Железная дверь

Потоптавшись при выходе из телефонной будки (шел дождь) я резко выскочил, толкнул какого-то человека в плаще и юркнул под навес ларька. Купил, как просила Светка, «Парламент – лайтс»,  шоколад «Аленка», приценивался к бутылке французского, но в итоге, как обычно взял «Арбатского» красного. Этот «Парламент» постоянно выводил меня из себя. Где-то в глубине души хотелось хоть раз преподнести какую-нибудь захудалую гвоздичку, но на стольник, который я выделял для ночных предприятий, много не разгуляешься. Перепрыгивая через лужи или обходя их направился вниз по спуску, ловко уворачиваясь от брызг неуклюже проезжавших автомобилей. Адрес я постоянно путал. Так уж устроена моя память. Хорошая визуальная, а на цифры, улицы – просто беда. Вот и путь к Светке помнил лишь по отдельным приметам – сейчас из-за поворота появится ржавая ограда «Академии столярного искусства» (в моей молодости она называлась просто и незатейливо – ПТУ). После ограды – сразу налево. Открывается ряд типовых хрущеб. Так как они типовые, то вероятность перепутать весьма большая, что со мной и случалось пару раз, пока не приметил, что у Светкиного дома нестандартные подъезды: козырек поддерживают не обычные две бетонных плиты, а квадратные столбы. Черт, какой подъезд. То ли последний, то ли предпоследний. Стоп. У Светки никогда не было кода. На месте скрипучей разболтанной двери угрожающе скалилась дверь железная. Потыкав скрюченными пальцами в кнопочки, подергав крюк (может сломан или для вида), остановился в раздумьях.
- Вы к кому?
За спиной стоял квадратный человек. Почему-то именно квадратным людям всегда хочется у меня спросить к кому я и зачем в 8 вечера. Так. Дом пятиэтажный, на площадке четыре (или три?) квартиры. Умножаем 4 на 5, квартира по центру.
- В 58-ую.
- В 58-ой я живу.
- У… перепутал значит. Спасибо.
Соседний подъезд вроде такой же. И плитка кафельная на первом этаже и пустая консервная банка вместо пепельницы на подоконнике пятого (бычатница). Опять железная дверь. У Светки была красная, аккуратно обитая кожзамом, без единой царапинки или надписи. Откуда у пятой скрипки с окладом шестьсот рублей может быть железная дверь? Да и поклонники ее больше обирали, чем одаривали. Недавно отдала одному свой магнитофон. Пришлось достать с антресолей свой старенький, отремонтировать и незаметно вынести из дома. Нет это не дверь Светланы. На полпути, на площадке третьего этажа развернулся и снова поднялся. В конце концов не убьют же меня, если я просто спрошу. Хотя сейчас все возможно.
Даже звонка не слышно. Позвонил или нет? Тихо, хотя свет вроде есть. Должен же быть кто-то дома. Зашевелились.
- Вы к кому?
- А Светлана здесь живет?
Точно промазал, но уж если позвонил, то надо дождаться пока откроют. Вот уже и в глазок рассматривают.
В дверном проеме показались обои с кирпичиками (сверху один уголочек отклеился) и перекошенная одежная вешалка, на которой на плечиках красовался старательно выглаженный детский костюмчик (какой-то олух вбил дюбель прямо в бетон, не используя деревянный штырь вот и перекосилась наверное).
Женщина стояла худенька такая, лет тридцати – тридцати трех, в желто-розовом спортивном костюмчике (бархатистый, сейчас в моде). Осмотрела меня снизу доверху. Прямо так и начала с ботинок (ну так себе – испанские), потом на джинсы (уже получше «Levis») , куртка тоже неплохая (пуховик синий на синтепоне, выглядит богато, но брал я его конечно на Савеловском рынке), бутылка, промокшая плитка шоколада, да и сам весь в воде, хоть засовывай сразу в сушку.
Запомнил только косые брови. Не подведены, а дугой.
Пауза затянулась. Просто стояли и смотрели друг на друга. Она уже хотела что-то сказать и начала делать шаг назад, но я почему-то произнес «наверное ошибся», развернулся и ушел.
Вот раззява. Код же написан прямо на двери. 369. Светлана говорила об этом. Совсем замотался вот и вылетело из головы. Сейчас поднимусь. Светка будет, как обычно улыбаться, что-то радостное защебечет, снимет куртку, отварит сосисек, я открою банку зеленого горошка, подтяну болт кресла, она будет петь под гитару свой «Ой да не вечер, да не вечер», я пить красное вино, потом мучительно тыкаться в нее пол ночи, она говорить, что мигрень и что ее опять не включили в концертный тур в Австрию, в часа три наконец-то у нее мигрень пройдет и ее включат в состав, уезжающий в Австрию, в четыре угомонимся. В семь подъем. «Как спалось моя кошечка? Дай я тебя поцелую. Надо позвонить согласно железно - дорожному расписанию жене и сказать, что только что с поезда, вот нахожусь в здании метро «Комсомольская».
Начала делать шаг назад…  Эх, а квартира 59-ая.
- Здравствуй.
- Ой Сережка, заходи, мокрый-то какой, давай куртку, небось проголодался, проходи на кухню.
- Что-то кран у тебя течет.
- А на меня, представляешь, на работе Алферов опять наорал. Я смычок бросила, разрыдалась и убежала в туалет. Тушь растеклась, глаза красные. За мной пять раз приходили, а я говорю «не могу, куда я в таком виде».
- Знаешь я наверное сегодня не останусь.
- А Гутеева с Мишкой решили пожениться. Он ей такое колечко подарил, с камешком бирюзовым.
- У Мишки же вроде жена и ребенок… Ты слышишь Свет, я просто на пару минут. Я не останусь сегодня.
- Разводится, уже заявление подал… Почему?
- Игорек разболелся. Ирина и так прошлую ночь не спала, а он то проснется, то лепечет что-то. Температура. От постели страшно отойти.
- Позвони Елизавете Григорьевне.
- Теща на даче. Да и давление у нее.
- Поешь хотя бы. Зачем тогда бутылку открывал. И шоколад возьми с собой.
Даже не поцеловала. А код то легко запоминается. Три  на один три, три на два шесть, три на три девять. 369. Надо только тройку запомнить. Святая троица. В третий раз старик вытащил невод. Три в одном.
В глазок железной двери смотрели долго. От моего дыхания глазок с внешней стороны даже запотел. Потом дверь поддалась и раскрылась. Я сделал шаг и сгреб ее в охапку.
-Ох, мокрый то какой.

15.12.00