На столбе

 На столбе сидела кошка, и никто на неё не обращал внимания. Поэтому трудно сказать, какой она была масти и, тем более, породы. Да и вообще, кошки они все на одно лицо, поэтому, даже если приглядеться, далеко не обязательно отличишь одну от другой. Так часто бывает: человек думает, что у него живёт одна кошка, а на самом деле их у него две, а то и три - просто они сменяют друг друга, и пока одна из них находится рядом с хозяином, остальные прячутся, чтобы он ничего не заподозрил. Хозяин ничего не замечает, но удивляется: отчего это у моей Мурки такой аппетит?
 Гораздо проще определиться с цветом: кошки, как правило, серого цвета. Не случайно же люди говорят: "ночью все кошки серы". Думаю, они слишком осторожничают - на самом деле они серые всегда, просто не все находят в себе смелость признать этот факт. Так что будем считать, что эта кошка была серого цвета - согласитесь, это было бы логично.
 Серая кошка сидела на фонарном столбе и с тревогой смотрела вниз. Ей было страшно сидеть так высоко, но и вниз спускаться ей тоже было страшно. Ситуация тупиковая, и кошка надеялась на одно: кто-нибудь заметит её и спасёт. Но никто её не замечал. Столб был такой же серый, как и кошка, так что для невнимательного глаза она превращалась практически в невидимку. А ведь даже кошке иногда хочется, чтобы её заметили.
 Но вот мимо столба проходила Василиса Борисовна Авдотьева, пенсионерка, и именно она заметила кошку. Проходя мимо, она услышала какой-то шорох, подняла голову вверх и увидела скребущую когтями по столбу кошку. Вообще-то, неудивительно, что именно Василиса Борисовна заметила кошку - она очень любила кошек, у неё самой жили две (кажется). О их пропитании она заботилась даже больше, чем о своём собственном, и за это кошки её терпели.
 "Господи боже!" - воскликнула, всплеснув руками, Василиса Борисовна, надеясь тем самым привлечь внимание прохожих к себе и к кошке. Но прохожие не впечатлились и преспокойно шли по своим делам. Некоторые, правда, бросали потайные взгляды на столб и ниже, но и только. Мария Дрондукова, скажем, подумала: "Подумаешь, кошка, у меня дома муж голодный сидит; ещё немного, и он на стены начнёт кидаться, а мы только наклеили новые обои"; а Сева Бобров, поковырявшись в носу, подумал: "Мне бы сейчас рогатку - как бы я её подстрелил! А может, себе кошку завести? Надо попросить у мамы..."
 Василиса Борисовна ещё раз взмахнула руками, с меньшим энтузиазмом, но, судя по всему, актриса она была не очень хорошая, и на неё опять никто не обратил внимания. Тагда Василиса Борисовна вздохнула, посмотрела ещё раз на кошку и полезла на столб. А что ей ещё оставалось делать? - не оставлять же бедное животное мучиться. Годы уже, конечно, не те, но она всё же умудрилась как-то взобраться наверх, и, когда её голова поровнялась с мордой кошки, та доверчиво потёрлась о её щёку и прыгнула ей на плечо, когти клещами вцепились в видавшее виды пальтишко. Кошка была какой-никакой, но тяжестью, и эта тяжесть вернула Василису Борисовну из мира звериного счастья в мир реальный, стало как-то тяжело и пусто внутри, она посмотрела вниз и окаменела от ужаса: как же высоко она забралась! - снизу столб не выглядел таким высоким.
 Тут пришло время сказать, что Василиса Борисовна с детства не любила высоты. Неизвестно, с чем это было связано, но это было так. Она пыталась с этим бороться (с переменным успехом), даже лазила вместе с мальчишками на деревья, растущие во дворе, и была в этом деле лучше многих, за что мальчишки её уважали и в качестве высшего знака признания позволяли играть с ними в футбол. Она делала это назло своему страху, и тот на время отступал, чтобы потом предательски, в самый неподходящий момент, вернуться снова и испортить ей всяческое удовольствие от жизни. Когда-то, когда она была ещё молода и красива, Василиса Борисовна полюбила такого же молодого лётчика. И что это была за любовь! - она просто не могла прожить без него ни дня... Это было очень мучительно, но и сладко одновременно. И вот однажды лётчик предложил ей "покататься" на его самолёте. Василиса Борисовна сразу почувствовала что-то неладное, но отказаться не посмела и только спросила его осторожно: "Это не опасно?", на что тот ответил: "Что ты! Безопаснее не бывает - сделаю пару виражей, увидишь хоть, как земля выглядит с высоты птичьего полёта!" "Вот это-то и плохо, - подумала Василиса Борисовна, но вслух сказала: - Что я должна делать?" Лётчик посадил её в тренировочный двухместный самолёт (сам сел впереди, она - в кресло за его спиной), запустил двигатель, и машина с рёвом пошла в разгон, оторвалась от полотна, взлетела... Василиса Борисовна с тоской взирала на удаляющуюся землю, но терпела. Терпела она и когда лётчик стал закладывать виражи вправо-влево: это было неприятно, но ещё ничего; потом он сделал решающую ошибку - азарт превозмог его здравый смысл, и он пошёл на мёртвую петлю. Название этой фигуры высшего пилотажа калёным железом отпечаталось в мозгу Василисы Борисовны: когда самолёт поднялся в верхнюю точку траектории, кверху шасси, и Василиса Борисовна увидела расстилающуюся ПОД ней землю, волосы на её голове встали дыбом не только из-за того, что она болталась в кресле кверх тормашками. Всю оставшуюся часть полёта она категорически не помнила, но точно можно сказать, что после этой увеселительной поездки больше она с этим молодым человеком не виделась, а если и замечала его случайно на улице, то переходила на другую сторону, чтобы ни в коем случае не столкнуться с ним нос к носу.   
 Сейчас, сидя на столбе, Василиса Борисовна испытывала то же самое, казалось, уже забытое навсегда чувство леденящего душу ужаса, когда ни о чём нельзя думать и всё тело словно превращается в одну большую глыбу льда. Она прижалась к столбу, вжалась в него и застыла в позе "Моё! - никому не отдам!". Впрочем, никто особенно на столб и не претендовал. Более того, на столб по-прежнему никто не обращал внимания, несмотря на то, что на нём теперь сидела не только кошка, но и Василиса Борисовна.
 Наверное, это было достаточно примечательное зрелище, наверное, - трудно об этом судить, не видя. А так как никто из перемещающихся мимо столба пешеходов не удостаивал столб и единым взглядом, то вовсе неизвестно, что же случилось с засевшими на столбе кошкой и старушкой. Так и придётся расстаться в недоумении.
 Василиса Борисовна А... забыл фамилию...а! - Авдотьева... или не Авдотьева? Нет, точно - Василиса Борисовна Авдотьева и серая кошка, вцепившаяся в её плечо, сидят на столбе, а мимо них, стремительно погружаясь в вечерний сумрак, торопливо вышагивают люди, которым нет никакого дела до столба, кошки и т.д.