Бывший посол государства Мабуту в государстве Израиль

От автора.

          Однажды поздно ночью, около 3-х пополуночи, в Израильской пустыне Арава, в 150 метрах от границы с Иорданией, около крохотного костерка, еле слышно разговаривая, сидело 8 человек.
         Бесшумно пролетавшая в чёрном ясном небе, падающая звезда, заметила даже при слабом отблеске костра, что вся восьмёрка была одета в солдатскую форму. А, вдруг освещённый случайным языком огня, пугливый суслик, внезапно застывший от страха на месте, отметил про себя, с замиранием сердца, что солдаты были резервистами.
         За свою недолгую жизнь, суслик часто видел этих животных, одетых даже днём, в 48-ми градусную жару, в зелёную выцветшую шкуру. Суслик уже научился отличать резервистов от остальных обитателей пустыни. Солдаты-срочники это другое дело, от них всего можно ждать, могут и гадость какую-нибудь животному безобидному сделать. И по внешнему виду солдат, самому молодому из которых было не меньше 25-ти лет, суслик расслабился, поняв, что ему ничего не угрожает.
       Солдаты сидели и ждали, когда закипит финджар с кофе, от которого на полпустыни распространялся  аромат арабского эля. Тихий и неторопливый разговор не предвещал суслику никаких бед, и он решил уже было поскакать в темноту по своим ночным делам, как вдруг один из солдат, самый молодой, вдруг поднялся с песка и пошёл прямо на суслика. Неживой от страха, суслик вдруг очутился в горячей ладони солдата, и понял, что вот, пришёл конец его мучениям. Солдат же, не предпринимая попыток скушать суслика, поднёс его в ладони к костру и сказал на иврите своим товарищам:
- Посмотрите, какое смешное и глупое животное!
- Выбрось-ка его из рук, а то ещё укусит, - сказал кто-то из темноты.
 Суслик, поняв, что это шанс, робко попытался вырваться из рук солдата. Вдруг, не чувствуя больше горячей ладони, суслик внезапно захлебнулся воздушной волной и полетел… Как это прекрасно - летать, успел подумать грызун и шлёпнулся на песок в 2 метрах от костра, в кромешной тьме. Не раздумывая больше о происшедшем, гигантскими прыжками крошки Ру, суслик помчался прямо во тьму, не разбирая дороги.
 Уже в Иордании суслик остановился, что бы отдышаться. Придя, наконец, в себя окончательно, суслик сплюнул в песок, грубо выругался, и подумал про себя:
- Ещё надо разобраться, кто тут глупое животное!
          А солдаты у костра, уже забыв про ночного гостя из пустыни, разливали в мутные маленькие стаканы обжигающий кофе. Как известно, ночной кофе, в 3 часа пополуночи, в пустыне, при звёздном небе, располагает к беседе.
Если тихонько подкрасться к костру, скрываясь в темноте, можно услышать, о чём говорят солдаты-резервисты, в живописнейшей пустыне на свете, закрыв глаза на то обстоятельство, что каски и бронежилеты, а также пояса с магазинами и флягами, лежат себе в джипах, в нарушение всех приказов. Правда, у каждого на коленях, или под головой, лежит автоматическая винтовка М-16 со вставленным магазином, так что, резервисты, в принципе, не так уж беспечны. А то, что в настоящее время все восемь являются двумя патролями, северным и южным, по четыре солдата в каждом, охраняющими участок израильско-иорданской границы, я скромно умолчу. Военная тайна.
Теперь можно притаиться за джипом и послушать их разговор.





 
Мабуту.

         Вот если бы не так много стран ненавидели Израиль, мы бы, точно, не призывались в резерв каждый год!, - наконец первым произнёс один из солдат, ни к кому конкретно не обращаясь.
         - Да уж…это факт. Наше пребывание здесь, это результат ненависти к евреям вообще, и к Израилю, в частности. По правде сказать, нет ни одной страны в мире, кроме Америки, которая бы уживалась с фактом существования Израиля, без последствий для психики своих граждан, – поддержал разговор другой. – И вот вам ещё одно доказательство того, что, что мир во всём мире это дешёвая сказка для дураков! Под прикрытием подобных лозунгов, мир прекрасно воюет, без перерыва на обед, уже около 6 тысяч лет. Грустный факт.
         -А вот я располагаю другими данными на тему сокращения стратегических вооружений, и международной разрядки во всём мире!, - вступил в разговор самый молодой из солдат, тот, который уже допил свой кофе, и был готов к докладу на любую тему. – Я знаю, как минимум, одну страну, где Израиль любят ничуть не меньше собственной родины! А уж об уважении к евреям и говорить не приходится, нас там просто боготворят!
После такого смелого сообщения, за костром наступило некоторое молчание. Видимо, каждый решал в уме этот ребус по-своему. Каждый, видимо, готовил свою версию, касающуюся названия этой загадочной страны, и её расположения на глобусе. Однако минутное раздумье не принесло новых фактов в историю международных отношений Израиля с остальным миром. Все пять человек пришли к единодушному мнению, что речь идёт, конечно, об Америке, и  совсем не оригинально было вообще упоминать о ней. Два бедуина-следопыта не принимали участия в географическом диспуте, и продолжали говорить между собой, изредка подливая в стаканы горячую смесь из финджара.
       - Нет-нет, - смеясь, удивил всех солдат, - На этот раз Америка не причём, речь идёт о другой, не менее почтенной стране. Я толкую о Мабуту.
       - О ком, о ком? - в полном изумлении переспросил один из офицеров.
       - Ни о ком, а о где! В этом весь фокус! Я уже на протяжении пяти лет встречаю одинаковую реакцию на эту страну. А между тем, весьма прискорбно, так как именно Мабуту является нашим настоящим и преданным другом. Весь вопрос заключается в том, где именно эта Мабуту находится. И какова роль этой великой мандариновой державы в деле примирения в ближневосточном регионе.
            Как вы знаете, я приехал в Израиль всего пять лет назад, - начал свой рассказ солдат. – Мой акцент ещё ни кого не ввёл в заблуждение, относительно страны моего рождения.  Да, с гордостью могу сказать, что родился я в СССР, современной Атлантиде, которая почему-то вдруг исчезла в бушующем океане новейшей истории. Какая связь, вы спросите, между этим фактом, и Мабуту? – обратился к сидящим у костра, спикер, хотя никто и не собирался задавать ему никаких вопросов. – Я вам отвечу! Связь прямая и нерушимая! Дело в том, что в своё время, кто-то по ошибке, забыл нарисовать Мабуту на карте мира, и недремлющее око КГБ увидело в этом инциденте прекрасную возможность ещё раз протрубить на весь мир о солидарности СССР по отношению к угнетённым народам Африки и странам третьего мира. Вот, мол, какая дискриминация слаборазвитых стран! Тут конечно, первое в мире государство победившего маразма, в экстренном порядке решает оказать гуманитарную помощь Мабуту, а заодно и направить политику этой обиженной страны в русло социализма.
    Так оно и произошло. В Мабуту стали уходить грузовики и станки, а обратно приходить знаменитые мабутские мандарины. И вот, значит, так всё славно и развивалось. И даже в Мабуту стала издаваться газета на русском языке под названием  “ Красная Мабуту “. Так всё чудно и происходило, пока СССР внезапно не приказал всем долго жить. Да, совсем забыл упомянуть, что Мабуту находится на юго-востоке Африки, где-то пониже Португалии, и повыше Сенегала. Вроде бы. По крайней мере, она там была пять лет назад, когда я оттуда отбыл на Землю Обетованную.
          Ну вот, на фоне всего этого безобразия, мандарин, грузовиков, газет и последующего исчезновения великих держав, далеко-далеко от Мабуту, где-то на стыке среднерусской возвышенности и большого сирийско-африканского разлома, в Одессе, в 1985 году,  я поступил в мореходку, после окончания неполного среднего образования. Казалось бы, мало связанные между собой, одесская мореходка и Мабуту, на самом деле оказались из одной колоды. По крайней мере, Мабуту оказалась в прикупе, когда я пошёл с пик.
          Дело в том, что  с моими оценками, да ещё после восьми классов, передо мной стояли всего две опции. Или пойти в кировское железнодорожное училище, или в мореходку. Так, как поезда я не любил с детства, я решил стать морским пиратом. Правда, учился я на моториста, что, несомненно, в последствии, сыграло важную роль в моей дипломатической карьере.
            И вот, значит, учусь я на моториста в Одессе, а параллельно с этим фактом, в Мабуту прибывают станки с программным управлением, и начинает работать типография “ Красная Мабуту ”. И вот мы с Мабуту, гармонично развиваясь, каждый в своём кругу, подходим постепенно к важному рубежу. Мандариновая свалка, которую кто-то по ошибке назвал страной, Мабуту, начинает робко делать первые шаги в социализм, а мне на глаза попадается газета про угонщика самолётов Мокрецова. И все эти катаклизмы происходят в одном году.
        Интрига тут была закручена не по-детски. Мокрецов угнал самолёт в Швецию, и за это его посадили в их тюрьму, на восемь лет. И вот, в Мабуту происходит сцена подъёма сельского хозяйства, а в Одессе, в общаге мореходки, мне предлагают польские джинсы Ливайс за четыреста рублей. Так вот, значит, развиваются события в Одессе, а в Мабуту, тем временем прибывают грузы от большого брата, но каждый раз, в меньших количествах. Но я ещё не знал тогда обо всех этих хитросплетениях, и даже, к своему стыду, ни разу не слыхал о Мабуту, хотя тайные нити провидения нас уже крепко связали друг с другом. Я же, в свою очередь, в Одессе, понимаю, что моя жизнь загублена окончательно. И  скоро уже экзамены, и квартирный вопрос стоит чрезвычайно остро в общаге, и в карты мне отчаянно не везёт.
            И вот мне на выручку приходит мой, вечно пьяный преподаватель допусков и посадок, который с кем-то там договаривается, и я успешно сдаю все экзамены на тройки, а историю СССР на пять, и призываюсь служить на полтора года в стройбат в одесском военном округе, и выхожу каждую неделю в увольнительную, и вообще, славно провожу время в армии.
            Таким образом подходит мой срок демобилизации, приказ министра обороны уже подписан, а у меня из головы не выходит история про Мокрецова, который сейчас сидит в их тюрьме, в джинсах Ливайс, и в ус не дует. Хоть у меня по математике и стояла твёрдая тройка, я, всё же посчитал, что мне не хватит и полугода работы, что бы обеспечить себе достойный прикид. А тут ещё мы посмотрели фильм про бейсбол, с Брюсом Виллисом. Что-то там про бойскаутов. А там все в джинсах. И я решил для себя кое-что.
             В самом начале 1991 года я благополучно демобилизовался из рядов Советской ещё Армии.  И параллельно с этими событиями, первое в мире государство рабочих и крестьян внезапно исчезает с карт и атласов, как когда-то Мабуту. И там, далеко-далеко, где растут мандарины, медленно начинают осознавать, что лавочка закрылась, и больше станков и металла им не пришлют. Когда, после вежливой ноты российского министерства иностранных дел, подписанной лично господином Козыревым, в Мабуту растаяли последние надежды на халяву, там тоже стали происходить кое-какие изменения в политическом климате, как тогда писали в газетах.
            Почти сразу вслед за нотой, в Мабуту происходит смена курса, и в стране объявляется либеральная монархия, вождём которой, в некотором смысле, становится король, какой-то там наследный принц. Доподлинно известно, что перед тем, как надеть на себя шкуру гепарда – символ верховной власти, король Мабуту долго учился в Москве, в институте дружбы народов. И его, в своё время, даже хотели оттуда исключить за курение анаши. Но тогда ещё я не придал значения этому факту. И тогда я даже не имел понятия, где расположена эта Мабуту, хотя в скорости, мне посчастливилось это узнать на собственном опыте.
         А надо отметить, что после армии, я немедленно поступил служить на каботажный флот, в качестве помощника моториста. Таким образом, 20-ти лет от роду, я попадаю на флот, имея за плечами одесскую мореходку, стройбат, и пятёрку по истории СССР. Поскольку никаких продвижений в сторону улучшения быта не предвиделось, то я сильно затосковал по заграничной жизни, глядя по воскресеньям по видику фильмы про ту жизнь. Вот тогда-то я и начал культивировать мысль о кардинальном решении назревшей проблемы – побеге. И, стало быть, я и решил, усыпляя бдительность вообще всех вокруг, готовиться к переходу за бугор, надеясь убить сразу двух зайцев. К тому же, у меня были родственники за границей, но о них я умолчал, заполняя анкету для поступления в мореходку 6 лет назад.
           И вот, я принимаю решение уйти за рубеж испытанным способом, а именно, высадившись в порту заграничного города, не возвращаться на корабль, а бежать в полицию, и просить убежища. Мой первый выход в море должен был состояться через месяц, и я уже предвкушал свободу. Наш корабль, насколько мне было известно, шёл в Марсель. Идеальный момент для побега, решил я. Взяв в библиотеке справочник по Европе, я выяснил, что в Марселе говорят по-французски. Тут же мной был тайно приобретён самоучитель французского языка для поступающих в вузы, и я начал усиленно, втихаря изучать язык. Я ещё не знал тогда, что в Мабуту не говорят по-французски, но, по совести говоря, этот факт тогда меня не печалил. И наше знакомство с Мабуту должно было ещё только состояться.
          И пока я учу чужой язык и готовлюсь к побегу, там, в мандариновом раю, король Тумба Юмба приходит к власти, и сообщает всему миру, что отныне его почтенное государство пойдёт путём неприсоединения. Но я читал самоучитель, и совершенно выпустил из виду этот дипломатический демарш короля.
         Наконец, готовы и подписаны наши визы, все документы и характеристики в порядке, и назавтра мы выходим в море. Вечером, в общаге происходят проводы, все пьют водку и поют песни, а комендант целует меня в щёку, и падает под стол, напоследок пожелав мне семь футов под килем.
       Утром я поднимаюсь на борт “ Академика Зелинского “, машу ручкой друзьям и товарищам, и отбываю в Марсель. Однако, вместо того, что бы повернуть направо, наш корабль идёт полным ходом на юг, и выходит в Тихий океан, пройдя по пути все полагавшиеся проливы и заливы. Я ещё лелею в душе надежду, что мы вот-вот придём в Марсель, но разумом уже понимаю, что что-то не так.
        Я говорю начистоту с мотористом, и за ужином он сообщает мне, что мы идём не в Марсель, а Мапоту, забирать какие-то станки и механизмы. Вот тогда-то, за ужином, я впервые и услышал это слово, несколько искаженное простодушным мотористом. Ночью, стоя на вахте, я пытался представить себе, сильно ли отличается Марсель от этой Мапеты, и думал, какой там может быть государственный язык. Втайне надеясь, что Мбабета находится где-нибудь рядом с Люксембургом, я дожил до утра. А утром выяснилось с уничтожающей безаппеляционностью, что Мабуту (так называлась эта мандариновая дыра), находится на юго-востоке Африки, и мы придём туда ровно через две недели.
          Всё это время, в перерывах между вахтами и сном, я выедал себя изнутри, отчётливо понимая, что рок сыграл со мной злую шутку. И вот, я был поставлен перед выбором, свободой в Мабуту, или каторгой в Одессе. Поколебавшись ещё около недели, я решил, что так тому и быть, и твёрдо решил остаться в Мабуту, рассчитывая  улететь в Марсель на ближайшем самолёте.
        Как только мы зашли в порт и выполнили все необходимые процедуры, мы получили каждый по 15 долларов на руки, и были отпущены на берег, каждый в свою очередь, и каждый со своей командой. Как выяснилось сразу по прибытию, столица королевства Мабуту называлась тоже Мабуту, и самолёты в Марсель отсюда не летали. Порт представлял собой что-то вроде рабочего посёлка, правда, до неприличия запущенного. Да и портом этот порт назывался скорее из приличия. Хотя тут было четыре портовых больших крана, которые, однако, ничего не разгружали. В общем и целом, порт Мабуту сильно напоминал мне речную пристань Нижнего Тагила. Изредка тут мелькали наши ЗИЛы, груженые мабутскими мандаринами.
         Вышли мы на берег через два дня по прибытию, после карантина, с 15-ю долларами в кармане, как я уже сказал. Старший моторист повёл всех в ближайший портовый кабак, который был устроен в эдаком вагончике без окон, с навесным вентилятором на потолке. А жара стояла дикая, не сказать бы хуже. И влажность была, наверное, 200 %, или около того. Одним словом, через 10 минут пешей прогулки до кабака, в моих ботинках вполне можно было плавить титан. Кроме тёплого пива, в кабаке была ещё тёплая водка, на которую и налегла вся команда, благо, 15 баксов в Мабуту были целым состоянием, и старший моторист посоветовал всем ни в чём себе не отказывать. Всеобщая пьянка была мне только на пользу, так как я рассчитывал улизнуть в самый разгар веселья, что бы меня не хватились.
         Так и было сделано, я утёк в единственную дверь в тот момент, когда моторист пытался поцеловать чернокожего бармена. Было уже темно, хотя жара не спадала, и липкий воздух разносил запах мандарин по всему порту. Я выбрался на улицу, прилежащую к порту, и зашагал в полицейский участок просить политического убежища. Навстречу мне попадались прохожие, и, пытаясь с ними разговаривать, я скоро пришёл к выводу, что государственным языком в Мабуту был не французский. По дороге меня несколько смутило кричащее убожество столицы королевства, но я утешил себя тем, что  утром всё будет гораздо привлекательнее. Наконец я встретил полицейского, который был почему-то в резиновых сапогах. На французском языке я объяснил ему, что хотел бы принять подданство его мандариновой страны, но он меня, судя по всему, не понял. Вытянув руку по направлению к порту, он что-то прокашлял на непонятном тибетском наречии, и улыбнулся. Тогда я достал из кармана доллар, и протянул его полицейскому. При виде доллара тот вспотел, несмотря на жаркую ночь. Взгляд его озарился, и после усиленного моего жестикулирования, он, наконец, понял, что мне надо не в порт, а в полицейский участок, или как там называлась их конура. Не буду описывать во всех подробностях мой визит в полицейский участок Мабуту, скажу лишь, что от 15-ти долларов не осталось и следа, вернее, уже от 14-ти.
          Так или иначе, проснувшись утром в камере на полу, я понял, что, кажется, повторил подвиг Мокрецова, с поправкой на градусы долготы и широты. Два дня меня держали в камере, и давали только воду, так как, с едой в Мабуту была напряжёнка. Через два дня меня привели в какой-то кабинет, в котором сидели два офицера, как я понял по кожаным сандалиям. Сразу с порога, не говоря лишних фраз, я сообщил представителям королевской власти, что хотел бы просить политического убежища в их великой стране. Они французского тоже не понимали, но что уж меня смутило окончательно, один из них сказал мне по-русски:
- Матрос?
- Моторист, - ответил я, и уселся на стул.
        Они поговорили между собой о чём-то на мандариновом языке, встали из-за стола, и предложили мне проследовать за ними. Мы вышли на улицу, где нас ждал зелёный пикап, сели в него, и поехали навстречу неизвестному. По дороге мне был предложен мандарин, так как, было известно, что меня два дня не кормили. Мандарин я уничтожил в один миг. Пикап остановился около 2-х этажного каменного здания, и мы вышли, в сопровождении страшного дяди Тома в резиновых сапогах и автоматом Калашникова в руках. Мы поднялись на второй этаж, и вошли в комнату, в которой был телефон. При виде телефона я сразу успокоился, и мне был предложен ещё один мандарин, который я почистил. Шкурки от мандарина пришлось держать в руке.
        К двум знакомым офицерам присоединился какой-то тип в рубашке, и я ещё раз торжественно повторил перед ними своё желание навеки поселиться в этом раю. Рубашечный тип обратился ко мне тоже по-русски, кривясь на кожурки в моей руке:
- КГБ шпион?
           Как впоследствии выяснилось, моя просьба о политическом убежище в Мабуту, вызвала некоторый переполох в размеренной жизни королевства. Дело в том, что я был первым человеком, который такую просьбу выразил. К тому же, я был белым человеком, что сильно поднимало престиж Мабуту в глазах соседей. Исходя из вышеперечисленного, власти Мабуту сразу отринули версию о том, что я моторист, и решили для себя, что я шпион и бывший работник КГБ, бежавший из России в результате преследований. Я понял их желание придать моему происшествию возможно больший вес, и не стал их ни в чём разубеждать. Тем более, тут многие офицеры говорили по-русски, и были весьма рады пообщаться с носителем великой культуры, тем более что многих выгнали из института им. Патриса Лумумбы, ещё до окончания учёбы.
         Таким вот образом, я и зацепился в Мабуту, имея репутацию разведчика и большого брата, олицетворяя собой ностальгию великого мабутского народа по временам культурного обмена станками. Мне был оказан неплохой приём, после того, как я подтвердил свою причастность к спецслужбам, торжественно выдан паспорт гражданина Мабуту, выделена небольшая квартира в каменном здании, и я был устроен на работу в самый нарядный отель столицы, в качестве начальника лобби и всего первого этажа. Я был этаким доктором Локшиным этой несчастной страны. Меня удостоили аудиенции с королём Тумбой Юмбой, мы с ним пообщались на русском языке, и я понял, что король – свой парень. Мне была пожалована целая коробка сигар, которая теперь стоит у меня дома в Петах-Тикве.
        Так вот всё и устроилось чудно, я остался в Мабуту, окружённый славой и почётом, наш корабль вернулся в Одессу, загруженный станками, а моя мечта о джинсах наконец осуществилась. И так вот я и живу себе в раю, каждое утро являясь на службу в свой отель. А тем временем, дела в Мабуту идут всё хуже и хуже, и наступает угроза очередной революции, так как, кушать уже практически нечего, и помощи ждать не от кого. И на фоне всего этого, один из белых журналистов приносит в эту жалкую страну слово интернет. Наш отель, как форпост цивилизации, подключают к сети, и я, сидя на работе, начинаю проводить в интернете всё своё время. Читаю международные новости на сайтах мировых газет, и заодно, размышляю о будущем. А будущее мне не представляется розовым, потому, что дела в королевстве идут из рук вон плохо, и многие племена уже голодают, и на белых начинают плохо смотреть.
         И вот однажды, когда я читал статью одного из журналов, сидя в интернете, в которой писалось об эскалации напряжённости в ближневосточном регионе, мне в голову приходит гениальная мысль. И я до самого вечера эту мысль культивирую в голове, кручу её и так и сяк, и к концу рабочего дня понимаю, что есть свет в конце туннеля. Я ещё пару раз, на следующий день, заглядываю на сайты мировых лидеров печатной продукции, в основном французских, и прихожу к выводу, что моя мысль очень даже не плоха. И я даже удивился, мол, как это так, уже год я живу в Мабуту, а до сих пор мне эта мысль в голову не приходила.
        Тут необходимо заметить, что король Мабуту раз в месяц посещал наш отель, и для него тут играли в холле джаз, и включали телевизор с кубком УЕФА по футболу. Король уважал команду из Манчестера и водку Абсолют. Для осуществления моего плана, мне была совершенно необходима аудиенция с королём, и я решил испросить встречи с глазу на глаз, в ближайший его к нам визит. А до тех пор я всячески развивал свою мысль, черпая уверенность в правоте своих действий, во французской виртуальной прессе.
        Теперь скажу пару слов о моих отношениях с его величеством. Так уж сложилось исторически, что король лично поздравил меня в своё время с получением мабутского гражданства, и принял горячее участие в моей судьбе, обеспечив меня самым необходимым. К тому же, всякий раз появляясь у нас в отеле, он пожимал мне руку, и спрашивал меня по-русски:
- Всё ништяк, братан?
          Наше высокоблагородие не страдал манией величия, и вёл себя по-простому. Он проникся ко мне искренним уважением, и я считал своим долгом отплатить ему тем же. Принимая во внимание жестокий паралич, охвативший мандариновое королевство, я понял, что момент возврата долгов наступил, и наступил подходящий момент. Свою идею я изложил в письменной форме, на русском языке, и ждал момента передать послание королю, и перекинуться с ним парой слов по поводу печального положения в экономике.
        И вот, в конце недели, его преосвященство прибыл к нам в отель, послушать джаз и поболеть за свою подшефную команду. Шкура гепарда несколько поблёкла со времён распада СССР, но в ближнем круге кризис не ощущался. Напротив, присутствовала некоторая роскошь и шарм при приёме главы государства. Пока Тумба Юмба слушал Глена Миллера, я передал через прислугу записку королю. После джаза, вместо обычного просмотра матча по футболу, король поднялся и проследовал ко мне в кабинет, приказав оставить там нас наедине.
        Тумба Юмба зашёл ко мне в кабинет, я вежливо с ним поздоровался, и налил ему и себе водки в хрустальные рюмочки. Король залихватски выпил, закусил мандарином, и произнёс сложносочинённое предложение ненормативной лексики на русском языке. Зная стиль общения короля, а также учитывая его долгое пребывание в Москве, и пристрастие к анаше, я обратился к нему просто:
- Есть базар. Дело серьёзное. В натуре.
- Говори, братан, - поддержал меня король, удобно устраиваясь в кожаном кресле на колёсиках.
     - Дело в следующем, - интимно шепнул я королю, наливая ещё водки, и ставя на стол поднос с очищенными мандаринами, разделёнными на дольки. – Положение пиковое. Необходим радикальный шаг. У меня есть предложение.
        Я указал королю на компьютер, вкратце объяснил ему, что такое интернет, и перешёл к сути моего изобретения. Оно было просто до гениальности. Необходимо было найти спонсора для Мабуту, для спасения существующего режима, и по возможности, избавить страну от голода.
        Учитывая исчезновение со сцены Советского Союза, я долго и придирчиво выбирал следующую дойную корову. И такая была найдена. Государство Израиль! Вот пример мужества и изобретательности для всех стран. И тот факт, что Израиль все ненавидят, ещё более укрепил меня в моём решении. Этот факт стал даже решающим. И вот, Израиль в это время обстреливает Южный Ливан, а в Мабуту происходит коренное изменение во внешней политике. Суть моего предложения сводилась к следующему: нужно было поддержать Израиль в борьбе с арабскими агрессорами, а за это получить из очага сионизма продукты, и может быть, даже деньги. Выпив ещё по две рюмки водки, я протянул королю несколько листов бумаги, с текстом, напечатанным по-русски.
- Здесь всё описано по пунктам и подробно, - сказал я его высочеству. – Надеюсь это проканает.
           - Базару нет, братан, - одобрил король мои труды, - будем посмотреть. Ну, будь здрав!,- и выпил ещё рюмку.
         Лично я уже засомневался, будет ли вообще когда-нибудь дан ход моей инициативе, учитывая пристрастие короля к водке и крепким выражениям. Однако я ошибся. Перемены, случившиеся буквально на следующий день, более чем красноречиво свидетельствовали о том, что вечерний разговор в отеле принёс свои плоды. События стали развиваться стремительно. Ровно через два дня я был уволен из отеля, и поступил на службу в департамент международных дел королевства Мабуту, и был назначен консультантом отдела по связям с Израилем. Мой листок с планом, который я отдал королю, был мне возвращён с пометками королёвского маркера. В одном месте, в пункте о предполагаемой выручке от проекта, рукой короля была зачёркнута сумма 200000$, и было написано поверх зачёркнутого 400000$, и сделана пометка на полях “ понял? “. Вот так я и стал дипломатом и вершителем судьбы славного королевства.
           Взяв бразды правления в свои руки, я не стал ждать, и активно принялся за работу. Через неделю, в израильский Кнессет пришла телеграмма из далёкой неизвестной страны, называемой Мабуту. В телеграмме выражалась горячая поддержка последних обстрелов Ливана, полное и безоговорочное признание прав Израиля на все территории, а так же предложение военной помощи, включающей, в случае чего, дружественную дивизию народной мабутской полиции и два танка времён культурного обмена. Вместе с телеграммой, в Израиль прилетел самолёт с мандаринами.
         Следующим этапом установления братских отношений между двумя государствами, стало принятие рядя поправок к закону о гражданстве Мабуту. Сам король, лично, с моей подачи, исправил закон в одночасье, тем самым, открыв гостеприимные двери мабутского радушия. Вот что мы с королём придумали. С понедельника, гражданином Мабуту мог являться каждый еврей, могущий доказать своё еврейство, вне зависимости от страны исхода. Если еврей не мог доказать своё еврейство, он всё равно мог считать себя гражданином Мабуту, и имел право вернуться в свою новую гостеприимную страну в любое время, без проволочек и бюрократии. Так же, с понедельника, в Мабуту признавалось двойное гражданство, и полная свобода передвижений, а также безвизовый  въезд в страну.
         В отеле, моей бывшей резиденции, иногда останавливались корреспонденты Си-Эн-Эн. По старой дружбе, подговорив некоторых сотрудников отеля, я поймал одного нетрезвого репортёра в баре, и дал ему банкнот федерального банка США на сумму в полторы тысячи долларов. Мелкими купюрами. В обмен на это, на завтра, о нововведениях мабутского законодательства узнал весь мир. По крайней мере, те, кому была предназначена эта кинозарисовка, узнали. Я не могу судить о реакции, постигшей размеренный уклад политической жизни Израиля, но по косвенным признакам мы поняли, что номер выгорел. Ведь с понедельника, каждый гражданин Израиля, одновременно стал гражданином Мабуту. И не позаботиться о далёком мандариновом соседе, Израиль уже не мог, хотя бы из элементарного чувства благодарности. Но благодарность упала на нас не сразу. Вначале в Мабуту приехали один за другим, несколько съёмочных  групп, с удивительно одинаковыми лицами, и под предлогом работы, стали внимательно отслеживать обстановку в столице. Но мы уже просчитали такой вариант, и по всей столице загодя были развешаны израильские флаги, и названия улиц были переведены на иврит. Таким образом, даже одинаковые репортёры не смогли заподозрить подвоха. Тем более, в аэропорту, всех встречал и провожал огромный плакат на иврите, подтверждающий невероятные повороты дел.
         И с этого момента, там где надо, кто-то открыл какой-то кран, и голод в Мабуту кончился. Появились миссионеры, маца и мясо индюшек. А так же, в соответствии с каракулями нашего монарха, Америка вдруг выделила 400000$ на начальный этап поправки экономики страны.В тот день, когда пришёл перевод от дяди Сэма, мы с королём напились до столбняка. А на следующее утро позвонил секретарь его величества, и предложил мне занять пост полномочного представителя мабутской монархии в Израиле. Протрезвев, через две недели я приземлился в аэропорту имени Бен-Гуриона, и занял кондиционированный офис на берегу Средиземного моря, на Тель-Авивской набережной, в отеле Хилтон.
           Я прекрасно устроился в кожанном кресле, напротив кондиционера, и завёл дружбу с внешнеполитическим ведомством Израиля. И мне нравилось буквально всё, что меня окружало, и даже зарплата. Я купил себе четыре пары джинс, завёл попугая в клетке, и стал пить джин с тоником, вместо водки. И даже, для интереса, выучил иврит. Я уже так расслабился в этой  дремотной атмосфере, что совершенно выпустил из виду закон об естественном отборе.
        А между тем, в Мабуту, племянник короля женился, и его нужно было пристроить на тёплое местечко. Поскольку я не показывался в мандариновых зарослях два года, благодарность короля слегка притупилась, и он решил перетасовать колоду. Мне было предложено вернуться в Мабуту, и сдать дела племяннику его высокоблагородия. Вечером я сел, и подумал, сам с собой, без свидетелей. И решил не уезжать из Израиля. Мне тут понравилось, я не хотел ехать обратно в Африку. Я попросил отставку, которая была горячо принята, и в подарок от короля мне пришло копьё с ленточками, на память. Потом я подал просьбу о предоставлении мне вида на жительство, и там, где надо, её рассмотрели, попросив рассказать поподробнее о моих родственниках. После моего рассказа, мне дали не только вид на жительство, но и гражданство. И была вручена почётная грамота, как первому послу Мабуту в Израиле. Так вот я и остался тут,  на Земле Обетованной, совершив небольшую дипломатическую одиссею.
        Теперь я живу в Петах-Тикве, и работаю шофёром большого семитреллера, совершая регулярные поездки из Эйлата в Хайфу.
Говорят, что в Мабуту теперь издаётся газета на иврите, и туда ездят демобилизованные солдаты в послеармейское путешествие, как в самую экзотическую и дружелюбную страну. И можете мне поверить, в Мабуту к евреям относятся лучше, чем даже в Израиле.
         Тут солдат протянул руку к финджару и налил себе немного горячего кофе. Сделав глоток, он бросил взгляд на собеседников и спросил:
            - Ну как, теперь вам ясно, за что можно любить или ненавидеть?
            - Признаться, ты открыл мне Америку своим рассказом. Обязательно расскажу жене про Мабуту. Надо будет на Песах съездить туда в отпуск. Кстати, как там цены? -, отреагировал один из бойцов.
            - Когда я уезжал оттуда, на пять долларов можно было заказать государственный переворот или прожить месяц, ни в чём себя не ограничивая. Как там теперь, я не в курсе. - , ответил бывший посол, допивая свой остывший кофе.