Черви среди игрушек нашего детства

…и в зеркале разбитом жизни
осколки детства он нашёл…

Счастливый мир детства в тишине скрытого за бетонным забором военного городка... Городок утопал в зелени - там было так много тополей и кустарников - в лучах солнца и в покое размеренной жизни времён застоя, лишь изредка нарушаемого дребезжанием стёкол, когда в небе преодолевал звуковой барьер ещё один военный самолёт. Мне отчётливо вспоминается двор нашего дома: деревянные лавочки, на которых было так здорово сидеть летними вечерами, играя или просто слушая разговоры взрослых, ряд неплохо ухоженных цветочных клумб посреди двора, старые, больше похожие на деревья кусты сирени, взрывающиеся по весне яркими розово-фиолетовыми гроздями маленьких, источающих сладчайший запах цветков, высокие, намного выше нашего трёхэтажного дома, красавицы берёзы с прибитыми наверху скворечниками, добраться до которых детям было совершенно невозможно, хоть и хотелось, несколько небольших малозаметных ёлочек. То тут, то там пахучие бледно-розовые цветки вьюна вплетались в стебли травы и вместе с клевером и одуванчиками образовывали один пёстрый ковёр; и этот холодный запах тополей, что в начале лета покрывают всю округу снегом серовато-белого пуха.

Огороженный деревяным забором, напротив дома находился детский сад, а чуть правее, тоже за забором, - высоченная тёмно-красная башня водокачки, стоящая в окружении яблоневого сада. Они так манили нас, детей, к себе, но всегда мы посещали их с опаской перед страшной в чёрном одеянии сторожихой детского сада, перед неприятно пахнущими канализацией вечно грязными водокачниками. Постоянно – забор не был для нас преградой - наши игры переносились из двора то в детский садик, то в сад у водокачки, где мы порой воровали зелёные недозревшие яблочки, но самым чудесным в отношении игр был, всё-таки, расположенный неподалеку от двора двухэтажный сарай. Надпись на одной из его окрашенных в белый цвет кирпичных стен гласила: «САРАЙ №1». С одной стороны сарая проходила тенистая липовая аллея с аккуратной асфальтовой дорожкой, с другой - начинался пустырь. Сарай был поделен множеством пронумерованных дверей с замками, к дверям на второй этаж вели деревянные с поручнями лестницы. Помню, в одной из дверей на втором этаже было вырезано окошко с металлической решёткой, из которого шёл необычный запах прелого сена и не понятно чего ещё, - там, в клетках, жили кролики... И ещё множество мельчайших деталей из картин того мира детства стоят у меня перед глазами, как будто всё это было только вчера.

Воспоминания детства... Самые яркие, неизгладимые, они врезаются в память, словно игла фонографа глубоко входит в податливую, гладкую, нетронутую записываемую поверхность, проделывая в ней глубокие бороздки, которые воспроизведутся потом неоднократно и совершенно отчётливо. Воспоминания эти и всплывают время от времени в нашей памяти по прошествии многих и многих лет, и у большинства людей, мыслится мне, они, в основном, приятные. По крайней мере, такие приходят нам на ум чаще. Хотя, несомненно, приятные бороздки уже в то время перемежались с не менее глубокими, больно врезающимися бороздками первого опыта лжи, насилия, ненависти, страха и других аффектов…

…В тот погожий солнечный летний день мы, дети, как всегда играли во дворе.
- Айда за мной, там возле сарая куча игрушек валяется! – позвал нас кто-то из мальчишек.

Подходя к сараю, мы действительно заметили повсюду разбросанные на траве детские игрушки. Подойдя ближе, мы увидели, что пара мальчишек не из нашего двора выбрасывают игрушки и ещё какие-то вещи из открытой двери сарая на втором этаже. Мы, преодолевая страх и сомнение, - а вдруг хозяин вернётся и обвинит нас в воровстве? - тоже зашли внутрь. В маленькой полутёмной комнатушке среди кучи обычного хозяйственного хлама находилось довольно много игрушек. Мы с интересом разглядывали эти предметы детского вожделения и никак не могли решиться, брать их или не брать. На полу и полках подёрнутые пылью лежали: большие и маленькие машинки, разноцветные пластмассовые зверьки, кукла без одной ноги, бурый плюшевый мишка с наполовину оторванной головой, какие-то блестящие ёлочные украшения.

Кто-то из нас открыл крышку большой эмалированной кастрюли. Мы заглянули внутрь - там на дне белело множество пустых, пробитых с двух сторон небольшими дырочками яиц. В нос ударил зловонный запах разложения - в яичной скорлупе копошились ЧЕРВИ. Мерзкие, слизкие, белые с чёрными головками, извивающиеся Ч-Е-Р-В-И! Нас отдёрнуло; тотчас ощущение брезгливости овладело всеми. К лежащим игрушкам мы как-то сразу потеряли интерес…