Иркутский клуб самоубийц

Звонок залился мелодичной трелью, и мне открыл дверь молодой человек. Обычная внешность, на вид - лет двадцать пять, потертые джинсы с футболкой, светлые волосы, глаза... Глаза с какой-то сумасшедшинкой. Или мне только так показалось. Так и хочется увидеть даже во внешности этого человека что-то необычное, ведь передо мной стоял Олег Т. - председатель и основатель Иркутского Клуба Самоубийц.


...А началось все несколько лет назад, когда в смутную пору своей туманной юности я, терзаемый внутренними противоречиями и всерьез задумывающийся о самоубийстве, разговорился с приятелем, который, как оказалось, был примерно в том же состоянии. "А приходи к нам, в Клуб Самоубийц,"-вдруг предложил он. Тогда я воспринял это как шутку и даже, поддерживая ее, записал телефон, который дал мне знакомый. Я бы так никогда и не вспомнил об этом телефоне, но через полгода моего знакомого не стало. Повесился.

Несколько раз после этого я, натыкаясь на этот телефон в старой записной книжке, крепко задумывался, а хочу ли я продолжать жить. И хотя ответить положительно на этот вопрос я не мог, я понимал, что стукнулся лбом еще не обо все жизненные стенки и откладывал номер до лучших (точнее, худших) времен. И вот недавно я, обдумывая очередную статью, вдруг вспомнил о старой записной книжке и решил позвонить, слабо, впрочем, веря в то, что из этого что-то получится.

Ответил мне сам Олег Т. Будучи человеком весьма проницательным, он сразу же раскусил мою попытку обмануть его и сыграть самоубийцу, и спросил, что мне нужно. Выслушав мое признание о страстном желании взять у него интервью, он неожиданно для меня (и даже, похоже, для самого себя), согласился, условившись, правда, что его настоящего имени я не назову.

И вот теперь я сидел у него на кухне и пил чай с ежевичным вареньем, задавая вопросы под мерный стук ленты в диктофоне. Первый мой вопрос не отличался оригинальностью:

-- Олег, что такое Клуб Самоубийц? Шутка? Вымысел? Игра?

-- Ни то, ни другое, ни третье. Хотя элемент игры здесь определенно присутствует.

-- Игра со смертью?

-- Скорее, игра с жизнью.

-- Что такое Клуб? Чего хочешь ты? Чего хотят те, кто вступают в Клуб? Красиво умереть?

-- Выжить. Может быть, для тебя это звучит странно, но любой самоубийца хочет выжить. Все дело в том, что та жизнь, которой он живет, его не устраивает, а что-то в ней изменить он чувствует себя не в силах.

-- Клуб дает ему такой шанс?

-- Да, дает. Только мы делаем это достаточно своеобразно. Прямым текстом говорить самоубийце о том, что жизнь хороша и лишать себя ее не стоит --  глупое занятие. Мы делаем наоборот - просто даем ему возможность умереть, умереть разумно, осмысленно. Когда ты стоишь перед пропастью с закрытыми глазами, легко сделать шаг. Мы заставляем человека взглянуть в эту пропасть, осознать то, что он собирается сделать. Большинство сразу отшатываются и уходят из Клуба - я не знаю ни одного из них, кто бы впоследствии покончил с собой.

-- А те, кто остаются?

-- Остаются наиболее сложные случаи, те, кто решил умереть не под влиянием эмоций, а разумно - люди, потерявшие смысл жизни, страдающие от безысходности. С такими мы вместе начинаем готовиться к смерти, к самоубийству. Думаем, как и когда это лучше сделать, обсуждаем способы, смотрим фотографии, фильмы. У каждого человека есть неоплаченные долги, и мы откладываем смерть до их выплаты.

-- Такие люди действительно умирают?

-- Происходит странная вещь. Оказавшись в кругу таких же, как и он сам, самоубийца, с одной стороны, теряет ощущение своей исключительности, ореол некой "благородности" своего поступка. А с другой стороны, он просто находит людей со схожими проблемами, людей, понимающих его. Не чувствуя себя более одинокими, многие раскрываются, как бы оживают, и постепенно мысли о смерти у них сменяются мыслями о жизни, каких-то насущных проблемах, радостях и горестях.

-- Многие, но не все?

-- Не все. Если не срабатывает это, то очень хорошо действует еще одна вещь. Я подвожу некоторых членов Клуба к понятию вседозволенности в рамках собственной совести. Ведь если завтра тебя просто не будет, то какая разница, что ты сделаешь сегодня? Можно смело объясняться в любви самым недоступным красавицам, сказать начальнику в лицо все, что ты о нем думаешь, и посмотреть, как вытянется его физиономия, да хоть голым по улицам ходить - нет никаких условностей, рамок - это свобода. И это очень весело. Раз начав, от этого трудно оторваться - и жизнь, прежде серая и ненавистная, начинает окрашиваться в разные цвета.

-- А есть такие, кто идут до конца?

-- Есть, хотя их немного. С ними у нас раз в две недели идет игра - помните, как у Стивенсона. Тот, кто получит туза, может убить себя, если захочет. Причем карты не открываются, а если тебе действительно выпал туз, бремя решения ложится на тебя - никто другой об этом не знает. Здесь критический момент - многие, оставшись наедине, просто становятся до конца честными с собой. И остаются в Клубе. Или уходят. Уходят, поняв, что нужно просто жить.

-- Неужели никто с собой не кончал?

-- Было и такое. Пять случаев за четыре года, причем последний около года назад. Там почти везде была грань сумасшествия - я ничего не мог сделать...


Перед моим уходом, когда я одевался в прихожей, Олег сказал:

-- Я ведь тоже самоубийца. Стоял на подоконнике девятого этажа и вдруг подумал: а почему бы не приколоться перед смертью? Теперь это стало делом моей жизни.

Он поглядел на меня, и я вдруг увидел в его глазах искорку сумасшедшего веселья, которая бывает только у человека, не боящегося умереть...