Небольшая увлеченность из жизни фигуристов

       Прописная истина: оптимизм - дело гиблое.Если ты оптимист, то плохие новости сваливаются на тебя без предупреждения. А в фигурном катании излишний оптимизм чреват не особо приятными последствиями.
      
До последнего момента Марина надеялась, что Илья будет думать головой, а не чем-то еще, что у него есть. Все началось с внезапно появившейся на горизонте девочки Ирочки. Чудесно! Непонятно с чего красавчик Илья запал на эту бестолковую девицу с лошадиным профилем, и между ним и Мариной как кошка пробежала.
      
Нет, Марина никогда на него не претендовала, но в конце концов чемпионат мира среди юниоров он выиграл с ней, с НЕЙ, а не с бестолковой девочкой Ирочкой...И притом не один раз. Черная неблагодарность!

        Марина сходила с ума. Илья не уйдет. Илья не дурак. Она всегда знала, что Илья уйдет. У них с Мариной никогда не было проблем на льду, но почему-то он сразу сорвал пару поддержек, когда Ира показала ему свои лошадиные зубки.
       
Марина старалась заглушить в себе неприязнь к новой пассии Ильи. В конце концов Илья не дурак: Илья прекрасно понимает, что с девочкой Ирочкой ему придется начинать всю песню сначала, а с Мариной он пойдет дальше. Однажды, когда Илья опоздал на тренировку и Марина сначала просидела полчаса в раздевалке, а затем еще полчаса пилила лед около бортика, с ней случилась истерика. Все это вылилось в тысячу проклятий, обрушенных на глову Ильи, и в изрезанный бортик, который она остервенело пинала зубцом конька. Свидетели припадка искренне посоветовали ей взять себя в руки и смотреть на все спортивно.

- А он на это спортивно смотрит? - первым делом спросила Марина, но успокоилась. Илья по-прежнему норовил уронить ее и на правах близкого друга самозабвенно рассказывал об уникальном таланте девочки Ирочки. Ясное дело, что Илья не додумается уйти.
      
Илья додумался. На одной из тренировок он чуть было не пришпилил Марину ко льду лезвием своего конька. Марина привычно завизжала, а Илья сконфуженно поставил ее на ноги и начал что-то лепетать про бессонную ночь.

- И с чего это она была у тебя такая бессонная? - ядовито прошипела Марина, отряхиваясь. Илья выдохнул, словно собирался залпом выпить бутылку водки, и бросился в омут с головой:

- Мариш, я хочу кататься с Ирой. Я понимаю, мы с тобой...

- С Ирой? Замечательно, Илюша, вы такая прекрасная пара!
      
В раздевалке по леденящему душу звуку она определила, что забыла надеть чехлы.
      
Первые Маринины мысли сводились к следующему: "А катись ты!" После начались слезы, злоба на себя и бесконечное ожидание чуда у телефона. "Вернись, я все прощу... И девочку Ирочку, и то, что ты мною причесал каток..." Это продолжалось один день.
      
Тренер собрала ее мысли пучком.

- Марина, надо что-то решать.
      
Пучок тут же разъехался. Марина стояла перед свершившимся фактом: партнер сделал ручкой, и она осталась одна, как кошка, которая гуляла сама по себе. Только вот желания гулять как по себе, так и с кем-то, особенно не возникало. В какой-то момент Марина серьезно подумывала о том, чтобы подослать к девочке Ирочке киллера .
      
Надвигающуюся депрессию разгоняла мама.

- Объясни мне одну вещь, - спросила она Марину. - Ты переживаешь, потому что от тебя ушел партнер или потому что от тебя ушел Илья?
      
Великолепно, самое время обсуждать мотивы для ревности!

- Это глупо. Уж ты-то точно знаешь, что я ничего серьезного к Илье никогда не испытывала.

- Мариша, не важно, что знаю я. Важно, что чувствуешь ты. Я прекрасно помню, что с тобой творилось, когда ушел Сережа.
      
Марина вспомнила Сергея - своего бывшего партнера. Да, сравнивать с Ильей его явно не стоило ( Илья всегда был признанным красавчиком), но Сережа был очень милым мальчиком. Когда он уехал в Израиль, Марину три дня отдирали от подушки, которой она пыталась рассказать о своих страданиях.

- К Сереже ты тоже ничего серьезного никогда не испытывала.
      
Марина недоуменно уставилась на маму.

- Естественно. Ты всегда чувствовала с их стороны опору, поддержку. Только теперь ты большая девочка и должна понимать, что опорой и поддержкой не обязательно должен быть партнер. Ты такая же сильная, как и они, и если бы ты об этом почаще думала, то сейчас не ты, а Илья рыдал бы у кого-нибудь на плече из-за того, что остался без тебя. Хотя бы у той же Иры, ведь тебя именно она беспокоит?
       
Таким образом мы вернулись к тому, с чего начали. Дамы и господа, а теперь - гвоздь программы! Вместе с молотком.

- Как раз Ира меня совсем не беспокоит.

- Но Ира беспокоит Илью, а Илья беспокоит тебя!

- Мама, ты опять собираешься говорить о моей безумной любви к нему?

- Ну, любовь - это слишком громко сказано.
       
Уже полегче.
       
Мама задумалась в поиске подходящих слов, Марина впилась зубами в свое колено.

- То, что ты испытываешь к нему, - это скорее небольшая увлеченность.

- Увлечение?

- Нет, именно увлеченность. Этого недостаточно, чтобы иметь близкие отношения вне льда, но этого хватает, чтобы вновь и вновь влюбляться в него на льду. И это работает на тебя.
       
Марина отцепилась от колена.

- Все это глупости.

- Почему? Что здесь неверно?

- Вновь и вновь влюбляться на льду? Это получается, что каждый раз, когда мы с Ильей выходим на каток , я в него заново влюблена? Но это ж бред!
       
Мама покачала головой.

- Марина, не воспринимай все так категорично. Я говорю о твоей одухотворенности и том, как ты способна на четыре минуты поверить в то, что ты его любишь. На человека, которого ты не переносишь, ты бы так и одну минуту смотреть не смогла бы. 
       
Четыре минуты, всего четыре...А за ними большой отрезок жизни нескольких людей, слезы, ссоры, бесконечная работа... А затем все это становится какими-то четырьмя минутами, и если ты не сумеешь их правильно прожить, то долгие месяцы рассыпаются прахом. И жизнь вместе с ними рассыпается, как разбитый хрусталь, а собирать все воедино... И все ради четырех минут!.. Тут Марина почувствовала, что задумываться на такие темы вредно для здоровья. Но все-таки: ломаться из-за каких-то четырех минут...

- А как же быть с остальной жизнью? Любить, разлюбить, забыть?

- Просто не стоит увлекаться, и тогда все будет гораздо проще.
      
Маринина мама - бывшая фигуристка; она знает, что говорит.
      
Марина вновь вгрызлась в колено. Ну и что теперь? Илья-то ушел...Тю-тю! Сделал ножкой.

- Ну и что теперь делать с этой небольшой увлеченностью?
      
Мама улыбнулась.

- Примени к новому партнеру.

- К какому партнеру?!?! - Марина чуть не задохнулась от негодования. - Мама, посмотри на вещи трезво. Меня считают перспективной фигуристкой...Ты мне так говорила, многие так говорят...Ты о моей одухотворенности рассуждаешь...Я дважды выигрывала чемпионат мира среди юниоров. С партнером!!! Понимаешь? У меня был партнер, равный мне по силе, с которым я далеко бы пошла... Многие так говорили!..И этот партнер... Я... Мама, если он может начинать все заново с этой дурой, то я не могу!.. Мне восемнадцать лет! Я не хочу уходить только потому, что у него крыша едет, а что мне делать? Искать нового партнера? Где??? Во всем этом раздолбанном Союзе не найдется никого, с кем я смогу сделать хоть что-нибудь путное в ближайшее время...

- В бывшем Союзе, - спокойно поправила мама. - Для начала успокойся.
      
Маринина энергия иссякла, и она бухнулась на диван. Затем наступило молчание. Обе пытались переварить последние Маринины слова. Во всем Союзе - да...А что если здесь и кроется ответ на поставленный ребром вопрос? Прежде чем сказать это вслух, маме, катавшейся при Советской власти, надо было собрать всю решимость в кулак. Марина особенно над словами не думала:

- Если здесь нет, на стороне найду...
       
Мысль прозвучала плоско и безвкусно, но все же прозвучала. Мама вздохнула.

- Вообще-то мысль интересная, но требует серьезного подхода.
      
И снова туман.

- Понятно, и здесь все бесполезно...

- Подожди. Я же не говорю, что это невозможно. Не торопи жизнь, Мариша.

- Да уж куда там торопить.В данный момент я только торможу...
       
Мама подняла ее с дивана и энергично растрясла.

- Соберись с мыслями. Ты не хочешь уходить из спорта?
       
Марина подергала головой.

- Партнера хочешь обязательно равного себе по силе?

- Ну...да...вроде...

- А  в Союзе... бывшем таких нет?      
      
Марина приставила большие пальцы рук к ушам и подрыгала ладонями.

- А если чуть-чуть посерьезнее?
      
Марина молча провела ребром ладони по горлу.

- Понятно. Видимо, другого выхода, действительно, нет. Но ты уверена, что хочешь этого?

- Чего?
      
 Неловкая пауза. Гробовое молчание. Мамин вопль:

- Я с кем сейчас разговариваю? Мне, что ли, глобальные вопросы человечества решать?
       
Марина проснулась.

- Мамочка... Ну я честно не знаю. Ты вот сомневаешься, а тебе ведь виднее...

- И еще не известно, что на это скажет твой отец.

- А мы его будем спрашивать?

- Попробуй не спрашивать...

- Что ж мне - жить расхотелось?
       
Маринин папа - бывший хоккеист. Тоже классный. В общем, вся семья на льду, а Марина хоть и выделяется своей рыжеволосостью, нарушать семейную традицию не собирается.
       
Отец только плечами пожал. Потребовал ужин и, набив полон рот, пробурчал:

- Хочешь кататься - катись... Куда ты там намылилась?
       
Тут Марина поняла, что еще никуда, и вопросительно воззрилась на мать.

- Видимо, папа не против, - сказала она и увела Марину в комнату. - А теперь решим, куда же ты все-таки намылилась...
       
Они уселись на диван.

- Нам надо выбрать тебе партнера.

- Надо.

- Если рассуждать логически, то того, кто тебе нужен, ты могла видеть на чемпионатах. Помнишь кого-нибудь?

- Я много кого помню.

- Нам "много кто" не нужен. Мы ищем хорошего мальчика, с которым ты смогла бы нормально кататься.

- Они там все хорошие! - саркастически заметила Марина.

- Марина, напрягись.
      
Напряглась. Впрочем, в этом не было необходимости: Марина и так всех хорошо помнила. Ей даже не пришлось перебирать  всех в памяти, она тут же остановилась на двоих.

- Француз, - уверенно тряхнула головой Марина. - И...швейцарец, то есть канадец.

- Хороший разброс, - одобрила мама. - Что-то припоминаю. Давай-ка поподробнее. И поподробнее насчет швейцарца...то есть канадца!
      
Поподробнее. Поподробнее...Марина вновь вспомнила свой последний счастливый чемпионат. Она ходила с улыбкой до ушей, Илья строил глазки девушкам, которых он считал хорошенькими. Их основные соперники...их основные соперники тоже развлекались, как могли. Поподробнее...
      
Не заметить француза было невозможно. Этот белобрысый увалень всем давал знать о своем существовании, а после столь нестандартного знакомства - о своем присутствии. Как и Марина, он всюду появлялся с улыбкой до ушей, с той же улыбкой горестно разводил руками при объявлении оценок и обожал соскребать снег около бортиков и засовывать его за шиворот партнерше (и это в двадцать-то лет!..) Когда та, вконец разозленная, со всей силы отталкивала его, да так, что при его столкновении с кем-нибудь или чем-нибудь этот кто-то или что-то в большинстве случаев падал или падало, Увалень улыбался еще шире и уходил знакомиться с чужими партнершами, причем тоже не со всеми, а с теми, которых считал хорошенькими. Для себя Марина отметила, что вкусы Ильи и Увальня расходятся. С одной стороны, это радовало, с другой - Увалень не делал попыток познакомиться с Мариной. Это, соответственно, огорчало.
      
Увальня звали Гвендаль...

- Значит, ты говоришь, серебряный... С партнершей катается много лет... Ее зовут Марина... Кстати, это очень интересно. Ладно, не важно... Теперь припоминаю: техничный такой, стройный паренек, приятный. Да, и по-моему, серьезный... Пожалуй, он нам подходит.
      
Марину слегка передернуло.

- Мам, но у него же партнерша, с которой он катается вместе двенадцать лет.

- Ну и что? Партнерши иногда уходят.

- Партнеры, кстати, тоже, - мрачно заметила Марина.
      
Мама пропустила намек мимо ушей.

- А что? Если он ее бросит, то нам все равно хорошо. А канадец... швейцарец или как его там?
      
Канадца Марина помнила хуже. Его звали Виктор. Он не отходил от своей слащавой партнерши, к которой подкатывался как Илья, так и Увалень (и похоже, оба имели успех!), и вообще был какой-то тихий и скучный. 
      
Вообще-то катался Виктор за Швейцарию, но из надежных источников Марина знала, что он уехал жить в Канаду и, соответственно, кататься собирался тоже за Канаду. Это наводило на мысль, что партнерши у него на тот момент не было...Впрочем... впрочем, если поставить себя на его место: уехать в Канаду, базарить с эмиграционной службой - и все это ради того, чтоб ту же песню пропеть еще раз, выписывая партнершу из России?..
      
Марина наморщила лоб.

- Ну, он... белый такой, светло-песочный, кажется... В общем, он тоже ничего, техничный. Сойдет.

- Тебе нужен партнер, который именно "сойдет"? - скептически спросила мама. Марина пожала плечами: больше у нее ни на кого глаз не лег.

- Значит, выбор сделан? Отлично.
      
Мама пошла на кухню.

- Слава, - раздался ее голос, - твоя дочь намылилась во Францию или в Канаду.

- М-м-м-м... - одобрил папа Вячеслав. Мама Ирина обняла его и поцеловала. Нет, предки - это вещь стоящая!
                *       *       *
      Марина послала два письма в разные концы света. Писала истерично и достаточно нагло. "Слушай, к тебе тут такая халява по гороскопу валит, в виде меня." Нет, писала она, естественно не так, но настроение было примерно такое. В обоих письмах Марина, хотя и верила в хорошую память своих избранников, как бы невзначай перечислила свои титулы. Несмотря на свой порыв обстряпать письмецо в стиле "я на все готовая", она все-таки последовала совету мамы и делала упор на то, что к мальчикам не каждый день такое счастье приходит.
       
Депрессия временно растворилась, но на душе у Марины все равно было неспокойно. Ждать ответа, который еще, может быть и не придет, было невыносимо. Каждый вечер перед сном Марина проговаривала про себя оба свои письма и засыпала на подписи.
       
Ответа из Канады она так и не дождалась.
       
Когда в телефонной трубке раздалась нестройная английская речь с то и дело проскакивающим французским "р", Марина вдруг почувствовала себя пьяной и ужасно несчастной. Увалень на том конце провода?.. Кошмар.

- Yes,yes...I"m very glad to hear you, - лепетала она, пытаясь освежить в голове свои познания в английском. Бесполезно. Увалень-то, похоже, дергается больше, чем она...
       
...Да, конечно, у Марины были травмы, и она решила оставить спорт... Гвендаль тут же вспомнил о письме из России... Нет, что ты, не поздно, нового партнера она еще не нашла... Конечно же, Марина все еще согласна заменить свою тезку...

- Ма-ама-а! Меня приглашают в Лион!!!...

- Куда-куда? - откликнулась мама.

- В Лион!.. Yes... I"m sorry, Gwendal... Can you wait a minute?
       
На мгновение она задумалась: может быть, лучше было сказать Еxcuse me вместо I"m sorry?

- Это француз! От него сбежала партнерша, и он зовет меня в Лион, чтобы решить, будем ли мы кататься вместе!..
       
На мгновение мама остолбенела. Затем пришла в себя.

- Дай-ка мне его быстренько.
       
Марина хлопнула ресницами, но трубку передала молча. Разговор затянулся. Мама долго и нудно выясняла какие-то подробности: все ли улажено с тренером, кто за что платит и правильно ли вообще эта бестолковая Маринка его поняла? Ответов на большинство вопросов Гвендаль, как выяснилось, не знал, но пытался их найти с большим энтузиазмом.
         
"Увалень!" - с тоской подумала Марина. А голос у Увальня был смешной.

- Хватит трепаться, дай мне, - потребовала она трубку.

- Подожди. Тебе с ним говорить больше не о чем...

- То есть как это?

- Марина! Дам я тебе его сейчас! Только разреши мне хоть о чем-нибудь дельном договориться...пожалуйста!
         
Да все остальное было не так уж и важно. Марина кружилась по комнате и думала о том, что это грандиозный поворот в ее судьбе, да и вообще во всем фигурном катании: вот приедет она в этот Лион, выйдут они на лед и поймут, что идеально друг другу подходят, а потом чемпионаты... горы золота... она с Увальнем на пьедестале... А вот это уже несерьезно. Увалень - на пьедестале!!! Марина расхохоталась. Нет, все-таки... "Великолепный русско-французский дуэт..." Стоп, а кататься они будут под французским флагом?!?!.. Марина притихла и медленно осела на пол. Вот об этом она еще не успела подумать... На нее нашло какое-то внезапное отчуждение, отупение.

- Господи, во что я ввязалась?!..
         
Черт побери, а ведь она едет в Лион! Там француженки... рыжие. И она среди них. А вдруг Увалень в нее втрескается? Бред. Поток сознания захватил Марину, она думала, думала, думала, думала... И все ни о чем.

- Ну что, будешь с ним прощаться?
         
Марина подняла голову, помотала ей из стороны в сторону и вдруг разревелась...
                *     *     *
         Когда Марина подняла вопрос о предстоящей смене гражданства, мама к большому ее удивлению отреагировала спокойно:

- Придется чем-то жертвовать.
         
Увидев, что Марина погрустнела, она обняла ее и сказала:

- Да не переживай ты так. Это еще не самое страшное, что может произойти. Кроме того, еще ничего не решено. Вдруг у вас ничего не получится?

- Если у нас ничего не получится, то я вообще не буду кататься, - мрачно сказала Марина. Мама недовольно покачала головой:

- Да перестань ты хандрить! Все у тебя будет: и партнер, и все, что ты захочешь. Давай, улыбнись!
         
Марина улыбнулась сквозь силу. А потом они летели в Лион. Марину колотило всю дорогу. Она без конца пыталась представить себе свою встречу с Увальнем и с его тренером. Вот он подходит к ней со своей знаменитой улыбкой до ушей и говорит: "Привет, Марина, я Гвендаль." Нет, нет, не то... Да, он стоит немного поодаль и посматривает на Марину, а его тренерша подбегает к Марине и ее маме и начинает трясти им по очереди руки и лепетать что-то на своем. Нет, совсем не то...
         
Когда они приземлялись, Марина была на грани предродовой истерики. У нее тряслись руки, подгибались колени. Проходя таможенный контроль, она выронила свой паспорт и в течение минуты безуспешно пыталась его поднять. Мама невозмутимо наблюдала за ней и ничего не говорила.
         
Марина первая выскочила на французскую территорию и начала лихорадочно оглядываться. Сердце колотилось так бешено, что заглушало абсолютно все вокруг. Внезапно в толпе мелькнула белокурая шевелюра, которую Марина узнала прежде, чем успела вспомнить, кого же она выискивала в толпе.

- Вот он, вот он! Пошли скорее!! - завизжала она чуть ли не на весь аэропорт.

- Да не ори ты так! Дай мне хоть паспорт убрать, - заворчала мама, но невольно поспешила догнать дочь.
         
Что было дальше, Марина помнила смутно. Помнила свой секундный шок: при ближайшем рассмотрении Увалень оказался вовсе и не увальнем, а стройным, хорошо сложенным ушастым парнем. Он привычно широко улыбался, говорил что-то про то, что рад видеть Марину, махал руками. А Марина так увлеклась внезапно охватившим ее чувством счастья, что не сразу заметила, как тоскливо и немного насмешливо на них посматривают мама и тренерша Мюриель. Как выяснилось позже, Мюриель не знала ни английского, ни тем более русского, поэтому эти несколько минут они провели не за плодотворным разговором, а молчаливо наблюдая за "будущими чемпионами".
         
На этом знакомство закончилось. Увалень взял на себя роль переводчика с французского на английский, поэтому Марине пришлось довольствоваться второстепенной ролью слушателя. Когда они подходили к машине Увальня и Марина наконец получила возможность встрять в разговор, она спросила его:

- Мама сказала, что твои родители приглашают нас погостить у вас.

- Да, - ответил Увалень и тут же добавил: - Если вы не против, конечно.

- Нет, конечно, не против, - рассеянно ответила Марина. На самом деле, ее мало интересовал этот вопрос, и задала она его только для того, чтоб что-нибудь спросить. Марину начинала беспокоить одна незначительная деталь: вся эта вечеринка была устроена для того, чтобы свести ее с Увальнем, все вроде так, да вот только небольшая неувязочка - их подпустили друг к другу только на несколько минут, и на этом базар был окончен. Проблема...
      
Но Марина молчала о своих наблюдениях и отчаянно пыталась в общих чертах понять суть разговора, невольно сочувствуя Увальню, которому приходилось вникать во все, что ему говорили, переваривать, а затем еще и переводить, и при этом он продолжал рулить и даже умудрялся вовремя сворачивать и нажимать на тормоз. Марина тосковала.
      
Мама Увальня оказалась красивой, утонченной женщиной. Она была гостеприимна, но вела себя достаточно сдержанно. Вместо того, чтобы бурно радоваться внезапному счастью сына, она внимательно разглядывала слегка ошалевшую от такого количества эмоций Марину и помалкивала. Марина начинала чувствовать себя неуютно. Если бы мамы не было рядом, она сбежала бы ближайшим рейсом. Но им еще предстояло выйти на лед, а этого Марина почему-то особенно боялась.
       
За ужином, после того как Марину простирнули и причесали, они познакомились с отцом Увальня - личностью легендарной (своего рода графом Монте-Кристо!) Он был какой-то важной шишкой во Французской Федерации Фигурного Катания. Марина отчетливо представляла себе сцену разговора отца с сыном:

" Папа, ну зачем мне нужна партнерша из России?
       
И при этом Увалень наверняка сидел, лениво развалившись в каком-нибудь кресле.

- Гвендаль, пойми, это не просто какая-нибудь партнерша из России, а двухкратная чемпионка мира. Глупо отказываться от такого шанса.
       
Тут Увалень скорей всего поморщился.

- Шанса? Но ведь она не знает языка, и еще неизвестно, только ли из-за безумной любви ее - такую замечательную - бросил партнер?
      
Естественно, гадский папа пожал плечами и произнес:

- В конце концов ты всегда можешь сказать, что она тебе не подходит, ведь условия в данном случае диктуешь ты: ты к ней в партнеры не напрашивался."
      
После таких весьма обнадеживающих мыслей Марина твердо для себя решила, что откажется сама раньше, чем ее попросят из Лиона. Всю ночь она не спала и даже плакала."Никогда я не буду кататься, ни с кем не буду..."
      
А рано утром она надела коньки и встала на лед. Сделала пару кругов, почувствовала себя увереннее. Мама и Мюриель молча наблюдали за ней. Появился Увалень, он тоже держался неуверенно, все время поглядывал на тренершу. Марина остановилась в нерешительности: продолжать наворачивать круги или подождать, когда он снимет чехлы? Сердце скакало по всем частям тела, кроме той, где оно должно было находиться по всем законам природы. Наблюдая за Увальнем, Марина вдруг заметила, что у него дрожат руки. На ее лице непроизвольно появилась улыбка. Да, это было бы смешно, если бы это не было так грустно...
      
Увалень вышел на лед, и Марина невольно залюбовалась им: он держался необыкновенно. "Если б не уши, был бы вылитый принц!"

- Ну, с богом, - негромко сказала мама.

- Венский вальс? - почти шепотом спросила Марина.

- Венский вальс, - почти шепотом ответил Увалень.
       
Глубоко вздохнув, они начали и почти тут же сбились. Марина двигалась решительнее, чем прежняя партнерша Увальня, поэтому большая часть его телодвижений была излишней - они едва не столкнулись. Все удрученно вздохнули: неплохо для начала?
       
Марине и Увальню понадобилось около часа, чтобы наконец почувствовать не только разницу, но и суть этой разницы."Это все равно, что для скрипача - играть на чужом инструменте," - думала Марина. Они отчаянно ловили общий ритм, общую линию, общую скорость. Наконец желаемый результат был достигнут: они почти гладко откатали Tango Romantica.

- Попробуйте еще раз, - сказала Мюриель. Было заметно, что ей полегчало. Увалень перевел. Марина мысленно укусила себя за локоть: ей казалось, что все, что в нее вдалбливали с детства, за этот час улетучилось полностью.
       
И снова танго, но теперь, когда один раз у них получилось, Марина особенно напряглась и в какой-то момент, действительно, забыла, что делать дальше. Увалень продолжал двигаться с прежней скоростью, увлекая Марину, но она тупо металась туда-сюда, пока он тоже не забыл, что делать дальше, и не въехал на всей скорости зубцом своего левого конька аккурат в зубец ее правого. Со стороны зрелище было настолько захватывающим, что Мюриель и мама так и застыли с раскрытыми ртами. А Увалень подлетел сантиметров на десять и уже держал курс прямо на Марину, чтобы вместе с ней "мягко" приземлиться.
      
Внезапно сработавший Маринин инстинкт самосохранения спас положение: смутно сознавая, что она делает, Марина согнула ноги в коленях и вытянула руки, чтобы удержать динозавра и самой сохранить равновесие. Пару секунд Увалень висел в воздухе, судорожно хватаясь за Марину. Наконец оба пришли в себя, и Марина буквально стряхнула его на лед.

- Cool! - только и смог произнести Увалень и покатил к бортику отдышаться.
      
Марина побрела за ним. "Теперь или никогда," - мелькнуло в ее голове. Она чувствовала себя совершенно беспомощной. Ей хотелось домой, ей хотелось к папе, ей хотелось к Илье, а здесь были только Увалень, его глупая тренерша и родители, тоже глупые. И вот как раз сейчас наступил момент, чтобы уйти со сцены.
      
Мюриель и мама поджидали их и чему-то улыбались. Марина было открыла рот, чтобы произнести трагический монолог: "Знаете, ничего путного у нас с вашим мальчиком не выйдет!" Но не успела. Тренерша заговорила раньше. Она прощебетала пару фраз и с нескрываемым обожанием воззрилась на Увальня. Тот помялся и сказал:

- Мюриель говорит, что это было великолепно и что что-нибудь подобное можно было бы вставить в программу.
      
А потом он как-то неловко улыбнулся. Французский юмор?

- Мариша, не напрягайся и не нервничай: все у вас здорово получается. Я пока отойду, а вы продолжайте.
      
Это мама.
      
Финальный монолог пришлось отложить на неопределенный срок. Марине хотелось головой об лед биться. Да надоело ей все это! Она хочет спать, а еще больше - есть. Увалень на нее с ужасом поглядывает, мама куда-то ушла, Мюриель вслед за ней...

- Ну что скажешь, мой полосатый друг? - издевательски и по-русски спросила Марина. Но русского юмора Увалень не понял:

- Comment? - озадаченно переспросил он.
      
"Уеду сегодня же." Марина только рукой махнула и перешла на английский:

- Что еще предложишь?
      
На это Увалень отреагировал с энтузиазмом:

- Давай попробуем вальс еще раз. Мне, кажется, я понял, в чем там дело.

- Счастливый! - пробормотала под нос Марина. Увалень опять не понял, но промолчал. "Зачем мы все это делаем? Не понимаю."
      
И они попробовали еще раз. На Марину накатило полное безразличие, и теперь все шло как по маслу. Увалень чему-то радовался, а Марина глазела по сторонам и ворон считала. А поскольку на роду у них было написано падать на ровном месте, то на неровном Марина и подавно на что-то навернулась. На этот раз на ногах удержался один Увалень.
      
Марина распласталась на льду и мысленно перечислила всех известных ей матерей. Только после этого она почувствовала адскую боль в лодыжке. "Отлично!" - только и подумала она и бросила взгляд на Увальня.
      
Но тот к величайшему ее удивлению не бросился на помощь, а холодно посмотрел на нее и, поставив руки в боки, надменно спросил:

- Ну что, сама встанешь или не в состоянии?
      
У опешившей Марины только челюсть отвисла. Тем временем Увалень подкатил поближе и, осмотрев ее, сказал:

- Похоже, не в состоянии!
      
И вдруг он так улыбнулся, что у Марины мурашки по телу побежали. А Увалень осторожно взял ее на руки и медленно повез к выходу. Там, не выпуская ее из рук, он умудрился натянуть чехлы на свои и даже на ее коньки. Марина широко открытыми глазами смотрела на него не в состоянии произнести ни слова. Французский юмор?!?!?
      
Увалень усадил ее на скамейку и, встав рядом с ней на колени, с ужасом уставился на ушибленную ногу. Но тут Марина так натурально застонала, что он собрал всю волю в кулак и начал героически расшнуровывать ботинок. Перед тем как снять его, Увалень едва не перекрестился. Снимал он его, наверное, минут пять, но зато Марина практически не почувствовала боли."Тебе бы хирургом быть, а не фигуристом!"
      
Исчерпав все свои героические ресурсы, Увалень отложил Маринин конек в сторону и сел рядом с ней.
      
Какое-то время оба молчали, уставившись на пустой каток. Наконец Увалень нарушил молчание:

- Марина...

- Да?

- Нет, ничего.
      
Марина слабо усмехнулась.

- Ты что-то хотел спросить?

- Да нет, ничего особенного.

- Если хотел, так спрашивай.
      
Марина смотрела на него и видела что-то совершенно новое. Может быть, до сих пор она не так на него смотрела? Он задумчиво глядел на лед.

- Ты когда-нибудь думала о том, что может быть жизнь без всего этого?

- Без льда? Не понимаю. Лед - он всегда есть. Если он мне нужен, я рядом.

- Нет, я не о том.

- А о чем?

- Лед рядом - это да. Но ты на льду... Я хочу сказать, что соревнования, вальсы, ожидание оценок и все - понимаешь, все! - для тебя когда-нибудь закончится... Ты сможешь проходить мимо и спокойно смотреть на других - молодых?

      И стало как-то теплее. Может, он сказал что-то особенное? Марина улыбнулась:

- Я стараюсь об этом не думать. То есть...ты понимаешь...я просто надеюсь, что к тому моменту у меня столько всего за плечами будет, что я спокойнее к этому отнесусь.
      
Она улыбнулась еще шире:

- В любом случае это будет нескоро. В тот день, когда я тебя уроню, я и уйду.
      
Она посмотрела на него, но он не улыбался, как она ожидала, а печально глядел перед собой.

- Ты-то уйдешь, - с нескрываемой грустью произнес он. - А кого-то и унесут.
      
Мгновение они молчали. "Французский юмор? - пронеслось в голове у Марины. - Да какой там французский!"
      
И тут они оба одновременно расхохотались. Между ними пролетела маленькая искра, и они вдруг поняли друг друга, заговорили на одной волне. И это не был просто общий ритм, общая линия, общая скорость. Это был общий стиль, общая мысль.
      
На душе у Марины стало легко-легко. Зачем уезжать, если лед искрится, нога не болит и хочется смеяться? Зачем? Мама здесь, Мюриель она нравится, родители...да черт с ними - приглядятся и поймут, что Марина - сокровище...
      
Гвендаль?..
      
А он милый парень, этот Гвендаль!


Примечание автора:

Действие рассказа происходит в 1993 году.

В 1995 году Марина и Гвендаль стали чемпионами Франции в танцах на льду.

В 1998 году они стали бронзовыми призерами зимней олимпиады в Нагано, оставив на 4-ом месте лучшую канадскую пару (Виктора и его новую партнершу Ше-Линн), а на 5-ом Илью и его жену Ирину. Президент Жак Ширак лично вручил им высшую награду Франции - Орден Почетного Легиона.

В 2000 году Марина и Гвендаль стали второй французской танцевальной парой, выигравшей чемпионат мира.

В 2002 году на Олимпиаде в Солт Лейк Сити Марина и Гвендаль выграли золото. Впервые за всю олимпийскую историю танцев на льду над пьедесталом звучала Марсельеза.