своим патролем несчётное количество раз за линию прекращения огня, получив все возможные и невозможные знаки отличия, он демобилизовался. Да, на нём совершенно не отразились многочасовые засады, и постоянные огневые стычки с Хизбаллой. Напротив, он стал ещё большим красавчиком, и по нему сохли буквально все девушки, которые видели его хоть раз. Тут ещё надо добавить, что он рос ужасно начитанным, и поэтому, стоило ему открыть рот, как все разговоры вокруг прекращались, и все слушали только его.
           Да, таким вот он был развязным типом. Мало того, что он был звездой любого общества, так он ещё после армии уехал в Париж, работать в службе безопасности израильского посольства. Таким образом, он копил деньги на учёбу, он, видите ли, ещё плюс ко всему, хотел стать доктором философии. И всю свою сознательную жизнь, эта бессовестная свинья искала настоящую любовь. Он так трогательно обращался с девушками, что оживали фонтаны, если он проходил мимо, с очередной своей поклонницей.
           Так вот, пока мой героический друг зарабатывал себе на учёбу в Париже, я ,после демобилизации, поступил в университет, и начал себе потихоньку учиться. Машину свою старую я не смог продать, поэтому она ржавела рядом с моим домом, а я ездил на новой Рено Меган, которую купил на деньги, оставшиеся после оплаты всех счетов, и первого года обучения в университете. А жил я в хижине, этаком вагончике, прямо на берегу моря, в районе Крайот. Родители мне купили его, ещё когда я служил в армии. Небольшой такой домик, салон, душ и кухня. На террасе я натянул гамак, и в нём лежал, и делал уроки по вечерам, после пробежки по берегу, и купания в море.
           И вот, лежу я один раз в гамаке, и вдруг слышу, звонит телефон. Я взял трубку, и узнал голос моего парижского друга. Всхлипывающим голосом он рассказал мне про беду, свалившуюся на него не очень давно. Случилось страшное – он женился. И что было самое ужасное, он женился по любви. Его молодая жена оказалась отпрыском одной очень богатой семьи французских евреев, и к тому же отчаянной красавицей. У неё были манеры придворной дамы, и повадки дикой пантеры.
            Не знаю уж, как она смогла покорить сердце моего бедного друга, но он был от неё без ума, и думал только о ней целыми днями. Её родители купили им прекрасный дом в предместье Парижа, и предложили ему учиться во Франции. События развивались, как в сказке, пока не выяснилось, что его несравненная жена была ужасной стервой. Всё ей было не так, и всем она была недовольна, и могла устроить ему скандал, если случайно ломала свой холёный ноготок. В добавок ко всему, она отвратительно готовила. И устраивала ему каждый день разборки по любому поводу, таким не хитрым образом отравляя жизнь боевого офицера армии обороны Израиля. К тому же, она была истинная француженка, и строила глазки всем мужикам, попавшим в поле зрения её локаторов, и мой бедный друг выедал себя изнутри, в течение долгих недель и месяцев. И вот, после полугода совместной жизни, нервы командира боевого патроля не выдержали, и он, по рации, вызвал поддержку с воздуха, в виде меня.
           В своё время я писал в Париж о том, что живу одиноко и дико, питаясь, чем придётся, и, спя, где попало. И вот, зная мой тяжелый характер, и умение вести себя ужасно нагло и бесцеремонно с дамами, мой друг предложил мне следующий прожект. Он уговорил свою жёнушку поехать на месяц в Израиль, полюбоваться на Землю Обетованную. А в качестве отеля, он предложил ей мою хибару, уверяя, что ей там будет славно. Как и все красивые женщины, доверчивая и хитрая, она согласилась поехать при условии, что я буду жарить ей мясо на костре. Её, видите ли, вообще привлекала романтика дикой жизни, о которой она читала в книжках. Ей было ужасно любопытно посмотреть, как жарят мясо на углах, и берут его с мангала руками.
         Одним словом, парижский приятель, от моего имени и без всяких на то разрешений с моей стороны, наобещал своей жене кучу удовольствий, и уговорил её совершить вояж в Израиль. И вот, он позвонил мне, поставить меня в известность, и заодно проинструктировать меня, как себя с ней вести. В глубине души я знал, что мой друг затеял эту поездку в чисто воспитательных целях. Он не выдержал перегрузок и решил спихнуть на меня обязанности по дрессировке своей жены, помня, что раньше я отлично справлялся с самыми свирепыми и дикими кошками.
           И вот, подробно проинструктировав меня, и уговорив вести себя с его женой построже, он сообщил мне номер рейса, на котором прилетала его ненаглядная супруга. Пожелав мне удачи, и в душе меня жалея, он положил трубку.
         Дело было в воскресенье. Его жена прилетала во вторник. Я поставил секундомер, взял ручку и тетрадь, и набросал план действий. На всякий пожарный, узнал номер телефона французского посольства, рассчитывая, в крайнем случае, передать дикую француженку в руки властей. Когда план был готов, я переписал его на чистовик, и сложил аккуратно в карман. Весь вечер я учил математику, и слушал музыку, успокаивая себя тем, что его жена ещё может передумать, и не прилететь.
          Но она прилетела. Во вторник, утром, её самолёт произвёл посадку в аэропорту имени Бен-Гуриона, и без лишней волокиты всем пассажирам был выдан их багаж, после чего гости Израиля вышли в просторный зал для прилетающих, оборудованный по самым высоким мировым стандартам. Для удобства был оборудован огромный экран, в котором встречающие могли заранее увидеть тех, кого они встречали, ещё до их появления в зале. Таким образом, все встречающие были готовы к приёму, и каждый держал в руках букет цветов, коробку конфет, или, на худой конец, ребёнка.
          Все изнывали от радости  встречи, и каждый прилетевший уже был заранее увиден и узнан. Жена моего друга шла в зал, после таможенного контроля, небрежной походкой топ-модели. Одетая в короткое, безупречно сшитое, ситцевое платье, она притягивала к себе взгляды буквально всех пассажиров. Лёгкие босоножки из чёрной кожи, и элегантная сумочка довершали картину. Вдобавок ко всему, её светлые волосы были слегка распущены, и она производила впечатление настоящей француженки, вышедшей на тропу войны.
            Игриво поводя зелёными глазами, Крис шла навстречу неизвестному, грациозно ведя на ремешке громадный синий чемодан на колёсиках. Стоимость этого чемодана приближалась к стоимости моей первой машины, судя по всему. Видя, какой приём получали те, кто раньше её попал в зал, Крис заранее приготовилась к огромному букету роз в её честь. Приближаясь шикарной походкой, Крис пыталась вычислить встречающую её делегацию.
Все обогнавшие её пассажиры уже были встречены, и сжаты в горячих объятиях родных и близких. Прищурив глаза, Крис обвела взглядом зал, ища белую табличку со своим именем в руках у какого-нибудь жгучего красавца.
           Тут необходимо заметить, что в то время, пока Крис выискивала меня в толпе встречающих, я сидел на лекции по линеарной алгебре, и силился вникнуть в понятие оператора над матрицами. Предмет был сложный, и я не мог пропустить лекцию из-за того, что кто-то там прилетел ко мне в гости, тем более, что я имел определённые инструкции и тщательно разработанный план в отношении Крис. Во время перерыва, я проверил не принятые звонки на сотовм телефоне. Их оказалось девятнадцать, причём восемнадцать из них были от Крис. Стоя посреди людской пустыни, и не найдя близких ей людей, Крис решительно  направилась к телефону. Подпинывая коленом свой синий чемодан, она встала в хвост небольшой, человек в восемь, очереди к телефону. Нервно стуча каблучком о мраморные плиты пола, и теребя ремешок сумочки, Крис готовила в душе страшную речь, которую она собиралась обрушить на меня.
         Несколько удивлённая тем, что ей никто не отвечает, Крис ещё раз проверила правильность набора номера, и, убедившись, что ошибки не было, пришла в бешенство. Такого приёма она не ожидала. Первое сообщение на мой автоответчик Крис оставила слегка раздражённым голосом, второе – откровенно недовольным, а в последнем, восемнадцатом, она в полный голос упомянула все известные ей бранные слова в мой адрес, как на иврите, так и по-французски.
          Приняв решение немедленно улететь обратно, и разорвать мужа на куски, Крис свирепо направилась к окошечку информации, что бы узнать, куда ей надо идти, что бы придти к французскому самолёту. Окошечко было закрыто, и совершенно разъярённая парижанка, пнув длинной прекрасной ножкой в стену, проследовала к выходу на улицу. Там, найдя мягкий зелёный газон, рядом с автобусной остановкой, Крис уселась прямо на траву, не заботясь о своём коротком платье, зло толкнув чемодан, и мечтая о расправе, которую она учинит любому, кто хотя бы посмотрит в её сторону. Она приняла решение не вставать с этого газона ни под каким видом, и начала кидать страшные взгляды на прохожих, таким образом охраняя свою территорию.
          В полчетвёртого закончились мои лекции, и я уселся в машину, раздумывая, куда поехать вначале: пообедать или встречать Крис. Решив, что я и так веду себя немного невнимательно по отношению к высокой гостье, я решил всё же вначале пообедать. Купив большую пиццу с грибами и бутылку колы, и уничтожив половину обеда, я двинулся в сторону Тель-Авива по шоссе номер четыре.
           В шесть вечера, припарковав машину на третьем этаже огромного терминала, я зашёл в здание аэропорта и огляделся. Вокруг кипела жизнь, люди шли в разных направлениях, кто-то улетал, кто-то прилетал. Походив по залу для гостей, и не обнаружив никого, могущего быть Крис, я вышел на улицу и посмотрел на большие электронные часы, что бы проверить, не ошибся ли я датой. С датой всё было в порядке, следовательно, надо было внимательнее осмотреть площадь, выявляя всех потенциальных Крис.
            Через двадцать минут прочёсывания территории, я увидел потрясающей красоты, взъерошенную девушку, которая сидела прямо на траве рядом с автобусной остановкой, в компании громадного синего чемодана, и задумчиво разглядывала свои ноги. Я подошёл, и спросил, не зовут ли её случайно Крис, и не меня ли она ждёт. Не меняя отрешённого выражения лица, девушка встала, элегантно стряхнула приставшие к платью травинки, подошла ко мне, и влепила страшную затрещину. Как только в голове прошёл звон, я улыбнулся, и тепло обняв свою гостью, пригласил её проследовать к машине. Там, с трудом упаковав её ужасный чемодан, я предложил Крис подкрепиться пиццой и колой, предположив, что она, наверное, голодна. В ответ я получил профессиональный хук слева. После этого, Крис, несколько успокоившись, рывком открыла коробку с пиццей, и начала кушать, демонстративно стряхивая крошки на чистый коврик.
           Как только я остановил машину рядом с домом, и вышел, потягиваясь после долгой поездки, Крис спросила, где тот особняк, обещанный мужем, в котором она будет жить. Указав рукой на свой дом, я сказал, что вот её новое место жительства, и выразил надежду, что ей тут понравится, и она славно проведёт время. Подозрительно глядя на террасу с гамаком, она поинтересовалась, есть ли в этой конуре телефон, и после моего утвердительного ответа, Крис позвонила мужу в Париж, и минут пятнадцать внушала ему, что он не достоин права жить на планете Земля. Выразив надежду на то, по приезду, она разберётся с ним по-настоящему, Крис бросила трубку, и внимательно посмотрела мне в глаза. Мне, почему-то, сразу захотелось спрятаться в угол и позвать на помощь. Пренебрежительно оглядев моё убогое жилище, всем своим видом показывая глубину презрения к нему, а так же к его хозяину, Крис поинтересовалась, где находится её комната, и как сделать так, что бы до конца каникул она не имела возможности наблюдать меня, как явление. Я ответил, что её комната находится тут, совмещая в себе и спальню, и гостиную сразу, а так же и столовую, если ей так будет угодно. Увидев, что Крис сделала шаг в мою сторону, я выскочил на террасу и крикнул, что на кухне, в холодильнике есть клубничный сок, переходящий с этого момента в её полное распоряжение.
          Развернувшись, Крис прошла на кухню, и раскрыв холодильник, заявила, что не будет употреблять в пищу ровным счётом ничего, из того, что она там видит, кроме клубничного сока, ставшего её собственностью. Она сказала, что дома, в Париже, к ним приходит одна женщина, русская иммигрантка во втором поколении по имени Зина, и готовит обеды и ужины, сервируя стол в лучших традициях кулинарного искусства. И вообще, сказала Крис, скептически оглядев кухню, она не собирается из-за меня садиться на диету. Имей в виду, сказала Крис, тебе не поздоровится, если я потеряю хотя бы один килограмм своего драгоценного веса, и выйду из французских стандартов. Далее, показав всем своим надменным видом, что аудиенция окончена, она раскрыла чемодан, и, достав оттуда целый арсенал разных шампуней, кондиционеров и увлажняющих кремов, прошла в ванную. Однако она была там не долго. Ровно через десять секунд, после того, как прошёл её шок, и к ней вернулась речь, Крис вышла в салон и спросила, действительно ли у меня нету джакузи, или ей просто почудилось. Я заверил свою гостью в том, что джакузи никогда не облагораживало своим присутствием мою ванную, или вернее душ. Но зато, сказал я, в душе есть всегда горячая вода, и иногда холодная.
             Подарив мне взгляд, полный ненависти, Крис вернулась в душ, по дороге  пнув плюшевого медведя, оставленного мне одной из моих подружек. Я облегчённо вздохнул, и улёгся в гамак, с книгами по статике и физике. Вспомнив о том, что у меня в кармане лежит план по перевоспитанию Крис, я достал его, и горько усмехнувшись, выбросил на песок. Да, похоже, что я влип по настоящему. С Крис, решил я для себя, мне не справиться. Покорившись судьбе, и надеясь всем сердцем, что месяц пролетит быстро, я углубился в книгу.
            Но читал я недолго. Минут через пятнадцать я услышал чарующий голос Крис, которая, оказывается, забыла полотенце. Виня в этом меня и ругаясь на всех доступных ей языках, высунув мокрую голову, она потребовала немедленно полотенце, иначе мне будет худо. Я потащился к стенному шкафу, в котором хранил все свои вещи, отодвинул в сторону дверь, и …ничуть не удивился. Оказывается, Крис уже успела сбросить всё моё имущество вниз, и аккуратно уложить своё бельё на верхних четырёх полках. Шёпотом проклиная судьбу, я наклонился и вытащил чистое синее махровое полотенце, самое новое из тех, что у меня были. Вообще-то, у меня было ещё белое, но его я берёг для армии, когда пойду на сборы.
           Ещё на ближних подходах к душу, Крис потребовала, что бы я показал ей полотенце, которое нёс. Бросив на него взгляд, полный недоверия, она заявила, что всегда пользуется только белыми полотенцами, и что, если я сейчас же не добуду ей белое, она разворотит мою проклятую конуру на мелкие детали, и всыплет мне как следует. Тяжело вздохнув, я вернулся в комнату и принёс моей мучительнице заветное белое полотенце.
              Устроившись снова за книгами, я первым делом стал обдумывать вопрос, куда бы мне съехать на месяц из этого страшного места. Перебрав в памяти всех знакомых, я решил позвонить одному из них, и слёзно умоляя, добиться разрешения пожить у него хотя бы недельку. Телефон не отвечал, и мне не осталось ничего другого, как смириться с судьбой. Через полчаса из душа вышла Крис, и узнав, что у меня нету сушилки для волос, заявила, что с мокрыми волосами спать она не собирается, и поэтому будет сидеть на террасе до тех пор, пока они не высохнут. На мою учёбу ей глубоко наплевать, добавила она, и мне придётся разговаривать с ней, так как, она не намерена сидеть молча. И действительно, Крис начала рассказывать мне вначале о своём муже, какой он, мол, герой, только немного недоделанный, и что она, мол, раз уж взялась за его воспитание, непременно доведёт дело до конца. Преданно посмотрев Крис в глаза, я заверил, что предпочёл бы прослужить в патроле ещё четыре года, чем попасться к ней в лапы. На что она рассмеялась зловещим смехом и сообщила мне, что я уже попал в её лапы, и если я думаю от неё легко отделаться, то пусть я не строю пустых надежд, так как, видя печальное положение дел, она будет воспитывать и меня заодно, в виде благотворительной деятельности. Ещё она добавила, что благотворительность это её хобби, и что, мол, она помогает одной многодетной французской семье, в которой просто целая куча детей, и все приёмные. И что, мол, эти самые дети, завидев Крис издалека, не прячутся под кровать с ужасом на лицах, как предположил я, а радостно бегут к ней обниматься, заливаясь счастливым смехом.
            Посмотрев на часы, я понял, что если не пойти спать сейчас же, нет смысла вообще идти спать, так как, уже пора вставать. У меня было припасено на чёрный день шерстяное одеяло из шерсти ламы, и я решил постелить его на полу в салоне, соорудив, таким образом, постель для Крис. Я очень рассчитывал на поздний час, и на то, что у  неё уже не осталось сил сопротивляться. Как ни странно, Крис пришла в полный восторг от такой чудесной постели, и заявила, что обожает спать в походных условиях, только ещё ни разу не спала. Я пожелал ей спокойной ночи, и предупредил, что бы она не пыталась заговорить со мной, так как я устал, и мне завтра рано вставать на учёбу. Крис ответила, что много чести, говорить ещё со всякими, и улеглась на одеяло, вытянув свои длинные изящные ноги  параллельно береговой линии.
            Утром я поехал в университет на автобусе, так как, не выспался, а машина осталась дома, на стоянке. Наверное, первый раз в жизни мне не хотелось, что бы лекции заканчивались. Но они закончились, и я вернулся домой. Дом был на месте, однако, ни Крис, ни машины не было. Пока я стоял и думал, не заявить ли мне в Интерпол на Крис, как на автомобильного вора, сзади послышался шум двигателя, и с жутким визгом шин и тормозов, сделав эффектный разворот на месте с лёту, Крис вписалась в паркинг, лишь слегка помяв бампер в углу. Довольная собой, она вышла из машины с целым пакетом всякого барахла, и, проходя мимо меня, учтиво поздоровалась, окутав меня тонким запахом Исси Миако. Пока я стоял и разглядывал вмятину на бампере, Крис выглянула из окна, и сообщила мне, что купила продуктов, и сегодня у нас будет праздничный ужин в честь её приезда. На вопрос о том, кто именно будет готовить, Крис недоумённо похлопала глазками, и сказала, что, само собой, я. Чувствуя, что мне сейчас станет плохо, я добрался до телефона, и набрал номер моего друга. Как только он ответил, я сообщил, что его жена украла у меня машину, разбила её, и ещё заставляет меня готовить какой-то там ужин. Я сказал, что пусть он немедленно заберёт от меня свою дикую супругу, что у меня нет никаких сил больше с ней бороться, и что настоящий праздничный ужин будет у меня только тогда, когда она, наконец, исчезнет из моего дома навсегда. Мой друг горячо поблагодарил меня за радушие, которое я оказываю его жене, и сказал, что давно не отдыхал так, как сейчас. В свою очередь, я поблагодарил его за троянского коня, вернее лошадь, которую он мне подарил, и выразил надежду на то, что его жена будет здесь жить один ровно лунный месяц, а не календарный, так как, лунный короче. Как только я положил трубку, ко мне вплотную подошла Крис, и поинтересовалась, кого именно я имел в виду под троянской лошадью. Не успел я моргнуть глазом, как получил прекрасный апперкот с правой руки, выполненный довольно профессионально. После этого, Крис разрешила мне пойти делать уроки до семи вечера, так как, потом я пойду готовить нам ужин.
            Ровно в семь часов на террасу вышла Крис и пронзительно посмотрела на меня. Я решил не рисковать, и поплёлся вслед за ней на кухню. Выяснилось, что Крис купила стейки, первоклассные антрекоты, с косточкой, и бутылку сухого Марлота 1996 года. Да, надо отметить, что вкус у неё был. Кроме того, были куплены разные специи и уголь для мангала. Крис не шутила. Испортить ей ужин сегодня вечером означало подвергнуть свою жизнь опасности. Однако я всё же решил внести кое-какие коррективы в наш праздник. Как только стейки были аккуратно уложены в соусе и слегка политы коньяком, я сказал Крис, что мы идём на море. А когда вернёмся – разожжём мангал и изжарим мяса. Предложение было принято, я был выставлен на террасу, ждать, пока Крис оденет купальник. Через пять минут она вышла, небрежно закинув на плечо полотенце. Признаться, я слегка вспотел, глядя на неё. Да, иногда такие женщины встречаются ещё. Но не часто.
           Видя, что Крис не решается зайти в воду, я взял её за руку, и внезапно побежал вперёд, увлекая её за собой. Как только мы влетели в волны, раздался душераздирающий крик, от которого, казалось, лопнут барабанные перепонки. Это Крис сообщила всему миру, что она столкнулась с температурой воды, не соответствовавшей температуре её тела. Подняв кучу брызг, она хотела, было, рвануться назад, но я крепко держал её руку, и радовался, как ребёнок. Нашалившись вдоволь, мы вышли на берег и стали растираться полотенцами. Взглянув на розовые щеки Крис, я понял, что ей буквально всё шло на пользу.
           Мы прекрасно изжарили стейки, по два на каждого, и открыли бутылку вина. Крис жадно ела мясо, хватая его прямо руками, и, с набитым ртом рассказывала мне, что дома она никогда не ела такой вкуснятины, и, что в принципе, я не такой уж и безнадёжный кретин. Она ела стейк с таким вожделением, что любо дорого посмотреть! Голодная, Крис так алчно рвала зубами мясо и запивала его вином, что я сам начал поддаваться её азарту. Да, пожалуй, это был превосходный ужин! И по глазам Крис было видно, что ей тоже понравилось.
           Потом мы сидели прямо на песке, рядом с мангалом и разговаривали. Крис вспоминала разные случаи из её французской жизни, смеялась и рассказывала анекдоты. И у неё получалось довольно смешно. Короче говоря, в эту ночь мы подружились. Она оказалась не такая уж дикая, просто ей не хватало всегда вот этого песка и этого мангала. Выяснилось, что она в доску свой человек, и с ней можно поболтать на любые темы. Когда мы допили вино, Крис сказала, что будет сейчас читать стихи. И она, действительно начала читать стихи по-французски. Хотя я и не понял ни слова, мне понравилось. Потом мы пошли спать, и мне приснился сон, про то, что я плаваю вместе с акулой, и она меня не кусает.
            Одним словом, на следующий день, когда я вернулся с учёбы, Крис уже считала меня своим другом. В том плане, что по-дружески, опять куда-то укатила на машине. Вернулась она вечером, и сообщила, что в эти выходные я еду с ней на Голаны, лазить по горам. Оказывается, ей всегда не хватало не только мяса, но как же и дикой природы. И Крис уже купила нам поход с группой и инструктором, и сказала мне планировать ближайшие дни таким образом, что бы я смог встать в субботу в четыре часа утра, и не ныть потом всю дорогу, что не выспался.
            Да, мы с ней лазили по горам все выходные, и она умудрилась настолько достать инструктора, что он уже ни о чём с ней не спорил, и только кивал головой на все её вопросы. На следующие выходные Крис потащила меня на экскурсию в крокодиловую ферму. Я связывал с этой поездкой некоторые надежды, но они не оправдались. Было жарко, и крокодилы пребывали в глубокой прострации. А ещё через неделю мы поехали в Эйлат, и там Крис организовала нам поход на верблюдах, по горам и ущельям, с которых Красное море виделось до самого Синая. Надо сказать, что Крис порядочно измучила меня своей страстью к походам и полевым условиям жизни. Однако, вслух я не высказывал недовольства, помня хорошо поставленные удары моей гостьи.
       Месяц пролетел, и к его исходу Крис покрылась ровным коричневым загаром, а я потерял шесть килограмм веса. Я поехал её провожать в аэропорт, и на моё счастье рейс не задерживался. Крис прошла контроль, сдала свой необъятный чемодан, и подошла ко мне, со своей сумочкой на плече, в том самом платье, в котором я увидел её месяц назад. Она подошла ко мне вплотную, и я, уже было, заподозрил не ладное, лихорадочно вспоминая, за что я могу быть наказан, но она не проявила агрессии. Крис обняла меня на прощание, и поцеловала в щеку. Я даже прослезился от нахлынувших чувств, но тут она сообщила мне по секрету, что на следующий год снова приедет ко мне в гости, на всё лето. Моя тоска моментально прошла и подступила к горлу нервная икота. Пожелав ей приятного полёта, и всего хорошего, я чмокнул её на прощание, и повернулся, что бы уйти. Но она положила мне руку на плечо и сказала, что всё равно приедет, несмотря на то, что я наглец и грубиян. Напоследок сказав мне, до встречи через год, мой милый мальчик, она исчезла за большими стеклянными дверями, оставив мне на прощание лёгкий запах её духов.
               Вот так и закончилась моя каторга. На завтра позвонил мой друг, и сказал, что я просто чародей и маг, и, что он буквально не узнаёт свою жену, такая она стала хорошая. Говорит целыми днями только про тебя и про мясо с вином, сказал мне мой друг. Я передал привет Крис, и посоветовал ему купить ей на будущий год поездку по Южной Америке, на всё лето. Тут в трубке возник радостный голос Крис, которая сказала мне, что это была отвратительная попытка избавиться от неё, и что, когда она приедет, я горько об этом пожалею. Чмокнув меня на прощание в трубку, Крис исчезла, а я, пожелав другу всего хорошего, положил трубку, и вернулся в гамак, готовить работу по линеарной алгебре.
           Кстати, как выяснилось на следующий день, уезжая, Крис украла моего медведя. На память. Всё.