Безносые чихают...

Ваня Гут.

БЕЗНОСЫЕ  ЧИХАЮТ...


Не каждый день приносит столько дорогого и доброго, что во рту все признаки приторного и клейкого цыганского петушка на палочке. Чаще дни вбиваются ватным тампоном и этаким контуженым  неделю, другую маешься пока не произойдёт нечто сногсшибательное,вроде звонка из АФРИКИ!                Дуллитл-Доктор Мор из телефонной трубки вежливо и чётко сообщит Вам, что согласно последним данным анализов, подтверждается, к его великому сожалению, предварительный диагноз о наличие у Вас вируса тропической лихорадки усугублённого неизвестным антигеном приобретённом в ходе лабораторных  опытов.                Если бы я только знал!
                Я думал яду мал объём до барабанной перепонки, но яд упорно в пору порно,                в пол пола женского ль, мужского. Объём  заполнил
                ДО  УПОРА                - Вы знаете, как  Как меня сегодня обманул?  - Кто? Как? - Да Как. Да ещё как. -                - Я не понял Как - сказал я.  - А я сказал, как сказал, - сказал Как. И ушёл. -                Протараторил на своём тарабарском языке Доктор Мор из телефонной трубки, вежливо и чётко.                - О Т Р А В А -    почувствовал Семён Семёныч.         В ухе загудело. Как в трубке???               

Признаки слабоумия огорчили Семён Семёныча до такой степени, что он моментально сошёл с ума, но не заметив случившегося вышел на улицу и увидел пристально всматривающегося в его глаза пятнистого Бога, ростом со слонёнка, с человечьим лицом,  но с собачьими ушами. Лицо открыло рот и сказало, голосом Людмилы Ивановны:           - Милый  Толя, я тебя съем! -                - Я не Толя! - вскричал Семён Семёныч, но было уже поздно.
                Сумашествие до  добра не доводит никого!

Толик-санитар, с Большой Буквы! Он сразу понял, что труп отравлен,но возможно живой. В зеркале, поднесённом прежде к грязному рту трупа, Толик увидел своё вспотевшее лицо. И не понятно было, толи это Толик вспотел, толи труп надышал.
После последнего выдоха Семён  Семёнычу удалось наконец-то вздохнуть.
Толик решил и повторил попытку. Семён Семёныч выдохнул. Никаких сомнений. Отрава отпустила его и труп снова человек. Так благодаря бдительности санитара, сумашедший Семён Семёныч и познакомился с довольно таки близким знакомым Людмилы Ивановны.                Благодарный Семён Семёныч тут же предупредил Анатолия об опасности и возможно тем самым спас бы ему
                ЖИЗНЬ.



Но...  Конечно же  несчастная Людмила Ивановна  была абсолютно безобидна. Она просто сильно и беззаветно любила могучего санитара. По настоящему опасен оставался сам  Семён, точнее его  быстро прогрессирующее слабоумие.
Встав на 4еньки, он попытался сказать голосом Людмилы Ивановны: - Толя, я тебя съем. -
И  сказал и съел. Отравился и снова умер.               
                СОВСЕМ.

Совсем своим злобным духом, криво ухмыляясь, урча и причьмокивая удалился в какую-то темную комнату с единственным окошком, да и то оказалось экраном.               По экрану бежал текст... 
 
Время остановилось, но текст нет: озорной зараза раз  за разом взором зорко зрел наливался зрел наваливался  лился извилисто зеркально из экрана крана из за экрана  рана экрана на...на... ...Дисплей... это был дисплей...диктатор...

Не смотря  ни на что я вижу - удивился С.С. но ...  что,             не помню - смотря на ничто - вижу - что - ничто - невидимо.                НевидимоЕ ВидемоЕ в виде видеО...                Измененное  сознание С.С. зная - изменяло знание С.С.                С.С. не приходя в сознание кончил видение. Признаки-призраки-небытия обволокли и волоком уволокли зло злого                ДУХА.....

      существо слов = лов существ...                ...вползая в уста лобзать устал                жара жаря жрала жирея                жара жаря жиры жрала
                жирела жуткая жара                впивая жало из уст в уста пила...
 
Петрушкин зашел на рынок. Солнце сошло вниз и било по затылку. Слепило взор,плавило изображение.     - Вот-так вечер, - всплыло и исчезло. Преимущество человека отступило перед безмозглой природой. Практически ничего не видя и возможно вследствие этого став невидимым Петрушкин невредимым вышел из рынка.
На окраине его поджидала супер тяжелая тетка в колготках на босу ногу.                - Беса бы муча, - промычала она, бессмысленно и ленно сгибая и разгибая колено.                Торопышкин вприпрыжку спустился с горочки на корточки, попал попой на колено и улетел к черту на куличики.                - Вот там и попой попой, - раздалось в след.
- Жизнь не стоит и говна. Промышляя мышь шляться должна. Благодаря молодому человеку она движется в виде детей. Не всегда. Помнят они  о покойниках присущих этой Жизни. Риф на который попадают корабли даже с самыми опытными лоцманами. Кака, а как жить с такими мысле-формами.-                Продолжала, как ни в чём не бывало бабища открывая и закрывая зубастую пасть.                - Не ссы, Андрюха! Мне б твои печали! -                Петрушкин скромно промолчал и сплюнув неизвестно что, громко пёрнул. Тетка даже не поперхнулась, а только выкатила глаза глазное яблоко и строго принюхалась.                - Опять говно без спросу ел? - решила она, но не спросила.                - Вы же просили специалиста, - вспомнила и брякнулась в обморок, как в омут головой. Её мысли, её скакуны слились. Жара продолжала жрать жаренное паренное.                - Имя, разве это моё имя? Что в имени тебе моем? Пусть даже и моё. У меня их  много. -                Петрушкин распрямился чуть-чуть раздулся и стал надеяться на счастье.
Покой у него уже был. Счастье тоже. Но независимо. От него. И тут этот чудила завис и не знал чего делать.
Как черныш евший. Висел, висел - созрел и упал. Тут добрые люди его подобрали, да подобру - поздорову и скушали за милу душу. Неча нашу Милу пердежом душить.
Но ему все нипочем, как с гуся вода. Он от людей не зависим, вышел с говном и о5, как новенький.

Петрушкин сделал тете ручкой и отвалил сняв штаны, испугавшись теплового удара.
В эту кучу тепла говна, как снег на голову свалился из поднебесья Торопышкин, ударившись оземь тут же обратился в медвежонка, а хотел в бела лебедя.
- Опять на куличики попал, - чуть не сказал, дак не смог выговорить. Дык дык и всё.
      Вот так история произошла однажды весною, в час небывало жаркого заката...


Личинка закрывается скорлупой, а оставляет скорлупу Личность. Если это бабочка то она летает, а если баба бочка то нет. Гены не те. Вот гены гениев подходят и для полетов тоже.
- А может у меня имя Гена, ну типа гений?- стукнуло в голове Петрушкина, а в ухе ухнуло, - ну что ж, лети. И вот этот полудурок делает из говна конфетку, да не простую, а антигравитационнуюи улетает к ****и матери. То есть материя с её сраным пространством ему по фигу!
Такая конфета в связи изменения пространства, изменяет и воспpиятие вpемени. Для некотоpых, вpемя кажется пpоходящим медленнее, чем обычно. Пpиятные ощущения могут казаться пpодленными. Также эта штука помогает кой-кому фокусиpовать внимание на чувствах, а не на мыслях.
Без крыльев летуны летают, хотя и весят тяжело. Но почему? На это психоанализ отвечает, что уметь летать обозначает не что иное, как страстное желание быть способным к половой деятельности.
Вот так, этот, как бы Гена - летает в космосе и думает, что свободен и рожден, как птица для полетов. А в итоге благодаря временному парадоксу попадает, как муха на липучку, на ленту Мебиуса и оказывается рядом с бабой, и замечает, что встал и стал похотливым медвежонком, готовым к половой деятельности.
Не Петрушкин, не Торопышкин, а скорей всего какой-то Топтыжкин, да пожалуй уже и не бурый маленький медвежонок, с косящими детскими глазками, но средних размеров подарочный плюшевый медведь с глазами бусинами.

Милая тетка Мила, полуочнувшись от обморока, впала в детство и схватив мягкую игрушку засунула её себе в щель между ног.  Мишка пропищал:   - “ I LOVE YOU ! ” -
- Беса бы муча, - сладострастно прохрипела Мила. - Не живой, а разговаривает, не ***, а ****, - восхитилась она.  Да жизнь это не игрушка, но в половой жизни возможно использование с пользой скользкой, мягкой, плюшевой дорогой говорящей игрушки хорошего качества, совместного англо-российского производителя, чей слоган всем знаком:  - МЫ ЗА БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС ! -
Вследствие полового акта произошел обмен энергией и энтропия отступила, а за ней прошла и амнезия. Мила вспомнила, что она специалист, рекламного дела мастер, а Топтыжкин решил, что если он говорит по-английски, то вполне возможно он Винни-Пух или скорей всего его русский клон. Потому что этнос давал о себе знать и Петрушкин продолжал материться по-русски, не понимая, как он очутился в ****ище этой ****утой бабищи. И тут вдруг возникло непередаваемое, восхитительное чувство ощущения полета.            - О, да ведь это со мной уже было - умиротворенно рыкнул медведь.
На самом же деле он был в надежных руках специалиста по рекламе. Мила пришла в себя и вытащив его из нутра, растроганно произнесла, хорошо поставленным, дикторским голосом: - Родила  ****ища в ночь, не то сына, не то дочь, не мышонка, не зверушку, а неведому игрушку! -                Она с размаху шлепнула Топтыгина горячей ладонью по заднице. Петрушкин вздохнул, икнул и заорал.
 Вот так из женщин происходят рождения, иногда, гениев.

Воплощение прошло крайне  неудачно. Практически сразу начались неполадки. Прервалась связь. Благодать не успела заполнить полный объем, а пусто место свято не бывает. На пустом месте возникли гены разрушения и разрушение гения началось.
Вместо четких указаний он принимал извращенные помехами непонятные сигналы.
Дух отключился и перевел Семен Семеныча в режим микроэнергопотребления, а сам вновь растворился во всей Вселенной, творя тварей.
- Какой хорошенький! Только родился, а уже спит, прямо ангелочек.- летали кругом слова. Слова-Ошибки. На данный момент времени, это был не ангел, а спящий бездуховный извращенец из другого, из внутреннего мира.
- Собачка была маленькая, но чрезвычайно лохмата. Глаженье её по шерсти и даже против шерсти не давало возможности добраться до её чрева. Желание овладело господином Мяо и так сильно, что исполнилось, но с другой собакой, которая тут же и появилась, собака подросток, с не менее густой шерстью, зато с бритым животом. Ничего особенного в этом не было. Просто белая полоса, как под плавками у загоревших.-
 Дитя проснулось от ощущения силы тяжести земного притяжения. Сон не запомнился, но чувство голода заставило его открыть волчью пасть и запищать. Моментально рот заткнула монументально-тяжёлая сиська. - Хорошо не ***! - инстинктивно обрадовался малыш. И засосал.
С молоком матери ребенок впитал все современные проблемы и ВСЁ уснул переваривать.
Лыко да мочало, начинай ВСЁ сначала. И он начал. Да еще как! Не по дням, а по часам. 5 часов = 5 дней = 5 месяцев = 5 лет, т.е. ускорение в геометрической прогрессии. Дети спят долго. Вот и этот урод проспал 12 часов, а в итоге получилось
120 годиков. Хотел проснуться, да что-то мешает. Смерть что ли или еще что.
Вот так ничего не поняв, так таки и не проснулся совсем. Чи жил, чи не жил?

Доктор Михельсон Конрад Карлович, на старости лет подобрал себе на панели куколку. Дома, положил на стол и встал и стал трогать. Куколка слабо попискивала. Доктор заморгал. Проморгал и посадил её на иглу. Потом протер глаза и сказал:  - О! А! Что я делаю? -
Она не могла его понять. - Малолетка дура дурой, - кричали за окном.                - Возможно она  без сознания, -  решил дед и пошел ставить чайник на огонь, голубой подземный огонек.  Дедда - дедда - пропищала куколка и 5 раз кряду вырубилась. Внутри было тесно.                - Может быть это внутренний мир?-  Тихо спросил внутренний голос. Тишина. Нет ответа. - Ж-ж-ж-дуу как соловей Это. - Ответило Эхо. - Ни ручек, ни ножек, - продолжал сомневаться внутренний голос. - И кому такой я нужен?-
Чайник вспотел пока нагрел воду. Вода вскипела.                - В воду дед чай, да нет дед в чай воду. Да... Да..., - из носа пар бормотал. Доктор морга моргал, делая чай. Иногда чихал, как от перца, успевая закрывать завариваемый крепко наикрепчайший чайник. Пия чай, читая “Чи-Ха-Нья (практика)” чихал, как от солнца.
Напившись и начихавшись Конрад Карлович встал и стал собираться в морг, на службу. Проходя мимо стола наклонился к куколке и услышал слабенькое попискивание.                - Это ж надо? Не дышит, а пищит! -  Диву дался доктор и взял её с собой.               

В морге было светло, чисто, а главное сухо. Покойники не шевелились, не дышали и не пищали.                - Вот учись, - сказал ученый в кулак. - Вся жизнь в кулаке.-                Куколка испугано промолчала.                - А ну как сожмет. Хрусть и пополам. -                И затаила дыхание.
- Ну, что ж. Молчишь? А ведь внутри у тебя кто-то есть. В куколках должна вроде быть жизнь. Хотя возможно такая же, как смерть. Есть, а не говорит.- бормотал невнятицу Конрад  Карлович.
- С кем это он? - не понимал кто-то внутри. - С мозгом наверное. -
- Да, пожалуй я разговариваю с мозгом и разговариваю мозгом - расстраивался доктор.
- На получи, Михельсон. Доработался Конрад. Дожил Карлович до растройства..., - сокрушался старик.             - Что, есть жизнь? Есть. Есть Тайна. Что, есть смерть? Аналогично. Нет ответа. Ни ответа, ни привета, ни на то и ни на это... Ни-ни... не-не... е-е..., - взвыл доктор, воззвал так сказать и затих прислушиваясь.
- Не плачь дед-да, не плачь баб-ба, - услышал он тихую песенку. От неожиданности у него отвалилась челюсть. Он положил её бородой на стол, повернул ухо к куколке и кося глаз в её сторону, прошептал:                - Штож поёшь, хорошошь, только меня не трожь!!!
- Толька, Толька, - заорал Конрад Карлович благим матом. - Анатолий, где тебя черти носят? - И был прав. Санитара не было нигде. А была, лежащая на прозекторском столе, поющая куколка. Чуть поостыв, в нем заговорил ученый: - Ни рук, ни ног, ни головы у нее не наблюдается. Но сознание каким-то макаром в ней присутствует. Как я и предполагал. Вопрос чьё? И как? И на фига козе баян? -
Посоветоваться было не с кем., пара-тройка трупов чинно помалкивала.
- Голые, как в бане, да только разговоров нет. Толик, едрит твою налево, давай быстро сюда! - не на шутку разнервничался Айболит.
- Ну, что ж, ты орешь то, как резаный, - злобно сказал голос Толика из куколки.
- Не могу я сюда. Меня какая-то сука съела и молчит. Только поет ***ню какую-то, а чё делать ни гу-гу. Вот ведь гадина! Помоги, Карлыч, ради Бога! Скажи чё делать-то? Ты ж, как никак ученый. -
- Да, я доктор - гордо вспомнил Михельсон. - Доктор морга, а не какой-то там нибудь... э...э... это... энто... этмотолог, что ли. А, ты, Толя, толи закуклился, толи несчастный случай, на производстве, но точно не труп. А коли не труп, то должен бороться. Жизнь это не поле, не перейти. А вообще-то здесь нужен специалист. -
- Правильно дед-да, верно баб-ба. Золотые слова. Ведь я и есть специалист-энтомолог, Семен Семеныч Огурцов, - пискляво влезла куколка. - Господа, разрешите объясниться, - пытался Семен Семеныч.                - Во время изучения марокканской перелетной саранчи (Locusta migratoria M.), при проведении лабораторных опытов, был отравлен неизвестным антигеном, вирусного происхождения. В результате случившегося произошло поглощение независимым Богом, с последующими бессознательными перерождениями. В данный момент времени предполагаю закукливание личности, осложненное поглощением санитара. Что возможно и повлияло на трансцендентную трансформацию, так как на самом деле саранча относится к насекомым с неполным превращением. Это означает, что от момента появления на свет до взрослого состояния она проходит лишь 3 стадии развития: яйцо - личинку - имаго ( взрослое насекомое ), в то время как насекомые с полным превращением, например бабочки или мухи, имеют 4 стадии: яйцо - личинку - куколку - имаго.                - Сам ты имаго. - возмутился съеденный санитар.  - Хорошо посри лучше, если умеешь. И всё. -
- Да я уметь- то умею. Да не могу, жопы нет, - пытался оправдаться гений Семен Семеныча.
- Не может быть, - рассомневался доктор и икнул от нервов, как чихнул ( по “Чи-Ха-Нье” все связанно, в узле “Чи-Х”). - Если было поглощение, необходимо и достаточно выделение. Советую чихнуть, безносые чихают.
Семен Семеныч попытался и чихнул. Но как? Непонятно. Очевидно инстинктивно.
И в окружающий воздух с шумом напузырился, вылетевший пробкой, бывший проглоченный, санитар Анатолий, он же Толик.
- Ну, вы блин даете! - сказал он голосом генерала из кино. -                Доктор потерял контроль над голосом и откликнулся эхом, - это не мы, а вы даете, блин. -                Одним словом онемел-окаменел. Толик сказал ему спасибо, спас ибо.
Семен Семеныч попытался, сказать спасибо, спас ибо, но пытка это не попытка, как же быть, прямо пытка какая-то, но никак никто никогда нигде не спасался, спасался  всегда кто-то где-то когда-то как-то, также как кто-то другой. Например только что Толька санитар, что ли?                Шел процесс вызревания, зрел независимо от себя и непостижимо для себя, Семен Семеныч.
Толик протирал глаза, открывал и закрывал рот, щипал, кусал, колол иглой себя и заодно Конрада Карловича, дабы очнуться, ибо думал, что спит и видит сны. О чём? О чем-то большем ? О чём-то большом? Но память изменила ему и изменила его.  Поэтому обколотый и обкусанный доктор не узнал его.
- Ты кто такой? - Спросил доктор санитара.
- А, ты кто такой? - Эхом откликнулся санитар.
- Оба вы придурки! 2 придурка! Я вам все объясню, если вы мне поможите. Поможите, люди добрые, мы люди не местные, - услышали они просьбу с угрозой.
- Кажись созрел я, -причитал Семен Семеныч из куколки.
Толик вздрогнул и застегнув халат на докторе и на себе, вспомнил.
- Слышь, Карлыч? А ведь это, вроде та сука, что меня проглотила-поглотила, не помиловала. Сделай- ка ей вскрытие, глянем внутрь.-
Доктор засучил рукава и взялся за скальпель. Куколка - хрусть и пополам. Из нее, мальчиком-с-пальчиком, явился-проявился созревший Семен Семеныч.
- Вот и славно! Вот и спасся! Трам-пам-пам, - восславил он чудесное спасение, волшебным голосом, будто кожаная флейта пропела.
 - А в награду, о великий прозектор, я открою тебе тайну жизни, которая есть тайна смерти, - продолжала свистеть кожаная флейта, размерчиком с мальчика-с-пальчиком. Доктор вращая глазные яблоки в который уже раз потерял речи дар и вспотел, в предвкушении великого открытия. Но только Толик, мстительный Толик обосрал всю малину.
 - Ах, ты трам-пам-пам с пальчиком! Чё ты тут гад гипноз наводишь, саранча сраная. Что ты там можешь открыть козявка вонючая! А вот посиди-ка в моем брюхе, узнаешь псих, как санитаров глотать.-   
 И открыл могучий санитар бездонную пасть и впихнул в свою луженную глотку волшебную кожаную флейту, извращенца Семен Семеныча ростом с мальчика-с-пальчика. Одним махом проглотил, икнул и... отравился. Упал на холодный кафель, встал на 4еньки и стал звать маму. Дзинь-динь-дзинь ожил телефон. Доктор схватил трубку.
- Я. Я. Да-да. Здесь, здесь. Не могу, никак не могу. Да плохо. Очень хорошо. Скорей, скорей. Жду..., - сказал Конрад Карлович, наклонился к пострадавшему и стал его успокаивать, уговаривать.                - Не плачь, Толик. Сейчас твоя мамочка приедет, Людмилочка Ивановичка подруженька сердечная.-  Услышав о любимой Толик встал с колен, приободрился, распрямился и возродился и разродился радостным криком. Но не своим. А писклявым свистом кожаной флейты проглоченного извращенца энтомолога Семен Семеныча Огурцова.
 - Мам-мус-сенька, мам-мус-ся моя! - истерично верещал санитар, не веря своим ушам, местами переходя в ультразвуковой диапазон. - Ссспасси, ссспасси! - заливался он нездешним свистом, с подсвистом. Доктор охренел. Но заткнув уши марлевыми тампонами для остановки кровотечений при вскрытии, чуть успокоился и очень громко и авторитетно заявил: - ВСЁ ПОНЯТНО! -    И естественно ничего не услышал. - Ох! Оглох! Неужели оглушили?! - ужаснулся он и схватился за уши.
- Ну, да! Все понятно, - обрадовался доктор несказанно, просто обалдел на какое-то время от радости и очистив уши тампонами и от тампонов с удовольствием чихнул и услышал ЧИХ. И еще мертвую тишину морга. - Как в мозге, - пронеслась мысль в мозге.
- Итак, меня слушают. Слушайте и услышите, философское учение школы Чи-Хань-Я,- патетически-эпически заявил Конрад Карлович, внушительно и повелительно взглянув в лицо, в черную дыру рта санитара.                - Размером в большой палец, ростом с мальчика-с-пальчика этот высочайший дух, пребывающий в сердце, не доступен созерцанию. Нерожденный, он неустанно движется днем и ночью. Тот, кто помыслит о нем, становится мудрым и преисполненным радости, -  произнес  он гулким замогильным голосом эстрадного гипнотизера.                - Он есмь отец и мать, он - также сын; он есмь древний прародитель, он есмь душа всего, что есть, что было и что будет. А, ты! Кто, ты, будешь такой? - и указал пальцем на Толика.
- Я! Я! - вновь засвистело, запищало из Толика. - Я! Я! - надрывался проглоченный энтомолог.
- Головка ты от ***! - вдруг веско прозвучал настоящий Толик.  - Я, это Я!  Не верьте ему, Конрад Карлович.
- Хорошо, - ответил мудрый старик, чихнул и продолжил.
- Я, это - отец и сын! Вы пребываете в моей душе, но вы не мои и я тоже не ваш!          Душа есть мое пристанище, душа - причина моего рождения. Я объяснен краеведами и центроведами, то, на чем я покоюсь, не стареет. Наименьший из меньшего, благожелательный, я бодрствую во всех существах. Меня знают как вселенского отца, пребывающего в тайниках сердца всех живущих. Это 32-я, 24-я главы первого перевода, 37-я, 29-я главы второго перевода под одним названием “Чисто Чи- Хань- Я”, это цитата, не точная, но по памяти, -закруглился доктор.
- Ну, а мы то тут причем?- хором вопросили пострадавшие.
- Ну, вы то тут притом, что постоянно жрете друг друга, путем проглатывания, - ответствовал им практик “Чи- Хань-Я”, Михельсон. - Короче, сейчас явится Людмила, она тут недалеко, на рынке и разберется, кто есть Ху, Я или вроде того.               
Толик закрыл рот и стал широко и сладострастно улыбаться. Он с восторгом вспомнил, кто это такая Людмила Ивановна и Семен Семеныч узнал следующую историю:
- Доктор всегда был одержим глобальными проектами, которые по его мнению должны  были осчастливить человечество. Например, разделить Гольфстрим и направить часть его теплых вод в Балтийское море и далее к его родному, любимому Санкт- Петербургу. Финский залив превращается в великолепный курорт, с субтробическим климатом. 100% Венеция! Но Скандинавские жмоты пожалели воды, мол у них и у самих тепла нехватает и послали Конрад Карловича куда подальше. Еще его страшно расстраивала проблема несчастных спермотозоидов, погибающих в невероятных количествах, так и не сумевших пролезть в яйцеклетку и оплодотворить ее.
100% оплодотворение, точнее реализация всех сперматозоидов, засунутых в желтки куриных яиц, как самого доступного и недорого материала, практически можно сказать произошло! Но... Эксперимент  проводился в лаборатории при морге, в доме престарелых, с новомодным статусом герентологический центр, в котором мы сейчас и находимся. На ночь обычно оставалась для порядка, по своей воле, древняя, бессонная старуха, жившая в этом доме еще при царе Горохе. Ближе к утру, шастая по столам, в смысле чего б пожрать и попалась ей на глаза экспериментальная посудина набитая, как ей показалось обычными разбитыми яйцами. Взяла бабка мешалку, взбила их, посолила и поставила в микроволновку. Ну, типа омлет делать. Себе поесть, да и нам с доктором завтрак. Вот так и съели Нобелевскую премию. Конрад Карлович правда особенного внимания не обратил. По его филосфии “Чи-Ха-Нья”, что случилось, то случилось, короче все эксперименты делает 1 раз, независимо от результата.
Согласно этому учению, Время течет сверху вниз. Наверху будущее, внизу прошлое. Как в песочных часах. В самом узком месте между ними настоящее. Т.е. что упало, то пропало. Баба с возу кобыле легче, чихал я на все, ну и так далее. Как раз, да практически в этот же день он подготовил новый проект по тотальному омолаживанию всего организма. Для опыта нужен был очень старый, буквально дряхлый и предпочтительно женский организм, как более животный. Вот здесь то старушка и пригодилась. У доктора был заготовлен экстракт супер-молодости, составленный из вытяжки стертой в порошок змеиной кожи, акульих зубов, сушенных ящериц, поливитаминов, минералов, гематогена из абортированной и менструальной крови и тому подобное... А бабка эта уже почти ничего не соображала, только маньячила на вечной молодости, типа вот была я молодой и хорошо было. А, спросишь, что хорошо? Да все! А, что именно ни хрена не помнит. Хочу и все! Ну хочешь, так на и получи! Жалко, что-ли?
Доктор подошел с раствором и спросил?
- Ну, мать! Готова?-
- Я, Шехерезада Степановна, всегда готова! - вспрыснула бабуля. Свое имя она твердо не помнила, а называла, то что знала,  из общего, спонсорского телика. Типа голоса со словами: ася с днем рождения,  вот бочкарев правильное пиво,  подарите им свежесть ленора, стоматолог рекомендуют орбит....тефаль думает о нас, короче, что вспомнится. 
Конрад Карлович поманил ее в ванну, где омывали покойников и предложив раздеться потрогал мертвую воду, проверяя, как для ребенка. Старушка разделась и стыдливо засеменила к доктору.
- Не боись, - сплюнул доктор в ванну. - Все сойдется. На-ко пей, - и сунул ей мензурку с эликсиром. Живая вода, мать твою, - крикнул он старухе в ухо.
Старушка залезть залезла, да не вылезла. А вылезла Людмила Ивановна. Как? А так.
Пупок развязался, вся кожа то и слезла, да тут же свежая-нежная наросла, правда вся в змеинных узорах. 1 последний зуб выпал вместе с челюстью, но появились новенькие, да не простые, а самозаменяющиеся и много, будто у акулы.
Пошел приход Людмилы Ивановны. Ну типа ваша мама пришла молока принесла. Мы с доктором так и сели. Не наша ты мама опомнись. Подумала она и решила про меня, значит любовник, про себя любовница, так и стану кому то мамой.                - Ну, правильно, - просвистел Семен Семеныч. - Это, моя мамулька! Из нее я и попал в это сранно-странное место. -
Влетела Людмила Ивановна, с рынка, с авоськами, с сиськами, в татуированных узорах, будто в колкотках “Азира” по всему голу телу. Влетела, в прямом смысле, потому что под напором, волшебным образом приобретенной молодости, она прямо парила над землей.
- 1папочка, 2суженый-ряженый,- радовалась она.   Конрад Карлович, как отец-творец радостно обнял ее, Толик супер-санитар любовник в засос поцеловал. Повезло и Семен Семенычу. При поцелуе успел он перелезть в материнский рот и как только открыла Людмила Ивановна свой краснотолстогубый молодомодный рот, чтоб спросить о сыночке тут то он тут как тут так таки и выпрыгнул, рыгнул...                и “ Вот Я “ залез к ней на ручки, сиську искать.
Произошло счастливое воссоединение семьи. И стали они жить-поживать, да добра наживать. А когда добра нажили все умерли в один день.