Триптих левый

           Он:                1.

  Гроза застала Андрея в лесу - с утра была хорошая погода, и он решил сходить по грибы, благо лес рядом, но поди ж ты, как вышло - дождь стеной, громы и молнии непрестанно сменяют друг друга; казалось, будто по небу, как по пустому тазу стучит великан. Андрей, не долго думая, примостился возле развесистого дуба - хоть не так быстро промокнешь, на лучший вариант надежды нет. Глупо. Ведь знал же, говорили: не прячься под деревьями от грозы - молнией ударит. Нет, подумалось, что это относится к кому угодно, только не ко мне.
  Когда молния ударила в дуб, Андрей даже и не понял, что собственно произошло. Вмиг потемнело в глазах, тело свело ужасной, отнимающей дыхание судорогой, в каждое ухо словно запихали по полкило ваты. И еще он куда-то летел.
  Очнулся Андрей метрах в десяти от дуба. "Как я сюда попал?" - подумал было он, и тут до него дошло, что это не само по себе, что это была молния. Во внезапном испуге он начал дергать конечностями поочередно и всеми сразу, ощупал все то, до чего смог дотянуться - слава богу, все цело, кажись. Только мышцы странно гудят и такой запах стоит... Озон, что ли? Нет, что-то другое. Впрочем, почти сразу он перестал обращать на это внимание.
  Гроза уже стала стихать, дождь шел не стеной, а частым гребешком, и Андрей решил уходить отсюда подобру-поздорову. Сказано-сделано. Пошел в сторону дома; но не успел пройти и ста метров, как из-за дождя, у дребезжащей листьями березы заметил одинокую женскую фигуру. Когда Андрей подошел поближе, к самой березе, и собирался было открыть рот, чтобы поздороваться, она приложила палец к губам: "Тш-ш, не надо", - сказала она шепотом и, для пущей убедительности, подскочив к нему, накрыла указательным пальцем его губы.
  А потом - чего он совсем не ждал - медленно-медленно ее палец пополз вниз по его подбородку, шее, мокрой рубашке (медленно, но с таким сильным нажимом, что пуговицы не выдержали и разлетелись, щелкая, кто куда), по груди, животу; наконец палец добрался до пояса. Внезапно ее кисть сжалась на ремне и так дернула, что ремень лопнул и брюки упали к его ногам. Еще рывок - и его трусы беспомощным комком улетают в кусты.
  Он посмотрел на нее с интересом. По ее лицу блуждала потерянная улыбка, в глазах светились какие-то безумные искорки, дыхание было прерывистое. "Что с ней?" Однако как она соблазнительна в этом облепившем ее мокрое тело ситцевом платьице - оно не столько скрывает, сколько подчеркивает ее прелести. Сквозь ткань рельефно проступают груди, темные овалы со шпилями сосков посредине, живот и темный бугорок лобка...   Как-то сразу встал член. Она потянулась к нему, но Андрей предвосхитил ее движение и сам обрушился на нее. Им овладело какое-то иступление: повалив на холодную слезливую траву, он сорвал с нее трусики и со всего размаху всадил своего жеребца в ее лоно. Она сладко вскрикнула, и он стал суетливо перебирать чреслами, атакуя женскую впадину. Одну, две, три минуты.
  Странно, обычно к этому времени все для него кончалось, а теперь - даже и намека нет на близость эякуляции - свежесть необычайная. Он даже позволил себе, скинув бретельки с ее плеч, припасть губами к ее груди - чего обычно не делал - она вздрогнула, но не отстранилась. Он как голодный телок набросился на сладкие вишенки ее бордовых сосков, а она обхватила его голову руками и прижала сильнее. Он не отрывался, и продолжал меж тем осаждать ее влагалище.
  Удар за ударом, удар за ударом... Ее руки вдруг до боли сжали Андрею волосы и обмякли, вся она обмякла и лежала теперь, не двигаясь, с закрытыми глазами под ним. Андрей перевернул ее и перейдя из влагалища в анус - расслабленный, как и вся она - и таранил ее вялое тело еще какое-то время. Наконец он почувствовал, что все же кончает, выдернул пенис из ее попки и почти немедленно выстрелил семенем в ее спину, во впадинку над ягодицами - сперма там образовала небольшую лужицу, словно ее вылили на блюдце. Она теперь лежала, чуть дыша и изредка постанывала, не двигаясь.
  Андрей, поняв, что ей он больше не нужен, кое-как надел порванные брюки, продолжил так неожиданно прерванный путь домой. Правда, перерыв был приятным... Как это мне сегодня так долго удалось держаться? Кстати, член-то все еще стоит, хоть счас еби кого-нибудь, ну, да ладно...
  Только тут он обратил внимание, что вокруг уже почти темно: сумерки, и не то, что нет грозы, но и дождя нет. Сколько же я пробыл с ней? Пойду-ка я лучше домой, думать буду утром. И он пошел.

                2.

  Когда Андрей дошёл до дома, было уже совсем темно. Обратив внимание на напряжённый холодок внизу живота, он глянул вниз и обомлел, член-то всё ещё стоял и, как-будто, даже стал немного больше. "Не может этого быть, обман зрения, куриная слепота". Как бы то ни было, Андрей почувствовал новый прилив воодушевления и решил, не мешкая, предстать во всём великолепии перед своей женой, Леной. Он нашёл её - где бы вы думали? - в спальной.
  Она лежала на кровати и, заслышав его торопливые шаги, повернула к нему голову и с недовольной гримасой произнесла: "Ну, где тебя черти носили?" - "Неважно", - ответил он, пожирая её глазами. Было жарко, и Лена скинула одеяло, её розовая ночная рубашка была также распахнута, открывая взгляду почти всё её тело. Её поджарое тело грациозным изгибом наполняло пространство простыни. Вогнутость талии, переходящая в округость ягодиц, перетекающих в свою очередь в шёлк бёдер; волна её длинных смолисто-чёрных волос, нашедшая покой меж её изящных грудей; капризный излом губ; тень негодования в нахмуренных вороных бровях; острые искры угольков-глаз из-под бархатистых ресниц... Даже если бы у него не было желания, оно бы теперь появилось; а ведь желание было, и какое! Оно распалилось до такой степени, что Андрей без лишних разговоров бросился к Лене, припал к её ступням и, расцеловав их, направил свои губы вверх по её ногам.
  Лена было возмутилась, но Андрей уже добрался до коленей и, раздвигая их, принялся лобызать внутренние пределы её бёдер, и дрожащая волна возбуждения заставила её вместо запланированного: "Да что же это такое!" выкрикнуть лишь протяжное: "Да-а-а-а!" Андрей же, дойдя до Лениной вульвы, не стал углубляться в неё, а лишь пробежал языком по розовой бахромке её губ - Лена было попыталась прижать его голову руками к своему межножью, но Андрей легко их скинул - и, пропахав носом жёсткие кудряшки на её лобке, принялся целовать её живот, её груди - поочерёдно левую и правую - шею и, наконец, достиг атласа её сладких губ и, слившись с Леной в поцелуе, Андрей одновременно воткнул в её влагалище член.
  Ощущение было настолько необычным, что Лена на мгновение усомнилась, её ли это муж? Но сомнения исчезли, вытесненные болезненно-сладким жаром, входящим в неё там, внизу живота, и потихоньку расползающимся по всему телу. Не только мысли души оставили её, но и мысли тела; и телесного смысла ей хватило только на то, чтобы изо всех сил, до боли в мышцах, обхватить Андрея руками и ногами и спонтанно отвечать его поцелуям, сконцентрировавшись лишь на одном - на вгрызающемся в её текучую плоть пенисе, грубом и жестоком, но вместе с тем, странным образом, тёплым и ласковым.
  Жар докатился до её груди, заставив сердце радостно заходиться; до глаз, выплеснувшись из них нежданными слезами; и, почти сразу, в её голове словно взорвалась бомба, искрами разлетевшись по всему телу, вся она напряглась, став на миг твёрдой, как каменное изваяние, и обмякла.
  Андрей, взятый в это мгновение в каменные объятия Лены, вскрикнул от боли и, сделав по инерции еще несколько движений, вынул из Лениной ****ы *** и с недоумением уставился на него - тот и не думал бросаться спермой, напряжение не спало; в общем, хотелось большего - но как? Лена лежала чуть не в прострации и тихо постанывала - от неё сейчас нет толка...
  Вдруг до слуха Андрея дошёл приглушённый стон, но не Ленин - он раздавался из-за стены из комнаты... как же он забыл про неё... Оленьки - его дочери-подростка. Ах, она негодница! Она всё слышала! Стонет - мастурбирует, наверно? Надо её наказать! Да, он её сейчас примерно накажет!
  Он вышел из спальни и, растворив бесшумно дверь в Олину комнату, на цыпочках вошёл внутрь. Перед ним предстала следующая эротическая картина. Оля, в одной полосатой маечке-матроске, лежала, закрыв глаза, на кровати. Она ещё не была столь уж женственна - под майкой едва-едва угадывалась грудь, да и её короткая стрижка придавала ей скорее мальчишеский вид, но то, что было внизу, развенчивало этот миф.
  Ноги её были широко раздвинуты - практически на шпагат - сказывались её детские занятия гимнастикой; обе её руки были запущены в лоно, лаская клитор и тревожа влагалище. Голова её была запрокинута назад, губы полуоткрыты, её прерывистое дыхание перемежалось короткими стонами.
  Очевидно, она не заметила присутствия отца в комнате. Пожалуй, она не обратила бы внимания и на взрыв атомной бомбы у себя под ухом. Пульсирующий член буквально повёл Андрея к Оле.
  Подойдя к ней, он решительно вынул её скользкие пальцы из ****ы и незамедлительно заполнил её своим ***м, отметив автоматически, - девушка уже не девственна. Вот вам и сексуальная революция, ёб её мать! А вот в наше время... Он закинул её мускулистые ноги себе на плечи и сосредоточился на своей ударной работе.
  Оля всего этого, кстати, как будто и не заметила - лишь естественным движением перевела руки вверх, разминая сквозь тонкую ткань свои девичьи грудки и сосцы, да застонала чуть отчётливее - наверное, приняла это вторжение за творение своего не в меру разыгравшегося воображения или вообще за сон.
  Впрочем, Андрею это было в данный момент безразлично - он **** и ебал эту славную дырочку, дырявил её до тех пор, как Оля вскрикнула чуть громче обычного и, сжав его шею ногами, засопела и, как будто, заснула. В этот самый момент Андрея-то и прорвало и он, изрядно оросив Олино лоно, вышел из неё и излил остаток семени на её худой живот - сперма скопилась в пупке и переполнив его, потекла вниз, к редким волоскам на её лобке, чтобы достигнув их, застыть снегом в их ветвях.
  Андрей, почувствовав наконец облегчение, вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь, а войдя в супружескую спальню, прикорнул рядом с всё ещё похрипывающей женой. 

                3.

  Андрей провалился в беспокойную темень сна. И снилось ему... Впрочем тут стоит сделать отступление. Когда-то было очень популярно приобщаться к плодам западной культуры, вне зависимости от их качества, главное - что не нашим. Что, впрочем, совсем не удивительно; ведь это происходило после многолетней практики возведения плотин на пути поступления пёстрого многообразия иностранного чего-попало-творения к нашему потребителю, и отсекали эти плотины всё то, что могло хоть чуть приоткрыть глаза на то место, куда мы все попали.
  Особенно лакомым куском казались плоды с древа сексуальной революции, о которой у нас только слышали, да и то не все. Одним из знаков этой революции представлялась "Эммануэль" её тёзки француженки Эммануэли Арсан. (Ах, Франция, где воздух дышет любовью - причём не только платонической!) Андрей, в порыве любознательности, в числе многих посмотрел экранизацию этой книги.
  Красивая девушка в роли Эммануэли, красивый фильм, но неожиданно целомудренный для своей славы. Андрей недоумевал: почему же этот фильм вызвал в своё время такой скандал, его называли чуть ли не порнографией? Андрей видал порнографию, и "Эммануэль" к ней причислить было нельзя.
  В общем, фильм не оправдал ожиданий и практически не запомнился. Андрея успокаивало то правило, которое он для себя вывел, основываясь на природном скептицизме и жизненном опыте, - фильм, как правило, бывает хуже той книги, по которой он снят. Фильм хуже книги, как копия хуже оригинала. И Андрей решил прочесть книгу.
  Книга, действительно, оказалась интереснее фильма: глубже, многоплановее, откровеннее. Если бы был снят фильм, передающий дух этой книги, то в нём в равной степени проявились красота природы и человеческого тела, философия сущности и форм любви, и практика секса, которую формально можно было бы назвать жёстким порно. В реальном же фильме всё испохабили, сколько возможно, опростили, кастрировали и оцеломудрили - всевидящее око камеры всякий раз стыдливо отводила взгляд от актёров, пытающихся имитировать страсть... Впрочем, у них это не очень получалось, так что, может, и к лучшему, что их позор был виден лишь вскользь.
  С тех пор фильм Андрей больше не смотрел, а вот книгу иногда перечитывал. И надо ж такому случиться - накануне Андрей как раз перечитывал "Эммануэль" - не всю, а лишь избранные куски; и это не прошло для него даром - ему снились героини этой книги...
  Во сне Андрей как бы скользил по страницам книги, и то с одной стороны, то с другой, освещая тьму, вспыхивали образы: вот Эммануэль садится в самолёт; склонившись к Эммануэли, что-то говорит стюардесса - сквозь белую кофточку виден её бюстгальтер; вот рыжие мальчик и девочка, почти близнецы; вот усатый мужчина...
  Андрей во сне закусил губу - сейчас начнётся! И точно: вот Эммануэль втихомолку мастурбирует, и Андрей начинает возбуждаться; Эммануэль трахается дважды с тем усачом-ловеласом - сначала они доводят друг друга до оргазма руками, потом дедовским методом, Андрей тем временем дошёл до такого состояния, что нашёл в себе наглость подменить того богоподобного гиганта, который должен был совершить третий половой акт Эммануэли в самолёте.
  Без сожаления вытряхнув гиганта из самолёта, Андрей провёл, - впрочем, как и полагалось, - Эммануэль в туалетный зал. И дальше он действовал по книге: "прислонился к перегородке и поставил Эммануэль лицом к себе; схватил её за талию и приподнял. Она обвила скрещенными пальцами мужской затылок, раздвинула ноги, чтобы пунцовый член мог проникнуть в неё. По её щекам текли слёзы, когда Андрей, разрывая её, осторожно входил внутрь. Эммануэль опиралась коленями в стену и в бёдра Андрея, помогая ему проникать в недра её тела. Она извивалась, царапая шею, на которой висела, всхлипывая, хрипя и бормоча что-то".
  Правда, дальше Андрей изменил ход книги, ибо тот гигант оказывался скор на руку, что Андрею не подходило. Он так дико вгрызался членом в её лоно, будто пытался пробить его насквозь, так, чтобы головка члена словно розовый бур прошла через все преграды и вышла через открытый в беззвучном крике рот Эммануэли. Ему даже показалось, что с каждым ударом член уходит всё глубже во влагалище. Он уже стал подумывать - к чему бы это? - но тут Эммануэль пронзительно - как кошка, которой отдавили хвост - завизжала, от неожиданности Андрей чуть не проснулся, Эммануэль погрузилась во тьму, но пробуждение всё же не настало, и Андрей материализовался в другой сцене книги.
  Это был тот эпизод, когда Эммануэль и её мускулистая подруга Арианна играли в спорт-клубе в сквош, а потом, пользуясь безлюдностью этого местечка... Да, сначала они вроде как вытирали друг с дружки пот - разгорячились от игры и вот...
  "Арианна прислонила её к наклонной лестнице, и Эммануэль притворилась распятой на ней, расставив руки и ноги. Партнёрша вытерла ей грудь лёгкими движениями, продолжив и после того, как она была сухой. К частому дыханию, усталости и жажде, обжигавшей горло Эммануэли, прибавилось и новое чувство, которое не было неприятным. Вдруг Арианна выпустила полотенце и, скользнув руками под руки своей ученицы, прижалась к ней всем телом. Эммануэль почувствовала, как верхи груди ищут её грудь и деятельный лобок, прижимавший её через ткань шорт".
  Бесплотным духом Андрей наблюдал за тем, как Арианна и Эммануэль, словно весной сведённые с ума коты, ласкались-гладились друг о друга, и Эммануэль до того разошлась, что "сжала между ногами бедро Арианны и начала гибкими движениями таза тереться об него", - Андрей всё ещё оставался невидимым зрителем. Но когда Арианна "схватила Эммануэль за талию, подняла её к верху лестницы и, просунув руку в шорты, начала ласкать влажную плоть Эммануэли", Андрей материализовался за её спиной и пока она, "проявляя восхитительную активность и умение, расстягивала слизистую оболочку и массировала выпуклость матки Эммануэли", Андрей по своему старался растянуть её слизистую оболочку.
  И опять у Андрея создалось впечатление, что его член уходит всё глубже, теперь уже в плоть Арианны, и ему представилось, что он, как шампуром, пронизает мякоть и вот-вот выйдет с другого конца... Вновь Андрея сбил с толку пронзительный, закладывающий уши крик и видение рассосалось, и он снова поплыл между строк книги.
  Андрей выплыл в том месте, где Эммануэль и её длинноногая подруга Би, девушка с юношеской грудью и "необычайной выпуклостью бритого лобка", собрались принять душ. Разумеется, вместе. Незримый, Андрей последовал за ними.
  "Эммануэль взяла шланг в правую руку, обвила левой рукой бёдра подруги и приказала ей расставить ноги. Она направляет струю снизу вверх к лобку гостьи, постепенно приближает, придавая то ритмичные колебания, то спиральные движения. Не переставая направлять душ уверенной рукой, Эммануэль наклоняется и берёт губами один из маленьких сосков груди. Она сжимает губами кукольный сосок, лижет его кончиком языка, сосёт. Он сразу же твердеет, становится в два раза больше... Черты Би потеряли маску спокойствия: красивые серые глаза стали ещё больше, губы набухли и блестят, почти детское лицо прояснилось - она наслаждалась без крика, без дрожи, ритм её тела не выдавал силу удовольствия".
  Тут разгорячённый и рассерженный предыдущими неудачами Андрей, чтобы не терять времени на препирательства, возник прямо на месте Эммануэли - кожа пошла мурашками, соприкоснувшись с прохладной водой, - ну теперь-то всё у меня получится! - и всадил *** в огромную, набухшую мелко дрожащую ****у Би. Ему почему-то казалось, что во что бы то ни стало надо пронзить хуём тело Би насквозь. Неизвестно почему - просто надо и всё. И пока Би отрешённо смотрела своими влажными серыми глазами куда-то вглубь себя, Андрей самозабвенно вбивал в неё свой гвоздь. Он уходил всё глубже и глубже, и вот Андрей со страхом и изумлением увидел в раскрывшемся пухлом рту Би что-то розовое, лезущее наружу. Сначала нечёткое и расплывчатое, оно очертилось в розовую поросячью морду с красными бусинками глаз и рваными ушами. Устремив на Андрея безумный взгляд, она тонко завизжала, переходя на ультразвук: "ВИ-и--и---и----и-----..." - так что противный звон заколотил в барабанные перепонки. И Андрей проснулся.
  Открыв глаза, он увидел, что лежит позади Лены и, положив ей руку на бедро, продолжает обрабатывать ей лоно, а она визжит не своим голосом. Сделав по инерции еще несколько движений, Андрей остановился и осторожно вынул член. Лена постепенно затихла, продолжая спать. Интересно, а что снится ей?
  Андрей чувствовал в себе неугасающее желание и, опустив голову, столкнулся взглядом с как-будто ещё подросшим членом. Желание всё не пропадало. Он встал с кровати, прошёл по коридору и так, в чём был (то есть голышом), вышел в ночь. Эрегированный член, словно стрелка компаса, протянулся в сторону дома, стоящего напротив.
  И точно, там был какой-то слабый, качающийся огонёк, и сквозь приоткрытое окно выдавливался неразборчивый шумок - как если бы несколько человек разом начинали говорить и не только не понимали что им говорят, но даже и то, что они говорят сами. Однако их это по-видимому не смущало - так как бормотание не прекращалось ни на секунду. Андрей пересёк улицу, проник в приоткрытую калитку и подошёл к окну...               

                4.

  Когда Андрей заглянул в эту тускло освещённую свечами комнату со стоящей по центру широченной кроватью, время словно остановило свой бег, и представшая взгляду картина приобрела характер фотографической, более того, она запечатлелась в его мозгу сразу со всех сторон, как если бы он во мгновение ока облетел её по кругу и первое впечатление ещё не успело вытесниться последним. Вот что Андрей увидел в этой голограмме: три подруги, три местные красавицы - Лара, Дина и Лада - застыли в восторженно-наэлектризованных позах. 
  Ближе всех, спиной, вернее, задом к окну была Лара. Она стояла на четвереньках и, словно кошка, трубочкой свернув язык, лакала Динину ****у. В первую очередь, всё же, был виден её зад: поднятый на согнутых в коленях и прираздвинутых ногах, над взятой в изгиб спиной и склонённой головой с прихотливо поникшими каштановыми локонами вьющихся волос, он приобретал первостепенное значение, оттеняя собой даже рубиново-оконечные капли грудей. Между округлых полусфер ягодиц, оттенённое ими, темнело выпуклое, овальное, с чёрточкой-провалом сверху вниз, кофейное зерно гладкой, совершеннейше выбритой манды. Она манила Андрея к себе, но он, сбросив с себя её чары, временно переключил внимание туда, куда устремлялось кровавогубое, лоснящееся, с блеском над переносицей и кончике носа лицо Ларисы.
  А устремлялось оно к раскрывшему между широко раздвинутых ног в чёрных чулках свои розовые губки влагалищу Дины, распластавшейся на спине между шершавым Лариным языком и мягкой, сочной ****ой Лады. Её крохотное тельце застыло в напряжённой позе вбирания-отдавания щемящей сердце любовной энергии. Её лоно горело чёрным язычком волосистого пламени, лёгкими штрихами протянувшегося от ануса, расширяясь возле светлых губ, заостряясь и заканчиваясь единым чёрным волоском вверху лобка. Чуть выпуклый живот с уютной ямкой пупка, маленькие груди с бледными розовыми кружками и почти белыми сосками, на правой (нет, на левой) - разлетевшаяся прядь её чёрных волос, чуть изогнутая шея, поднимающая вверх голову, наконец, почти детское личико с дерзко вздёрнутым носиком, прикрывшимися длинными ресницами глазами и пухлыми губками, кормящимися Ладиным соком.
  Лада! - вершина всей композиции: ладная, стройная, светлые русые волосы вдоль всей спины до широкого таза, игриво прикрывающие вгиб тонкой талии... А спереди - непокорный блеск карих глаз из-под бойких, в разлёт, густых бровей, складочки у уголков губ, в равной мере предсказывающие как добрую улыбку, так и злой оскал; полные круглые груди, зависшие в воздухе (их видно даже из-за спины); гладь живота, плавно перетекающего в русые дебри промежности, с силой вжимаемой в губы Дины.
  Тут картинка ожила, и комната наполнилась равномерным мычанием, движением и игрой света на изломах тел. И снова внимание Андрея сосредоточилось на едва уловимо покачивающемся заде Ларисы. Загипнотизированный им, Андрей впрыгнул, как кузнечик, в окно и, преодолев остававшееся расстояние, вошёл в мякоть этого плода.
  Член с причмокиванием проник в упругое тепло Лариного лона. Сама она лишь на секунду приподняла голову и повернулась в полоборота, с задумчивым взглядом, словно прислушиваясь - нравится мне это ощущение или нет? - и, решив, видно, что да, нравится, окунула вновь, понукаемая к тому же нетерпеливым урчанием распластанной под ней девицы, язык и губы в Динину вульву.
  Таким образом, череда четырёх тел, хоть и была формально разомкнута, всё же сомкнулась - все четверо удовлетворяли свою похоть.
  В изнывающем угаре Андрей мял и мял грушу Лариного глагалища, та вкушала нежной киски Дины, та же, по цепочке, передавала эстафету всерастопляющей страсти Ладе, и та с готовностью отзывалась капелью своей изнеженной ласки.
  Напряжение нарастало. Андрей уже, как во сне, представлял себе, что его ***, волшебным образом, проникая в Ларину ****у, проходит через её тело, через рот переходит в ****у Дины и, проткнув теперь уже её, колом вбивается в раскошную ****у Лады. На вертеле его могущества сразу три жертвы, они по мановению ЕГО волшебной палочки вдыхают и выдыхают, стонут и подёргиваются рябью мелкой дрожи.
  Андрей всё напирал, и первой с его члена соскочила Лариса - её зад в последний раз резко приподнялся и стремительно опал; вслед за ней растворилась и вскоре судорожно выпихнула его томная теснота Дины; последнее, самое долгое испытание, поджидало его в просторах Ладиного влагалища. В его лице Андреев член встретил серьёзного соперника, обманчиво податливого, но до крайности неуступчивого.
  Лада, оседлав могучего жеребца, казалось, до бесконечности готова была его объезжать, и её бёдра поднимались и опускались, и её длиннющие волосы, струёй душа спадая, щекотали тело, и громады грудей опускались и пружинисто подпрыгивали, и наконец раздался удовлетворённый вздох, и насупленное лицо Лады разгладилось, сверкнуло искрами глаз, и её мягкое, душистое, влажное тело неторопливо накрыло собой, опускаясь, тело Андрея, и он, зачарованно следя за этим спуском, тотчас ощутил такое облегчение, что, испустив в довольное Ладино лоно отмеренный на то запал густого горячего семени, сам резко ослабел и, покрытый щедрым шёлком Ладиного естества, впал в обморочно-сонное оцепенение.    

                5.

  Впрыгнув в сознание, Андрею прежде всего пришлось выбираться из-под завала женской розовой плоти. Когда ему это-таки удалось, он поспешил на улицу. Всё ещё стояла ночь - прямо какая-то бесконечная ночь! - и Андрея пуще всего разрывало желание, выражавшееся прежде всего в пульсации огромного, пунцовоголового постового, который никак не хотел нарушать устав и отправиться на заслуженный им отдых.
  Труба зовёт! - и Андрей, подгоняемый адским зудом в генеталиях, пошёл по миру, то есть по дворам. Странное дело - нигде не было заметно присутствие других мужчин - а ведь были же... вроде. Только что-то часто попадались под ноги валяющиеся на земле свиньи, ну да бог с ними - его не они интересовали, а женщины.
  Женщины! Много женщин! Все женщины! Теперь Андрея уже не сильно интересовали их различия, особенности: красота, молодость и тому подобное - он брал всех, без разбору. Да они и слились в его представлении в одно большое, колышущее всевозможными отростками тело. И ещё ритм: раз-два, три-четыре, туда-сюда, вдоль-поперёк... Тело дрожало всей своей студенистой массой и подавалось. Каучук, гуттаперча, резина, воспринимающая посылы Андреевой плоти, растущая как на дрожжах - взбитыми сливками.
  Лишь изредка из этой липковатой массы выныривали более плотные, плотские образы.
  Вот две улыбчивые подружки-лесбиянки, мало чем отличающиеся, если не считать их имён: Бриттина и Кристина - обе блондинки до плеч, с плотными, умеренного размера грудями, крепкими аккуратными попками, и вообще довольно спортивного сложения (честь, может, и не берегут, но следят за собой - с молоду). Андрей застал их в пикантный момент: Брит, вооружившись пристяжным членом, трахала Криску. Андрей показал им, что такое настоящий член - как звонко они кричали - ну настоящие певицы! И ещё эти не сходящие с лиц улыбки - и когда Андрей уходил, на их бессознательных лицах продолжали оставаться эти бессмысленные маски.
  Вот девочка-нимфетка с малопонятным русскому уху татарским именем, напоминающим более доступное имя "Алиса". Она лежала на кровати, не прикрытая одеялом, в короткой, едва прикрывающей её формирующиеся прелести ночной рубашке и спала. И без того недлинный подол был задёрнут, да и рука, свободно разместившаяся на опушке её лона, выдавала её предсонное занятие. Ждала своего принца, и вот он пришёл, и вошёл в неё. Наверное, у неё после этого были приятные сны.
  Потом ещё была довольно тошнотворная, изо всех сил молодящаяся - чем и запомнилась - старушка с низковатым и хриплым командиристым - судя по коротким выкрикам в ответственный момент - голосом. Перекачанный с одних мест в другие, её жир выступал вместе с каплями пота и распространял рвотный аромат... Андрей чуть не задохнулся им, но всё же нашёл в себе силы выебать её в зад.
  И ещё запомнилась одна манерная, хрупкая блондинка с глазами испуганной лани, прибалтка - невесть как занесённая в русскую глушь - с лимонным именем. Она всё повторяла риторически, со своим мягким акцентом: "И это я делаю? Мне всё это раньше не нравилось... Я вообще фригидна". А сама, между слов, ухитрялась всасывать Андреев член так глубоко в свой миниатюрный ротик, что непонятно было - куда он там помещается?
  И так Андрей обощёл всю деревню, но и после этого ему хотелось ещё. И тогда его взгляд потянулся к валяющимся там-сям свиньям. Конечно, это ещё хуже, чем трахать эту... как её? Ал... Ал... старушка Алберту, но с другой стороны, дырка - всегда дырка, а что касается внешнего вида - так я могу на месте свиной хари представлять изящное женское личико, - например, ту, звёздную, с иссиня-чёрными волосами и серебрянными губами, - а вместо свиного хвостатого зада - округлую розовую попку. Так, перебарывая отвращение - хорошо ещё, что не еврей! - Андрей пошёл от свиньи к свинье. Одна, две, три, четыре, пять, шесть... Он сбился со счёта.
  Меж тем занимался рассвет. Но вдруг, когда солнце уже начало выглядывать краешком из-за горизонта, на землю опять спустилась тьма кромешная. Время пошло вспять? Нет, это была буря. Небо почернело, поднялся сильный ветер, полнящийся звенящим стоном, на Андрея налетел особенно сильный порыв, поднял его как пушинку и, закручивая его вихрем, понёс куда-то вверх и вдаль.    
  Андрей пытался было сопротивляться, но скоро понял, что это бессмысленно - буря всё равно сильнее, да и подняла она его, судя по всему, уже так высоко, что освобождение из её пут окажется мнимым достижением - за ним последует неминуемое падение в воздушный колодец и смерть. Так что он смирился со своим положением, а смирившись - успокоился, и с любопытством стал глядеть по сторонам. И когда он увидел бледно-розовое пятно, выступающее из чёрного завитка вихря, Андрей не раздумывая потянулся к нему и...