Больше никуда идти не надо

   Праздники и выходные она пропускала мимо себя, не замечая. Каждый вечер того периода своей жизни она возвращалась с унылой работы состоящей из напряжения и пустоты в одинокую безразличную ей квартиру с блеклыми как чужая немая радость обоями, наклеенными прежними хозяевами. Наспех ужинала на кухне тем, что приносила с собой в свертке из магазина на углу. Собирала торопливыми движениями с полки в коридоре потертые листки списков и мимо зеркала и стен сбегала выполнять долг.
   Найти каждый адрес в списке, позвонить. Если это первый раз, то уточнить туда ли попала. Не ошибиться, быть уверенной. Сказать человеку, что он дурак и уйти.
   Ничего сложного, но сделать это надо так, чтобы он запомнил и надломился внутри. Может не за один раз.
  Звонишь в дверь и слышишь приглушенный шорох, пугливые одергивания, чужой страх. Бессилием пропитанное, глухое молчание, глупую надежду, что все можно переждать. Они все равно откроют, в них нет уверенности в себе, поэтому они и попадают в списки и стоят под дверями, прислушиваясь и вздрагивая. И еще раз жмешь кнопку звонка точно рассчитанное время.
  Смотришь прямо в безразличные глаза ленивого амбала и тихим шёпотом, почти одними губами:
- ты - дурак!
и отворачиваешься, не дожидаясь его реакции. Совсем буднично не отрываясь от списка бросаешь дрожащему хлюпику под толстые стекла его очков:
- ты - дурак.
и терпеливо ждешь, его длинной и путанной тирады в ответ.
- Да ты просто дура - растрепанной, чем то озабоченной женщине, под испуганное моргание ее телячьих ресниц.
   Мелькающие за годы лица, обрывки чужих судеб, как в пропасть срывающиеся по одинаковой схеме. Видишь человека с первого взгляда. Привыкаешь к чужим эмоциям и теряешь свои, когда приходится брезгливо перешагивать через очередную победу. По тому как он открывает дверь знаешь сколько протянет. Набираешь темп и делаешь всю работу не задумываясь механически, а потом срываешься и допускаешь ошибку, которая станет уроком на будущее...
- Да ты сама дура.
- Ты необычайно оригинален. Долго репетировал?.. Завтра я приду раньше обычного.
 Шаблонно не давая инициативы, заставляя ждать. У нее преимущество - она сама устанавливает правила. Иногда попадаются довольно сильные личности и игра начинает увлекать, иногда ломаются сразу, но все рано или поздно не открывают. Она никогда не спрашивала себя откуда берутся списки и что становится с теми, кто перестает открывать. Она хорошо делала свою работу.

   Новый адрес. На пороге стоял бледный тип из тех, что раздражают своей покорностью. Он все понял в один, мельком брошенный взгляд и, перебив ее, крикнул кому то в комнату:
- Убери детей.
- Ты - дурак.
Некоторых из них становится жалко, но никогда не ставишь их рядом с собой даже в мыслях. На следующий день дверь из прихожей была плотно закрыта. Он ждал ее в коридоре, сидя на табуретке, а рядом на полу стоял будильник, и открыл сразу. Он знал как это будет.
- Ты - дурак.
Он теперь открывал ей всегда сразу, значит ждал, старался смотреть куда то мимо и закрывал с облегчением. Через дверной проем она успевала заметить кусок чужой жизни с тикающим на полу будильником и не понимала за что они все держаться, что тут жалко терять.
   И однажды она подошла к его двери, но потом передумала и не стала звонить, а только щелкнула пальцами под недобрую улыбку.
  Через неделю, когда она пришла снова, он открыл ей между делом и сразу осекся, узнав.
- Ты все равно дурак. Спорить будем?
  И все началось сначала. Он продолжал обреченно открывать дверь, а она приносила свою фразу. Ее стало раздражать его терпение и все чаще она срывалась и уходя от него, думала, что надо было все сделать не так, что он перестаёт реагировать, а просто отключается в ее приход. Понимала, что ее затягивает трясина и не находила выхода.
  Утром в окно она видела как он, вжав голову в высоко поднятый воротник, перепрыгивает через искореженные изгороди палисадников к автобусной остановке. Никогда не интересовалась, что у него за дверью в комнату. Стоя на площадке слышала интонации детского крикливого эгоизма, женских истерик, его усталости, но не различала слов. Никогда не различала слов.

- Ты - дурак.
  Он без всякой реакции закрыл дверь. Она сделала шаг к лестнице, но становилась и выждав минуту вернулась и позвонила снова. Он открыл с газетой в руках. Он думал, что у него впереди еще целые сутки до ее появления и сразу заметно сдал, как об стену с размаху...
- Ты - дурак - произнося это так, словно только что поняла это...
  Стала оставлять его квартиру напоследок. Временами и вовсе шла только к нему. Он открывал дверь, даже не дожидаясь, когда она отпустит звонок и закрывал ее тем же движением. А она звонила пока дверь не закрывалась и через неприятный дребезжащий звук иногда говорила, иногда кричала:
- Ты - дурак.
  Яркими красками разноцветными буквами, огромными, что и не выхватишь ее сразу целиком из асфальта, вывела вдоль его  дороги на работу: " д у р а к ".
  Временами просто молчала. Он открывал дверь, она молча поворачивалась и уходила; и в мертвой тишине притихшего подъезда слышала как осыпается штукатурка от хлопнувшей двери. Он пробовал не открывать ей, но она знала, что он стоит за дверью, и старалась услышать его дыхание.
- Ты дурак. - Шёпотом у самой двери, нежно поглаживая обивку.
Она через силу приглушенно смеялась в закрытую дверь и, он, звеня щеколдой, показывался хмурый и подавленный.
- Ты - дурак.
Она повторяла это специально для него.
- Ты - дурак.
Она шла только к нему и говорила это только для него.

  Была пара секунд, которые могли изменить все, когда в ответ на ее слова, он достал из-за спины и протянул букет роз. Она растерялась, но его подвела дрожь и капли холодного пота на лбу. Выбирая убежать или извиниться, она рассмеялась и была особенно жестока и изобретательна в тот день. Правда не он не она не запомнили, что она тогда говорила. Хотя, может этого и не было...

  Она стала прятаться и воевать с дверью, чтобы не видеть его глаз. Позвонила и спряталась... распахнулась и замерла... сбилась со счета на втором десятке ударов сердца... и стала настороженно закрываться... облизала пересохшие губы.
- Ты - дурак. - и признанием поражения его тяжелый выдох.
  Чувствовала и понимала ее настроение, знала, что сейчас ее хозяин в хорошем расположении и можно промолчать, а сейчас ему плохо и надо выложить все.
- Ну ты же дурак, совсем дурак.
Даже открытая дверь разделяла их. По скрипу, по движению угадывала как нужно сегодня сказать. А он не видел ее, никогда не искал, но знал, что она рядом. Иначе бы не ждал ее фразы, чтобы закрыть дверь.

  Вчера дверь не открылась. Она торопливо хватала куски ужина и старалась не думать о том, что это конец. С ним стало то же, что и со всеми, из-за чего они переставали открывать. Она пойдет сегодня к нему и он конечно появится на пороге, а она скажет по особенному, что он дурак, так как никогда еще не говорила. С куском хлеба в одной руке нетерпеливо открыла дверь на короткий
звонок...
- Ты - дура...
Молодой начинающий, со свежими списками. Она перегнула листки в его руках, чтобы увидеть содержимое и с удивлением прочитала свой адрес и фамилию под номером 17. Практикант упрямо потянул списки на себя и краснея пятнами повторил:
- ты - дура.
Она молча закрыла дверь и никуда не пошла в тот день.

  Ночью ей снились деревянные коридоры. Она бежала по ним и все они аканчивались окном. Большим ярким от ослепительного солнца окном. Она должна разбить это окно и любой ценой оказаться снаружи, но она поворачивалась и искала другой путь.
 Проснулась без времени и просидела до самого рассвета на кровати, дрожа от страха и глухо натужно подвывая, зажав себе рот обеими ладонями.

  Только не надо никого жалеть. Пройдет время и наверно она научится любить дождь, рисовую кашу и чужие танцы. Будет радоваться сытному обеду и теплой погоде, прислушиваться к себе и засыпать с включенным телевизором.
 Очень может быть, что еще через много лет, поскользнувшись на льду, и рассыпав желтые яркие ненатуральные апельсины из пакета, она увидит знакомое лицо. Он поможет ей подняться и собрать желтые шарики, смутится ее пристального вопросительного взгляда и уходя обернется, чтобы поздравить с наступающим Новым Годом. А она так и не решится спросить он это или нет и долго будет мучится этим. Или хотя бы ей это приснится...
А пока ей просто никуда не надо идти.