Боль

Она понесла меня в даль, в туман. Закружила, одурманила, в ушах звенит. Сквозь образы, сквозь картинки воспоминаний. Умчала. Уволокла, оставляя за собой лишь след смутных воспоминаний о прежнем. Словно зверь или нечто чуждое, недоступное человеческому разуму, голодное или злое, не понятно почему такое. Зверь затянул, бьющуюся в агонии страха и подступающего безумства…кого? Меня, да это он меня тащит, кромсает, рвёт на кусочки. Но я не кромсаюсь -  слишком крепкая, слишком хочу жить, слишком живая, что бы сдаться.
Она глупая в своей живучести. Я глупая в своём упорстве жить.
Она не понимает, что было бы легче, если просто расслабиться, позволить острым, режущим зубам войти в мою плоть.
…то тупая и далёкая, лишь предзнаменование, то чёткая, конкретная перед самыми глазами во всей своей красе…
Не понятный чужой зверь настырно, в неумолимом, всё сбивающем ритме, тянет к себе, туда, где темно. Темно и не понятно, как сам зверь. Как там в в глубине? Так же жарко или жёстко, есть ли таже одновременная острота и тупость?
Сильным мощным рывком он отметает меня к стенке логова. Холодные  скользкие камни, ощупав каждый сантиметр серой кожи, удовлетворённо отпускают и я медленно, оглушённая ударом, сползаю на землю.
Темно. Шевелится зверь. Вот он схватил опять и возобновил свои попытки. И тут я поняла – у зверя нет злобы, нет ненависти, так же как  Темнота не ставит целью напугать.
Разрывая на куски, вонзая клыки в уже слабо сопротивляющуюся меня, не со злобы, а с целью…сказать мне: «От неизбежного нельзя уйти, неизбежное не избежать.» Уже не не терзающие зубы неназываемого мучают, а моя настырность в желании быть, в не хотении слышать, а услышав -  слушать, затем понять.
После  короткой паузы во время, которой говорила тишина боль снова подступила. Теперь не зверь, а боль, не боль, а Я понеслась в даль, одурманила чьё-то тело. Боль была зверем, сейчас зверь – я. Я есть боль и мне не больно, ведь боль не может чувствовать боль, как вода не может промокнуть под дождём.