Глава 16

Позвонила Эдна.  Она собиралась в  город за покупками  и приглашала дочь встретиться во время ленча. Хорошо бы Фрэнки по такому  случаю  принарядилась,  а  то  у  неё  вид  бездомный. Напоследок поинтересовалась, как дела.

- Хорошо. У меня всё хорошо.

- А тот мальчик... он не создаёт тебе проблем?

- Всё под контролем.

- Я рада. Но ты всё равно будь осторожна.  Никогда не знаешь, когда дела могут измениться к худшему.

Фрэнки молчал.

- Значит,  договорились,  во вторник, - повторила Эдна. - В полдень. Не забудешь?

- Нет.

- Пожалуйста, это так унизительно - торчать истуканом.

Они встретились на Плазе, как договаривались.  Весна,  в воздухе  пахло  морозцем.  Эдна  была  в  твидовом  костюме  и перчатках. Фрэнки в кроссовках и мешковатом свитере. Эдна не могла обойти это молчанием.

- Не понимаю. У тебя прекрасная фигура, почему ты её от всех скрываешь?

Фрэнки  стыдливо  огляделся  по  сторонам  -  они  сидели  в ресторане - и одёрнул свитер. - Я не хочу, чтобы на меня глазели. Особенно в общественных местах.

- А что плохого, если на тебя смотрят? Ты привлекательная. И этим надо гордиться.

- А я не хочу.

Эдна состроила гримасу. - В моём возрасте - понятно. А ты-то что? Пусть они смотрят на тебя.

- Зачем?

- Зачем?  Да  потому,  что  прелестная  девушка,  красивая девушка делает мир краше. Одному Богу известно, как нам этого не хватает.

Фрэнки не хотелось делать мир краше. Да и вообще, он по опыту знал, что никаких возможностей у него для этого нет.

- Этим можно утешить не только своё тщеславие, - заявила Эдна. - Ты заботишься о себе, это очищает. Поверь мне. От твоей внешности зависит, как к тебе будут относиться.

- Ко мне уже отнеслись - дерьмово.

Эдна вскипела из-за грубого слова и новой информации. - А ты мне говорила, что у тебя всё в порядке... что всё под контролем.

- Сейчас под контролем. Раньше-то не было.

- Можешь меня не успокаивать. Лучше расскажи правду.

- Правда в том, что всё уже наладилось. Я умею учиться.

Эдна  изучала  лицо  дочери...  и,  наконец,  смягчившись, вернулась к меню. - Ты же всегда можешь спросить у меня, Фрэнки. Я давно пытаюсь тебе это внушить. Только спроси.

Они  обедали,  Фрэнки  тем  временем  оценивал ситуацию. Несмотря на свою застенчивость,  он хотел научиться как можно большему, создать себе мощную защиту. Деньгами и своим знанием Эдна давала ему прекрасную возможность. Когда с обедом было наконец покончено, Фрэнки сказал, что принимает её совет, и поинтересовался, не хочет ли она взять его с собой по магазинам. Потрясённая Эдна чуть не свалилась со стула.

Они пошли в "Бергдорф" - самое, конечно,  главное место для Эдны. Она любила одеваться по моде,  знакомилась со многими стилями  в  бутиках  на  Мэдисон-авеню,  но  "Бергдорф"  всегда оставался  для  неё  символом  элегантности,  традиционности  и выдержанности стиля. Она ввела Фрэнки в изысканно отделанные двери, дальше прошествовала по мраморному полу к лифтам. Внутри ждал лифтёр - кивнув, он повёз их наверх. В лифте стояли ещё три женщины, богато одетые. Фрэнки придвинулся к Эдне. Когда лифт остановился, они быстрым шагом направились к дальней стене, где за  высокой  конторкой  стояла  продавщица:  прервав  работу,  та подняла глаза.

- Миссис Де Леон? Вы опять к нам? Хотите что-нибудь ещё купить?

- Да, Нина. Я привела свою дочь. - Она их представила друг другу.

Нина вышла из-за конторки и пожала Фрэнки руку. Ей было около пятидесяти. Лиловое платье с поясом на талии и шарф от "Гермеса" вокруг шеи. Рукопожатие оказалось сильным.

- Мне приятно с вами познакомиться. Мы с вашей матерью знаем друг друга уже несколько лет.

-  Зашли  вот… экспромтом, -  проговорила  Эдна,  очень довольная.

- Так  получается  лучше  всего, -  улыбнулась Нина. Она продолжала рассматривать Фрэнки. - Что вам сегодня хотелось бы подобрать?

Эдна предложила начать с повседневной одежды. Нина кивнула и провела их по нескольким секциям, там они присмотрели три наряда: два платья и костюм. Фрэнки взял первое - безрукавное платье цвета яичной скорлупы - и пошёл с ним в примерочную. Вязаная  ткань  джерси,  отрез  по  косой  линии,  асимметрично присобран  в талии, ниже на колено спадали складки. Фрэнки надел и вышел, Нина слегка поправила платье.

- Его лучше носить с бюстгальтером, - порекомендовала она Эдне, которая внимательно рассматривала Фрэнки.

- Моя дочь их не признаёт, - она чопорно сложила руки. - Мне нравятся линии. Они такие лёгкие, подчёркивают молодость.

Фрэнки посмотрел на себя в зеркало. Он в этом платье очень женственный.  Грациозный,  похож на  скульптуру.  Привлекателен, только вот... руки неприкрыты, ощущение наготы.

- Романтичное  платье, -  заметила  Нина. -  Элегантное  и непринуждённое.

- Повернись кругом, дорогая.

Фрэнки  повиновался,  складки  платья  заиграли  и  ласково коснулись ног, прежде чем улечься.

- Я чувствую себя манекеном, - вымолвил он.

- Ну  конечно, - поддержала Эдна. -  Это летнее платье.  А теперь давайте взглянем на другие.

Фрэнки  вернулся  в  примерочную,  надел  второе платье жаккард из чёсаного хлопка, воротник-лодочка, надувные рукава, длинная   расклешённая   юбка.   К   талии   крепился   розовый растягивающийся ремень с застёжкой в форме леденца на палочке. Наряд был броский, даже крикливый.

- Пройдись немножко, - попросила Эдна, когда он вышел к ним. - Это платье для полненьких, - заметила Эдна. - Сюда надо побольше тела.

- И бюстгальтер, - добавила Нина. - Можно просто набивную подкладку.

Эдна неуверенно кивнула. - Как ты себя в нём чувствуешь, Фрэнки?

- Глупо.

- И я так думаю. Да и цвет не твой. А теперь примерь это.

Третий наряд представлял собой летний костюм из розовой сатиновой юбки - прямая, короткая и тесная - и шёлковой блузы с рукавами-фонариками,  глубоким  треугольным  вырезом  на  груди. Заправляя блузу в юбку, Фрэнки краем ткани задел сосок, грудь заколыхалась, он нахмурился. Вскоре вышел к женщинам.

- Мне нравится блуза, - одобрила Эдна. - А вот юбка... не знаю. Ужасно оголяет ноги.

- Ей есть что оголять. Пройдитесь немного, уважаемая.

Фрэнки  подошёл  к  зеркалу,  вернулся  назад.  Юбка  едва прикрывала бёдра, движения были стеснены, приходилось семенить. Он чувствовал себя и неуклюжим и неустойчивым.

- Вид сексуальный, - отметила Эдна. - Я принимаю.

- Гм-м. Каблуки удлинят линию ног. И, может, нитку жемчугов сюда? У неё прелестная шея.

- Впрочем, я не уверена… что это для нас. Красота - это одно, а эксгибиционизм - совершенно другое.

- Не надо забывать, где мы, - возразила Нина. - В Нью-Йорке люди к такому привычны. Особенно молодые.

- У  самовыражения  тоже  должны  быть  границы... -  Эдна повернулась к дочери. - Что ты думаешь об этом наряде, дорогая?

Фрэнки был озадачен. Его изначальная цель размылась, но не только из-за одежды, тканей, цветов, стилей и прочего, а из-за этих женщин, в поверхностных замечаниях которых скрывался тайный смысл.

- Даже не знаю, что сказать. - Он смотрел на себя в зеркало и теребил пальцами блузу. – Может, сюда действительно нужен бюстгальтер?

- Тебе это идёт, - прощебетала Эдна. Она попросила Фрэнки пойти в примерочную, снять костюм, туда же принесли остальную одежду. У конторки обсудили, что из этих трёх нарядов купить. Первое платье понравилось – берут, второе – нет. Насчёт третьего взгляды Эдны и Нины разошлись. Эдна пожелала купить блузу без юбки, а Нина настаивала на обеих. Пока продавщица мягко убеждала Эдну, Фрэнки молча решал, на чём остановиться. Может, оттого, что Эдна расценила юбку как секси, или из-за настояний Нины, но Фрэнки вдруг заявил Эдне, что хочет и юбку тоже. Эдна бросила на него сердитый взгляд, который, однако же, сразу смягчился. В другой ситуации Эдна упёрлась бы копытами, но у ней сейчас шла гладкая полоса с дочерью и она боялась испортить. Хоть и не лежала душа, она купила с блузкой и юбку. Потом взяла Фрэнки за руку и повела к лифтам.

Этажом выше располагался отдел дамского нижнего белья. Там и здесь возвышались молочного цвета манекены в чёрных кружевных бюстгальтерах и трусиках, сорочках, пеньюарах.

- Не понимаю, почему всё должно напоминать о сексе? – бормотала Эдна. – Если женщине нужно нижнее бельё, совсем не обязательно, чтобы из него всё торчало.

Фрэнки видел бельё этого стиля в других магазинах, только не в таком изобилии. Ему хотелось задержаться, но Эдна тянула за руку. Вдруг Эдна остановилась.

- Вот,  полюбуйся, -  буркнула она,  показывая на плетёную тесёмку чуть шире резинки. - Почему женщина должна носить этот срам?

Фрэнки почувствовал холодок.  Настроение  испортилось,  он вспомнил ночь в "Вирго", когда Кокс насильно натягивал на него трусики-шнурочки. Вспыхнуло желание убежать.

Эдна тащила и тащила его, пока они не нашли продавщицу, та отвела их в секцию бюстгальтеров и отобрала несколько штук. Фрэнки разволновался, обратив внимание на названия: "Челеста", "Интим", "Юбилей". Любопытство сменилось безотчётным страхом. Он стал оглядываться по сторонам, уверенный, что на него смотрят.

- Какой из них тебе нравится? - поинтересовалась Эдна.

- Я хочу отсюда уйти.

- Долгий  выдался  сегодня   денёк,  не так ли? Мы почти закончили.

Продавщица  подала  прозрачный  бюстгальтер  с  фестончатыми чашечками. - Вот этот из Парижа, с косточками, принимает прежнюю форму после любой деформации, он так устроен. Можно носить днём и ночью, очень удобно.

Продавщица ждала. Фрэнки пытался пересилить страх, думал об изначальной цели своего визита в этот магазин. Думал о Терри.

- Прекрасная вещь, - наконец, поборов себя, вымолвил Фрэнки.

- Вот ещё один, - предложила Эдна, протягивая бюстгальтер, украшенный кружевом. Какая красота.

- Да, в самом деле.

- Какой тебе нравится больше?

- Мне всё равно.

- Ну, тогда заверните нам оба, - велела Эдна продавщице. - Размеры подходят?

Продавщица  на  глаз  оценила  Фрэнки.  После  двадцати лет работы это не составляло труда. Она уверенно кивнула, завернула покупку, сунула пакет и подала. Эдна увела Фрэнки.

- Ты, вероятно, устала, - проговорила она, когда они вышли на улицу. - Сейчас я дам тебе денег на такси до дому, а у меня есть ещё одно-два дела.

- У тебя дела? Это тоже было делом?

- Сплошное удовольствие, - заверила её Эдна.

Фрэнки удивился. - Мне это показалось целым событием.

- Что? Покупка одежды для тебя? - Эдна, улыбаясь, похлопала дочь по руке. - Получилось забавно, а? Ты меня осчастливила.

Они  прошли  квартал  или  два.  Настроение  у  Эдны  начало меняться, из головы не уходила беспокойная мысль.

- Если ты со мной ещё немного побудешь, я тебе кое-что скажу.

Фрэнки не хотелось оставаться одному, он машинально сунул руку Эдне, та крепко схватила её.

- Ты долго собираешься оставаться с этим мужчиной? У тебя своя жизнь, я понимаю, но я твоя мать. Я не могу забыть, как ты тогда выглядела. И вряд ли когда-нибудь забуду.

- Мне сейчас лучше.

- Неужели всё изменилось? Мне кажется, что-то непременно должно случиться.

Фрэнки ни словом не обмолвился об изнасиловании, не хотел. Так что Эдна думала не об этом, в жизни полно других ужасов. Она прежде всего винила Терри. Потом не забывала и о своей роли.

- Я  беспокоюсь.  Фрэнки.  Я  хочу,  чтобы  у  тебя  жизнь сложилась хорошо. Твоя мать надеется на это. Прежде чем думать о себе, она хочет, чтобы её ребёнок был счастливым.

- Он мне больше не делает больно. И не будет.

- Откуда такая уверенность?

Фрэнки  нужно  было  подумать.  Последнее  время  судьба преподносила неожиданности,  сначала потрясение в баре,  потом изнасилование, каждый новый удар подкрадывался незаметно. Вряд ли могло произойти что-то ещё более ужасное - по крайней мере, так казалось. А в результате он стал как бы менее уязвимым.

- Обещай мне,  если что-нибудь случится,  ты обязательно позвонишь.

- Ничто не случится, можешь поверить.  Во мне появилась сила. И он это понимает. Я себя контролирую.

- Может, ты и в самом деле сильная, но упрямая - это уж точно. Ты всегда была такая. - Эдна искоса взглянула на дочь. Она беспокоилась и страшилась за неё. - Быть упрямой - это не то же самое,  что быть сильной, Фрэнки. Особенно если есть какая-то опасность.

- Это не обо мне, - заявил Фрэнки, во-первых, потому что действительно  так  считал,  а во-вторых,  хотел  облегчить  ей переживания и обнадёжить: эта женщина ему нравилась. В то же время её постоянные намёки на слабость и опасность разъедали во Фрэнки уверенность в себе и решительность. Он не хотел стать жертвой сомнений. Пора им расстаться.

- Со мной всё будет хорошо, - заверил он. И, не раздумывая, склонился и поцеловал её в щёку. - Ты мне очень помогла, спасибо.

Он собрал покупки и сел в такси. Эдна всплакнула.

- Пожалуйста, с этой юбкой надевай чулки. И бюстгальтер. И не забудь повесить блузку, когда вернёшься домой, а то помнётся. Обещай мне. Я люблю тебя.

* * *

Дома  Фрэнки  немножко  отдохнул,  приготовил лёгкий ужин, потом решил нарядиться. Надел кружевной бюстгальтер, шёлковую блузу и сатиновую юбку. Уложил как мог волосы, открыл последний номер "Вог" - раздел косметики, и весь последующий час занимался макияжем.  Наконец  покончив   с  лицом,  он  поставил  кассету "Даллас" и начал практиковаться  - как сидеть и как ходить. Получалось забавно. Не сохранив никаких воспоминаний о себе, он ни в чём не мог себя и упрекнуть. Даже наоборот, ощутил порыв ликования  -  он  совершенно  беззаботен  и  может  многое  себе позволить. Хорошо, что загадка прошлого осталась загадкой. Можно лепить из себя что угодно, потому что себя настоящего он не знает.

Без четверти двенадцать он ушёл к себе в спальню, надеясь, что скоро появится Терри. Ждать пришлось недолго. Услышав его появление и шуршание в коридоре, он крикнул в закрытую дверь, что скоро выйдет.

Терри добрёл до гостиной и рухнул на софу. Слишком он устал, чтобы приготовить себе поесть или о чём-то думать. Он уже почти уснул, вдруг появилась Фрэнки, он ошарашено заморгал глазами и толчком проснулся.

- Бог ты мой!

Фрэнки стоял как статуя, возбуждённый и растревоженный. - Я тут с собой малость забавлялся.

Терри молчал, он ещё не пришёл в себя.

- Тебе нравится, что я сотворил с собой?

- Боже, какая ты красивая.

- Да нет же.

- Конечно, ты не красивая, а прекрасная. Чем я мог такое заслужить?


- Каждый чего-нибудь да заслуживает. Наверное, был дан знак сверху.

- Ты решила меня покинуть, бэби? - Он потряс головой. - Ты куда-нибудь уходишь?

Фрэнки понравился ход его мыслей. Он задрал подбородок, как это делали девушки по телевизору, сделал несколько размеренных шагов вперёд и прислонился к дверному косяку, выставив бедро.

Терри стало жарко.

- Если ты в таком виде будешь прохаживаться по улицам, кто-нибудь обязательно к тебе пристанет.  Тебе это очень не понравится.

- Ты думаешь?

- Я серьёзно. Там кругом опасности. Так что поберегись.

- Да ты перестань беспокоиться.

- Подойди ко мне.

Фрэнки кривлялся, но сохранял дистанцию.

- Ну же, бэби. Только не говори, что разоделась для себя.

- Ты ещё не помылся?

- Помоюсь потом.

- Прекрасно, вот тогда я и приду.

- Я очень устал.

- Понимаю. - Он направился из комнаты. - У тебя был трудный день. Я дам тебе немного отдохнуть.

- Я пойду приму душ.

Фрэнки остановился, улыбаясь. - Ах ты мой мальчик.

Второй раз за день Терри помылся и побрился. Он протёр серьгу спиртом, расчесал волосы и накинул на себя свежее бельё. Когда вышел, увидел Фрэнки на софе.

- Скажи-ка мне, - начал Терри. - На какие деньги ты это купила?

- Ты меня хорошо обеспечиваешь.

- Да, конечно. Но я прекрасно понимаю, что моих денег на это не хватило бы. Где ты их достала?

- Ты недооцениваешь себя.

- Ч-чёрт, Эдна?

Фрэнки молчал.

- Фрэнки, ответь, кто?

- Да никто.

- Перестань морочить мне голову. Кто платил за одежду?

- А тебе-то какая забота?

- Послушай. - Он подошёл к ней вплотную. - Ты обманываешь меня. У тебя есть кто-то на стороне?

- Никого у меня нет.

- Тот, кто живёт чуточку свободнее, чем Терри? Позволяет себе немножко больше?

- Кто бы это мог быть?

Терри резко рассмеялся, передразнивая её слова. - Тот, кто не вычищает грязь каждый день, у кого водятся небольшие денежки и его немножко уважают.

- Мне не нужны деньги, Терри.

- Нет? Так какого чёрта я надрываю себе пуп, вкалывая днём и ночью?

- Ты несчастлив? Хочешь покинуть меня?

- Я хочу,  чтобы ты не кормила меня пустыми словами,  а давала кое-что ещё. Твоими обещаниями я сыт по горло.

- Обещаниями? Какие обещания? Назови хоть одно.

- Ну, назовём это грёзами... надеждами. - Он взглянул на неё. - Я не дурак, Фрэнки. Я понимаю, что ты мне мстишь.

- Интересно, зачем?

Он колебался, устыдившись себя. Фрэнки повторил вопрос.

- Ты мне нужна, - тихо произнёс Терри, он определённо хотел другого, не  только  дружбы. -  Не  делай   так, -  умолял  он. - Пожалуйста не делай.

- А то что? Побьёшь меня, что ли? - Фрэнки подставил щёку. - Ну давай, бей.

Терри уставился на гладкую кожу, губы, длинную грациозную шею. Он с содроганием отвернулся.

- Теперь ты видишь? - усмехнулся Фрэнки. - Не так уж это сложно  -  вести  себя  прилично.  Стоит  приложить  маленькое усилие...

Он  резко сбросил  туфли,  стянул  чулки. - Ты хочешь меня трогать? Вот здесь... разотри-ка мне ступни. А мы посмотрим, как это у тебя получается.

Пальцы ног у неё оказались холодными, Терри сразу подумал о её сердце. Опустившись рядом на колени, он принялся растирать холодные ступни.

* * *

Ревность у Терри прошла. Он не мог себе представить Фрэнки, разгуливающую по улицам в блузе и тесной короткой юбчонке, да и вообще в чём-либо ещё. Она казалась ему неотразимой, и он был совершенно уверен, что ею могут легко увлечься другие мужчины. Поэтому его не оставляло раздражение и подозрительность, а её кокетливость только нагнетала атмосферу. Он старался забыться в работе,  придумывал  себе  всевозможные  сверхзадачи,  ему  редко хотелось есть. При любой возможности усердствовал в больнице за двоих, изматывал себя до предела...

Однажды Маркус вытолкал его оттуда. Это было в конце смены, на четвёртые сутки двойной работы Терри.  Он затащил его за мусорные баки и буквально вынудил дёрнуть марихуаны. Потом повёл в бар, там они выпили полдюжины кружек пива. Терри впервые за несколько недель отключился, домой вернулся важный и довольный. Дверь  в  комнату  Фрэнки  была  приоткрыта,  он  прошёл  мимо, остановился и вернулся назад. Было два часа ночи, она сидела за туалетным столиком - они его недавно купили - и накладывала губную помаду. Терри распахнул дверь. Вошёл.

За мгновение до этого Фрэнки почувствовал, что не по силам ему  эта  задача  - подражание, он казался  себе  обезличенным, опустошённым, потерявшим и дух и желание. А сейчас с появлением Терри задача стала легче, он обрёл цель, как будто ему сделали вызов. Фрэнки с минуту сидел спиной, красился, наконец покончив с губами, завинтил помаду, закрыл колпачком. И взял карандаш для бровей.

- Куда это ты собираешься? - поинтересовался Терри.

- Ты забыл постучать, когда входил.

- Это моя квартира. Или ты так не считаешь?

- Не считаю.

- Сейчас два часа ночи. Для чего ты это делаешь?

- Делаю? То же, что и все женщины.

- Ты лжёшь.

- Чтобы  тебя  правильно  поняли,  нужно  время.  Сразу  не бывает.

- У тебя с кем-то свидание? - Он шагнул ближе. - Кто он?

- Ты, Терри. У меня свидание с тобой, мой единственный и ненаглядный. - Он докрасил брови, нашёл длинную ленту и завязал на волосах. - Ты боишься поверить, что это так?

- Я хочу получить то, что мне принадлежит.

- Так что же принадлежит тебе? Ты сам-то знаешь?

- Ты. Я хочу тебя.

Фрэнки захлестнула волна отвращения.

- Хочу ласкать, - добавил Терри. - Целовать. Что-нибудь даже более...

Фрэнки долго колебался, потом всё же протянул Терри свою негнущуюся руку. Терри принял её нежно, наслаждаясь сначала одним прикосновением, потом склонил голову и обцеловал каждый пальчик, ладонь и запястье. Двинулся выше и, почувствовав сопротивление Фрэнки,  сильно  сжал  руку.  Он вдохнул  в себя запах Фрэнки, поцеловал  мягкие  брюшки  бицепсов.  Ему хотелось большего,  но внутренний голос  подсказывал  не  жадничать.  А  другой  голос побуждал взять то, что ему принадлежит. Наконец второй победил, и Терри рывком сдёрнул Фрэнки со стула к себе в объятия.

Фрэнки  испуганно  замер,  но  сопротивляться  не  стал.  Он строгим командным тоном приказал Терри отпустить его. Тот обнимал её всё сильнее.

- Я не повторяю дважды одно и то же.

Момент неуверенности... Терри  медленно  разжал объятия. Руки соскользнули с её талии. Он отступил назад.

- Ты разочаровал  меня, - произнёс Фрэнки,  вытирая руки, будто  сбрасывал  с  них  мёртвую  кожу. -  Я  думал,  тебе  можно доверять.

Терри понурил голову.

- Но я оказался неправ.

- Я тебя  всего лишь обнял, -  оправдывался Терри. - Что? Мужчина не может обнять свою женщину?

- Мужчина должен заслужить свою женщину. Для этого мало быть хорошим несколько дней.

- Я не сделал тебе больно.

Фрэнки вспыхнул. - И уже никогда не сделаешь.

- Тот человек умер.

- Не говори мне о нём. Я бы хотел, чтобы он был жив, чтобы гулял и дышал. Я хочу, чтобы он был со мной. Я хочу, чтобы он смотрел и видел.

- Я не причиню тебе боль. Клянусь.

- Тогда кому? Кому ты причинишь боль?

- Никому.

- Пожалуйста, не надо меня недооценивать. Тебе известен ответ на этот вопрос. Так кому? Кому ты причинишь боль?

Терри в неведении покачал головой, а Фрэнки разочарованно вздохнул.

- Такой прогресс, и на тебе. Ты меня расстраиваешь.

- Извини.

- Мне лучше уйти. Уж очень тяжело тут.

- Нет. Пожалуйста. - Он запаниковал, крепко сцепил руки за спиной. - Я не трону тебя. Обещаю. Пока ты сама не скажешь. Фрэнки бросил на него печальный взгляд. - Извини.

- Тогда свяжи мне руки, если не веришь.

- Что?

- Мои руки... Свяжи их.

- Нет, я так не могу.

- Свяжи. Если иначе не получается.

- Я не знаю, как это сделать.

- Возьми в кухне верёвку.

Фрэнки нахмурился. Терри увидел, как она шагнула к двери. Тогда он бросился на кухню, вытащил длинную бельевую верёвку, отрезал кусок и поспешил обратно в спальню. Фрэнки взял его и, прислушиваясь  к  указаниям  Терри,  принялся  связывать  ему запястья. Однако верёвка оказалась жёсткой и сладить с ней было нелегко.  Фрэнки  пошёл  искать  что-нибудь  подходящее,  увидел кожаный ремень в комоде, чулки, тонкий дешёвый галстук. Зеркало напомнило ему о ленте на голове - шёлковая, голубого цвета, как его глаза. Он выдернул ленту из волос и связал ею Терри. Крепко связал,  по  ходу  Терри  объяснил  ему,  как сделать хороший хирургический узел. Когда с этим наконец было покончено, Терри попробовал освободиться, дёргая узел туда-сюда.

- Хорошая работа, - одобрил он, восхищённый. - И что теперь?

- Это ты мне скажи.

- Я буду пить с твоих ладоней и есть из твоих рук?

Фрэнки с интересом рассматривал его. Шутит или нет? Во всём этом много интересного. Зацепив пальцем за ленту, он потянул Терри спиной вперёд в коридор.

- Теперь вот, - проговорил он, -  постарайся  вести  себя по-человечески.


••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••

БЕЗ РЕТУШИ

Некоторые дикие племена для усиления чувственных ощущений во время совокупления пользуются различными приёмами. Например, в Абиссинии и на острове Занзибар девушек учат владеть мышцами влагалища, это называется "дук-дук", в результате значительно обостряется сексуальное удовлетворение  при половом сношении. Многие из диаков прокалывают серебряной иглой головку пениса сверху  донизу  и  сохраняют  иглу  там  до  тех  пор,  пока  не образуется постоянный канал; перед коитусом в канал вкладывают маленькие  стержни  из  латуни,  слоновой  кости,  бамбука  -  или серебряные штыри с маленькими пучочками щетины на конце; эти пучочки выдаются над поверхностью головки и увеличивают трение о вагину, доставляя женщине намного большее удовольствие. Мужчин без  таких  приспособлений  женщины  отвергают, а  те,  у  кого несколько  каналов  в  головке пениса,  т.е. несколько  "сладких штучек", пользуются у них особым расположением. Называется это ампаланг; женщина символическим образом может показать мужчине, какой ампаланг ей желателен: в своей чашке с рисом мужчина обнаруживает  лист,  внутри  листа сигарета, размер сигареты соответствует размеру ампаланга. У алфуров Северной Сулавеси в Индонезии принято для полового сношения привязывать по венцу головки пениса козьи веки с ресницами. На островах Ява и Сумба мужчины перед коитусом обматывают пенис козьей кожей, оставляя головку свободной. В Китае по венцу головки крепят перья птиц, получается "щетинистый"  пенис, что  значительно увеличивает трение. На Суматре кочующие врачеватели предлагают операции: вживить под  кожу пениса маленькие камешки,  иногда до  десяти штук, могут быть и угловатые кусочки золота или серебра. Всё это для того, чтобы активнее стимулировать женщину во время коитуса.

* * *

На  следующий  день  у  Фрэнки  появился  друг. Он услышал царапание в окно и отдёрнул шторку, на выступе окна сидела кошка - полосато-пятнистая, с белой меткой на лбу и зелёными глазами. Фрэнки впустил её, налил в блюдце молоко, но кошка оказалась смелее, она тёрлась о ноги и мурлыкала, если чесали за ухом, потом разлеглась на полу, выставив живот. Фрэнки гладил её, пока кошке не надоело, потом она легко вскочила на подоконник и скрылась за окном. Несколько дней Фрэнки думал, как её заманить. Он купил игрушечную мышь, набитую кошачьей мятой. Кошка стала наведываться  каждый  день  и  даже определила себе постоянное место - рядом с батареей отопления. Она часто сворачивалась комочком на коленях Фрэнки и они вместе смотрели телевизор. Фрэнки играл с мыслью захлопнуть окно и объявить кошку своей собственностью, но он был слишком чувствителен к идее заточения, чтобы решиться на это. Кошка приходила и уходила,  когда ей хотелось. Иначе их дружбе была бы небольшая цена.

Чем больше Фрэнки привязывался к кошке, тем болезненнее ощущал пустоту своей жизни, тем больше нуждался в душевной близости с человеком. Он переживал очередной кризис. Успокоение в его душе наступало лишь в минуты, предвещавшие шторм. Его мысли вертелись вокруг проблемы выживания, ни о чём другом он не мог  думать.  Если  б  ему  предложили  безоблачную  жизнь  без притворства  и  обмана, он  бы  отказался.  Существовало  что-то такое,  что  питало  его  пристрастие  к  ударам  и  контрударам, воздушным налётам и боям. И чем больше ему причиняли боль и отнимали человеческое, тем больше у него было причин жить. Месть была целью. Любовь - местью.

Но с появлением кошки что-то во Фрэнки изменилось. День за днём он видел бессловесную привязанность живого существа, и это затрагивало какие-то тайные струны в его душе. Получалось, что возможно существование совершенно другого рода. Существование, при котором превосходство над кем-то - не самое главное. Где бы вместо боевых действий было  сотрудничество, а вместо насилия - спокойствие. Это новое чувство... как вода, сочившаяся из склона горы... Сила гравитации. Поток.

Телевизор  в  определённой  степени  скрашивал одиночество. Персонажи утренних мыльных опер стали как бы друзьями, он привык слушать послеполуденную  болтовню  всевозможных  сестричек  и дядюшек. Ещё были книги, но там, чтобы познакомиться с героем, требовалось время, а когда история заканчивалась, дружбе тут же наступал конец. Час или два Фрэнки стоял у окна и наблюдал за прохожими, воображая себе, каково же это - быть нормальным. Он заглядывался на китайских торговцев через улицу - мужа и жену - и завидовал их бурной деятельности. Фрэнки тянул с выходом в город,   все   там   казались   занятыми, целеустремлёнными, недосягаемыми для него. Он ощущал себя вне этого мира, поэтому особенно остро хотел связи с этим миром, чего-то большего, чем кошка, телевизор или стояние у окна. Если не друга, то, может быть, хобби. Что-нибудь, чем можно себя занять.

Он решил заняться  шитьём,  вдохновение  черпал  у женщин швейной фабрики и на экране телевизора.  На Западном Бродвее нашёл магазин тканей, купил иголки, нитки и немного материала. Неделю подряд усердно занимался строчками, в конечном итоге получились две занавески. Он пришёл в тот же магазин, купил ещё ткани, сшил две занавески для окна в другую комнату, на этот раз положил подклад, складки сразу заиграли. Купил книгу по шитью, начал пробовать на разных тканях разные стёжки. Часто бывая в магазине, познакомился с продавщицами, одна из них оказалась профессиональной швеёй, звали её Луиза, она понравилась Фрэнки. У неё были зоркие глаза, лёгкая дымка усиков, она увлекалась куклами,  шила  для них пышные декорированные наряды в стиле классических модельеров.   Миниатюрные   костюмы и платья нормального размера стоили одинаково по десять долларов. Она умела создавать необычные фасоны, платья, которые вряд ли сама надела бы в жизни. Её увлечённость передалась Фрэнки, хотя у него не было кукол, только кошка, которая вряд ли позволит над собой издеваться. И всё-таки Фрэнки решил попробовать. Он сшил маленький сатиновый пиджачок с крошечными пуговками и застёжкой на горле. Сшил вельветовые штаны, башмачки и дамскую шляпку. Продавщица  в  магазине  одолжила  ему  потрясающую  диоровскую аппликацию, и Фрэнки несколько недель  что-то мерил, резал, шил. Он научился работать с бисером, аппликациями, резать по косой, сооружать  фигурные  буфы.  Овладел  основами  вышивания. Через каждые два или три дня приходил в магазин со своими эскизами, советовался, радовался похвалам. Луиза показала свои образцы: чёрное вельветовое узкое платье с рукавами из прозрачного крепа, туника из сочного зелёного шёлка с лентой на шее, платье без бретелек из тонкой кисеи, с тройной сборкой и жёлто-зелёной тафтой. Луиза и Фрэнки, увлечённые общим делом, подружились. Они вместе обедали. Луиза сводила её на выставку кукол в Бруклине, после закрытия долго обсуждали сборки и манжеты, преимущества разных воротников. Когда  возвращались с выставки, Луиза поинтересовалась, шила ли Фрэнки когда-нибудь для мужчин. Это несложно, заверила она, у тебя уверенные руки и много желания. И она добродушно погрозилась: вот познакомлю со своим сыном...

Дома Фрэнки становился другим. Увлечение шитьём он держал в секрете, также скрывал признаки кошкиных визитов. Собственная скрытность держала его в  напряжении,  но  делиться  новыми радостями он не желал. Фрэнки страшился, что покажется уязвимым, Терри мог этим воспользоваться. В их отношениях главным было сохранить контроль. Поэтому Фрэнки старался не допускать никаких всплесков, которые могли бы нарушить равновесие.

Эмоциональная скупость распространялась,  главным образом, на Терри. С Эдной, Луизой и другими случайными знакомыми Фрэнки был приветлив и откровенен. Иногда его беспокоили прямо-таки противоположные эмоции, хотелось принять какую-то одну сторону - месть или прощение, скрытность или искренность. Жизнь, сотканная из противоречий,  требовала  усилий,  казалась  искусственной. Возникало желание всё это сломать. Что потом? Чего ожидать?

Как-то вечером зашёл Маркус. Фрэнки не видел его давно, пригласил войти. Маркус надеялся застать Терри, однако, узнав, что его нет, сразу повернулся к выходу. Фрэнки быстро закрыл дверь.

- Разве ты не хочешь со мной побыть? Всего несколько минут. Я давно ни с кем не разговаривал.

Маркус не любил оставаться наедине с чужими женщинами, но Фрэнки настаивала. И Маркус неохотно последовал за ней на кухню.

- Выпьешь чего-нибудь горячего. Чаю? Кофе?

- Мне стакан воды, будет достаточно.

- Может, кока-колы?

- Только воды, смочу губы и побегу.

Фрэнки налил ему воды, и они сели за стол. - Мы так давно не виделись, - начал Фрэнки. - Как твои дела? Как поживает тётушка?

- Давно от неё нет вестей. Она сейчас дома, со своими. Думаю, у неё всё хорошо.

- А ты как?

- Не жалуюсь. - Он помолчал, оглядываясь по сторонам. - Терри ничего для меня не оставил?

- А что он должен был оставить?

- Немножко курева. Сказал зайти.

- Мне он ничего не говорил.

- Наверное, забыл. Ну, я пойду.

- Подожди. - Он соображал, чем задержать Маркуса. - Как там твои пистолеты?

Маркус недоумённо смотрел на неё.

- Достал ещё какие-нибудь?

Заприметил один. Короткий "Смит-и-Вессон" сорок четвёртого калибра. Я всё время говорю Терри, чтобы купил себе оружие. Научился стрелять.

- Терри последнее время пацифист.

- Не важно, как ты себя называешь. Если умеешь стрелять, добьёшься чего хочешь.

- И что с того?

- Что с чего?

- Кем ты хочешь стать?

Он бросил на неё опасливый взгляд. - Ты что,  играешь со мной? Что за вопросы ты мне задаёшь?

- Очень личный вопрос, да?

- У  меня  есть  работа,  так?  Получаю  зарплату. Посылаю сколько-то детям. К тому же, есть собственный бизнес, я никого не трогаю и меня никто не трогает. Всё, что я делаю, я делаю правильно.

- Значит, ты счастлив?

Он наморщил лицо. - Разве я об этом только что говорил?

- У тебя легко получается.

Он встал. - Я лучше пойду.

- Подожди. - Поддавшись моменту, Фрэнки решился. - Я хочу тебе кое-что показать.

Он  побежал  к  себе,  вытащил  из шкафа ящичек со своими работами, принёс и  поставил  на  стол.  Маркус,  потрясённый, принялся   своими   огромными   руками   перебирать карликовые костюмчики. Его  восхитили  мастерство  вышивки  и  внимание  к деталям. Особенно ему понравились малюсенькие молнии и крошечные пуговки. Это напоминало сложные механизмы детских игрушек.

От похвал Фрэнки почувствовал новую волну вдохновения. Он сходил в спальню за метром, а вернувшись, заявил Маркусу, что хочет сшить для него рубашку.

Маркус  был  польщён,  однако  это  уже  выходило  за  рамки приличий. Он двинулся было в коридор, но Фрэнки преградил дорогу и не дал уйти. Маркус стал ссылаться на Терри, Фрэнки тут же солгал, сказав, что уже готовит для Терри подарок. А Маркусу сошьёт рубашку, чтобы отвлечься, надо же чем-то себя занять. Он спросил, какой у Маркуса любимый цвет.

- Розовый, - отшутился Маркус, надеясь отвадить Фрэнки от этой затеи.

- А какой оттенок? - попросил уточнить Фрэнки. - Оранжево-розовый, просто розовый или цвета коралла, пиона..?

Маркус растерянно покачал головой, Фрэнки улыбнулся. Стянув ленту с шеи, он начал снимать мерку.

Шить мужчине оказалось сложнее, чем предполагал Фрэнки, к тому  же  на  примерку  Маркус  не  пришёл.  Луиза  настойчиво предлагала в качестве модели своего сына,  но Фрэнки вежливо отказался. Устраивая себе перерывы,  когда дома был Терри, он работал всю неделю и в результате сшил три рубашки: гвоздичного, бордо и фиолетового цветов. Очень довольный, положил их все в коробку и торжественно отправил Маркусу по почте. Вот так, дело сделано. Настроение у Фрэнки ухудшилось: теперь ему нечем было себя занять.

Он  вернулся  домой,  включил  телевизор.  Целую неделю он его  не  смотрел.  Минут  через тридцать нахлынуло чувство потерянности. Он прошёл в свою комнату, позвал кошку, но та не появилась. Принёс поесть в гостиную и расположился на софе. Рядом оказалась  лента,  которой  он  связывал  руки Терри. Несколько дюймов в ширину, скорее кушак, чем лента. Он рассеянно вертел её в руках, то навязывая узлы и распуская, то разглаживая морщины. Хоть бы кошка зашла. На экране телевизора появилась реклама, а на душе стало ещё хуже. Он вспомнил о рубашках для Маркуса. Взглянул на ленту. Возникла идея...

Он забрал кушак в свою комнату,  достал иголки и нитки, блёстки, нашил блёстки на ленту. Затем вышил кольцо и маленькое сердечко.  Ему  понравилось,  как  получилось,  он продолжил вышивку, снял с обруча, добавил блёсток. Кушак с готовой работой накинул как знамя на зеркало туалетного столика. Издали блёстки переливчато светились. Сердечки, казалось, парили в море слёз.

В тот же вечер, когда вернулся Терри, Фрэнки вынес кушак. Как было уже заведено, Терри стоял с руками за спиной: можно связывать.  При  виде  ярко  декорированной  ленты  глаза  его расширились.

- Тебе, я вижу, не нравится, - притворно вздохнул Фрэнки.

- Нет, нравится. Красивая штука. Я и не знал, что ты умеешь шить .

- Когда есть время.

- Для меня? Ты это для меня сделала?

- Для тебя, конечно.

Терри это понравилось. - Жаль только,  я и не увижу как следует. Вся прелесть окажется за спиной.

Фрэнки нахмурился. Ему тоже это не нравилось. Надо что-то придумать.

Прошло несколько дней, и он затеял новое серьёзное дело. Работал  со  всевозможными  блёстками, сердечками,  цветами, маленькими животными. Как это  было однажды в  "Бергдорфе"  с названиями  бюстгальтеров,   для  кушаков  он  придумал  свои: "Близость", "Восторг", "Покорение", вышил их красивыми округлыми буквами на ткани. По мере того как модели Фрэнки становились изощрённее, Терри всё больше её хвалил. Он перестал ревновать: она была к нему очень внимательна, и он как мог выражал свою благодарность. Во Фрэнки это подпитывало желание украсить своего мужчину. Кушак - это не то, картинки сразу померкли, когда он связал им запястья Терри. С рубашкой и штанами примерно то же самое. Он видел фирменные знаки на одежде, типа аллигатора или игрока в поло, имена дизайнеров, простроченные на ткани. Ему хотелось чего-то подобного, придумать какой-нибудь знак, крест – то, что напоминало бы Терри о его положении, пометило бы его. Что-нибудь точное, бьющее в цель.

* * *

Однажды вечером Фрэнки решил к приходу Терри стать ещё краше. Недавно в журнале он видел причёску – очень понравилась, и парикмахер был – Луиза познакомила. Фрэнки подстригся: по-мальчишески коротко сзади, на висках гребельки, на лбу кудри, спрыснутые лаком, лёгкий приторный запах ещё не растаял.

Фрэнки прочитал статью о волосах на теле и впервые побрил ноги и подмышками. Бритва сильно скребла и оставляла царапины, но Фрэнки терпел. По особому случаю надел юбку с блузой, чулки в сеточку и туфли на каблуках с изящными ремешками. Зная, как легко Терри очаровать и пленить, он испытывал определённое удовлетворение, но его не покидало и чувство грусти. Этот мужчина – не враг. Бессмысленно и жестоко причинять ему боль. С другой стороны, эти игры приносят Терри много радости или по крайней мере удовольствия. Если б Фрэнки смотрел на него со стороны, то решил бы, что этот мужчина счастлив.

Он докрашивал губы, когда в замке повернулся ключ. Выждав, когда Терри пройдёт в гостиную, он триумфально последовал за ним. Реакция Терри была немедленной и предсказуемой: восторг от коротких волос и каблуков. Тогда Фрэнки вытащил ленту – новую, он сегодня с ней работал. Молочно-голубого цвета, никаких украшений, вышито только одно слово «Блаженство». Просто, элегантно, и произвольно не истолкуешь. Увидев это, Терри расплылся в улыбке. И заулыбался ещё шире, когда Фрэнки сказала ему снять рубашку.

Он подчинился, уже фантазируя о сексе, которого она его до сих пор лишала. И вот… сейчас… Он сунул руки за спину.

Фрэнки воспринял готовность Терри как жалкую покорность, и это придало ему сил. Он крепко связал запястья Терри, сходил в спальню за швейным набором и коробочкой из ювелирного магазина. Внутри, на квадратной подушечке, лежали серёжки-купидончики, те самые, которые подарил Терри месяц назад. Фрэнки положил их себе на ладонь.

- Помнишь?

- Помню ли я..? – повторил Терри, улыбаясь. – Спроси моё сердце. Как раз туда воткнул стрелу этот паршивец – в самое сердце.

- Я хочу, чтобы одного их них носил ты.

- Но ведь я купил для тебя.

- Один мне, другой тебе.

- У меня уже есть серьга.

Фрэнки держал в пальцах херувимчика, качнул назад-вперёд. – Он мечет стрелы. Чувствуешь?

- Я не знаю ни одного мужика, который бы носил в ухе купидона, - пожаловался Терри. – Мне будет неловко.

- Ухо?.. Мне это и в голову не приходило.

- А… тогда ладно.

- Закрой глаза.

Из швейного набора Фрэнки вынул тяжёлую, с уже вздёрнутой ниткой кривую иглу и, сжимая большим и указательным пальцами, покружил ею над грудью Терри.

- Дз-дз-дз, - зажужжали стрелы в шёпоте Фрэнки. – Дз-дз-дз, - ближе и ближе, и игла уколола грудь Терри.

- Стрела попала в цель, - известил Фрэнки невинным, почти нежным голосом. – Прямо в сердце. В твоё сердце, Терри. В твоё набожное благородное любящее сердце. Вот здесь мы и пришьём купидона.