Sex It!

Похоть. Плотные кольца - как безысходнейший путь. Безальтернативность для большинства (впрочем, внутренняя безальтернативность) навешивает на таинство совокупления знак повинности. Одного или двух уже стошнило. Непотентный - значит, неживой. Холодная - как прокаженная или отмеченная нечистым... Мякоть розовых гениталий, разрекламированные, давящие со всех страниц и плакатов округлости и невидимые стрелки направлений, которым ДОЛЖНО следовать, действий, на которые следует равняться... И вознесенная невиданной панацеей оргазмическая молния любовного акта уже отвращает своей доступностью и необходимостью следования - почти что обязанностью. И невидимые шпионы следят: а не уклоняется ли? А придерживается ли периодичности? А перебирает ли позы? А применяет ли извращения в должных количествах? - И скучно. Невероятно скучно смотреть на бесконечно повторяющиеся сцены, на дёрганье задниц, выпирающих с экранов, на покачивания шаров всё более округлых и более налитых грудей, на торчащие столбики сосков, на губы, отрежессированно улиточными волнами ласкающими одни и те же места... И сами демонстрируемые губы становятся всё толще и всё более похожи на разбухшие от ласк вульвы... Уже не смешно. Уже почти гадко. И толстогубая брюнетка в рекламе томно и медленно заталкивает в рот бугристый батончик шоколада, похожий на коричневый негрский пенис - смыкает губы и откусывает... Жуть! И куда не посмотришь - в оголяемых ляжках, подчеркнуто выделенных разрезом до паха, в форме зубных щёток, в анальных обводах новых унитазов одно и то же: СЕКС, СЕКС, СЕКС. И перефразируя известную песенку, хочется протянуть: Sex it, Baby! Sex it! Sex it, Baby! Sex it! Sex it, Baby! Sex it!
И так далее - в вариация и переборах...

1997