Молчание бульвара распай

"Сказать в этой сутолоке вокзала, перекричав шуршание скользящей в своих жизнях толпы и дискомфорт стекающего по спине пота ,и нотки иеромониад девушке садящейся в твое такси: "Хочу!"- значит пообещать себе радость, если слово окажется волшебным,как "спасибо"и "пожалуйста"в детстве. Каждый день,словно колониальный негр ощущаешь на себе энное количество ударов плотью,что и составляет суть их выглядывающих из- под юбок коленок,подводимых, глядя в зеркало заднего обзора, губам иресницам,облаков пудры и духов. Вместо "хочу!" поворачиваю ключ зажигания и на второй скорости двигаюсь в сторону бульвара Распай"
Жюльен Давидье"Распятый на руле"

Приходится вести трудную жизнь. Не всегда удается поступать так, как того требует мой взгляд на вещи. И стоит мне только завидеть абрис моей судьбы,как он уже ускользает от моего взгляда. Приходится упорно трудится и бороться за то, что бы вновь обрести одиночество. Но в один прекрасный день земля озаряется своей первозданной наивной улыбкой.Тогда борьба и жизнь в нас словно затихают.Миллионы глаз созерцали этот пейзаж,а для меня-он словно первая улыбка мира.Он выводит меня из себя в глубинном смысле слова. Он убеждает меня,что вне моей любви все бесполезно,и даже любовь моя,если она утратила невинность и беспредметность,бессильны.Он отказывает мне в индивидуальности и не откликается на мои страдания.Мир прекрасен, и в этом все дело.Он терпеливо разьясняет нам великую истину, состоящюю в том,что даже ум и сердце - ничто.А камень,согретый солнцем,или кипарис, который кажется еще выше на фоне ясного неба, очерчивает единственный мир где понятие быть правым обретает смысл-природу без человека. Этот мир меня уничтожает. Он стирает меня с лица земли.Он отрицает меня без гнева. А я побежденный,устремляюсь на поиски мудрости жизни, которой все уже подвластно,- только бы слезы не застилали мне взор и только громкое рыдание юности, распирающее мне грудь, не заставило меня позабыть о правде мира. Тогда в миг сладострастия два живых существа заключают в обьятия некое мертвое тело.Труп ничто иное,как время убитое на время и преосуществленное в осязание. Еще позавчера ,когда я был беспече и юн.Мы мотыльками устремлялись на горящюю лампу нашего желания и этот свет казался нам священным,как мелодия Дасена и чучело жука скарабея.От наших тел,унизанных капельками пота исходил терпикий и сьльный запах корневища мандрагоры. Где-то я читал,что потерпевшие кораблекрушение и отшельники питались корнями трав и желудями и тут она приникла ко мне губами, потом впилась, как охочий до лакомства ребенок, и это было так словно бы мы пили друг друга, мы вдосталь утоляли жажду.Надеясь хоть немного утолить свой голод я пытался жевать траву, думая:"Ведь похоже на салат". От зеленого едкого сена зубы сводило оскоминой.Тоненький стебелек резанул мне язык как бритвой ожег его,кто - то распевал еле слышным голосом латинские слова,что все они уже умерли для мира сего,и казалось - над нами простерся флер,и в ожидании этой минуты-мы по - прежнему стучали зубами,дрожали всем телом,тесно прижавшись,впиваясь один в другого. Я навалился на нее всей своей тяжестью,но меня била дрожь,я лихорадочно на ощупь искал доступ в ее лоно,неловкие мои руки искали вслепую,я слишком торопился,слишком сильно меня била дрожь,тогда она сама соеденила наши чресла,ее рука соскользнула с моего затылка,казалось,проползла вдоль ее тела как шея беспозвоночного лебедя пробирающегося по ляжке Леды, одной из Лед, жизнь которой,по причине долгих периодов заточения я встречал редко, представлялась мне как всем у кого легкость свершений не притупила способность к осмысливанию, чем - то совершенно отличным от того , что мне было известно,и желанным как самые красивые города,которые мы наметили посетить во время путешествия ,но которых мы никогда не увидим.К цели призрачно выкуренных сигарет и неизвестности им европейских мод, как у японок зачесаны к верху курчавые иссиня -черные волосы.Под кимоно обнаженное тело,чудная головка на подушке,постельный справочник надежд,рецептов,иллюзий и косметических ухищрений: ведь жир в области ягодиц можно убрать тем же способом,что и в любой части тела,- диеты, подтянув ягодицы с помощью эластичного пояса пантолон,узких джинсов или брюк. Она не думает,что это навсегда сделает ее живот плоским или придаст желаемое формы ягодицам, это возможно сделать с помощью правильно подобранной одежды:свободных длинных блуз,свитеров прикрывающих попку или платьями с высокой талией,и еще,как в ящичках секретера много всякой милой всячины- шесть стихотворных строк: Жизнь это пенный след за темною кормою иль хрупкий анемон,что выращен скалой тень птицы беглая на солнечном песке, зов тщетный моряка,что тонет вдалеке. Жизнь есть туман,лучом нездешним осиянный, единственный момент ,нам молитвы данный. А так же: пикантные птифуры за час приготовления и три часа на застывания желе и сто калорий при шести пластиках белого желатина,400 миллилитров бульона из дичи,четырех ложках кальвадоса,белом перце,гвоздичной соли, соуса "уорчестер",сто граммов розочек цветной капусты и брокколи,поливинки паприки, 10 кусков деревенского хлеба и 30 граммах деревенского масла и у кубинского ско=рпиона плоское узкое тело, длинные клешни, а гибкая заднебрюшье заканчивается двойным жалом - когтевидными иглами, и не успела Италия избавиться от власти готтов,как Юстиниан скончался., а его сын и приемник Юстин по наущению супруги своей Софии отозвал Нареса и вместо него в италию послал Лонгина.Тот последовал примеру своих предшественников и местопребыванием своим избрал Равенну,и итальянский алфавит состоит из 21 буквы,будуар мадам де Серийи приписывается Леду является одним из лучших ранних неокласических французских интерьеров стены расписаны Жаком-Симоном Руссо де ла Ретьер и живописные панели Жан-Жака Лагрене-младшего с камином работы Клодиена с бронзой Пьера Гутьера. Вопреки всему приведенному нежно зазвучал лучистый воздух:скорбно и сурово я дерзновенье Евы осуждал,земля и твердь блюли Господне слово,а женщина одна, чуть создана, не захотела потерпеть покрова пребудь под ним покорная она, была бы радость несказанных сеней, и раньше мной, и дольше вкушена, пока я шел средь стольких предварений всевечной неги, мыслью оробев и жаждая все больших упоений пред нами воздух под листвой деревьев стал словно пламя,осияв дубраву,и сладкий звук переходил в напев сонма дев священных, если я ведал голод, стужу, скудный сон и себе награды я не прошу по праву пусть для меня прольется Геликон и да внушит мне Урания с хором,стихи о том чем ум смущен. Дабы понять мою историю, вернемся в воображаемый музей надгробий. Если отнестись с большим вниманием к деталям надгробной пластики,можно заметить,что эволюция формы продолжается не отдаляясь существенно от изначальной модели. Фигура лежащего эволюционирует в направлении промежуточного типа. Уже не олицетворяет почиющего в блаженном сне праведника,но все больше напоминает реально мертвеца.Однако без признаков агонии или трупного окоченения. И это действительно не мертвый, не предствляемый в том же традиционном виде лежащего в покое блаженства к пустому обращен его распятый взор живые существа встречая где место тех кто преступил обет. спросив их слушает и верит их утоляет свет тихой правды и ни на шаг им отступить от сердца своего не позволяет. Тут день встает, там ночь а этот вот чья речь мохната все так же воткнут как и прежде был. Оно имеет исток из того как юность моя не была ли однажды ласковой, героичной,сказачной,- на золотых страницах о ней бы писать простыми и искренними словами,- о избыток удачи!каким преступленьем,какой ошибкой я заслужил теперь эту слабость?Вы утверждающие ,что звери рыдают в печали,что больные предаются отчаянью, что мертвые видят недобрые сны,-поробуйте рассказать о моем падении,рассказать о моих снах! А сам я теперь изнясняюсь не лучше последнего нищего с его бесконечным: PATER и Ave Maria, я разучился говорить, я нем как молчащий в два часа по полуночи бульвар Распай.