Ожог. Гл. 1. Невинность

1.

Дождь прекратился. Он шагал по блестящему асфальту, безуспешно пытаясь раскурить подмокшую сигарету. Около облупившейся арки у Дома Книги, где книг теперь вовсе и не было, его окликнули.
- Подайте, пожалуйста.
Слова прозвучали безвкусно и глупо - так ему показалось тогда, и в первое мгновение он не обернулся, машинально подумав о том, что таким голосом милостыню не просят, но любопытство победило. Глянув через плечо, он увидел девушку в заношенном дождевике. Она стояла под аркой, едва касаясь плечом угла. Она немного сутулилась, волосы были скрыты под капюшоном. Он растерялся, и машинально спросил:
- Что?
Он прекрасно ее слышал, но что-то мешало ему признаться в этом, словно речь шла о чем-то постыдном.
- Подайте, пожалуйста, - пошептала девушка.
Он удивленно ее рассматривал. Девушка вспыхнула и отвернулась. Он продолжал смотреть на нее, пораженный. Потом он увидел, как она уходит. Осторожно переступая через лужи ногами в туфлях без каблуков, она медленно удалялась от него.
Он остался стоять, раздумывая с минуту, потом медленно двинулся вслед за ней. Сигарета потухла, и он отбросил ее в сторону, пытаясь не терять нищенку из виду. Нищенку? Ему было крайне трудно представить молодую девушку, пусть даже и страшненькую, в роли побирушки - цыганки не в счет, в его понимании они были бесполыми, как и негритянки.
Грязно-зеленый дождевик мелькнул за углом многоэтажки, и он ускорил шаг. Завернув за угол, он не увидел никого, и остановился, переведя дух.
Огибающая дом дорожка была пуста. Он быстро сообразил, что далеко убежать ей не под силам, и бросился в первый близлежащий подъезд. Там было пусто - он принюхался, словно гончий пес, стремительным броском промчался несколько этажей, и, ничего не обнаружив, вернулся. В следующем подъезде его внимание привлекли свежие влажные следы, и он снова рванул вверх. Сердце стучало - странная погоня его возбудила. Ему стало жарко.
Он нашел ее на третьем или четвертом этаже, забившуюся в щель между стеной и трубой мусоропровода. Здесь, в окружении грязных серых стен, он впервые понял, что у нее необычайной красоты глаза - темно-карие, блестящие, напуганные досмерти и от этого кажущиеся еще прекраснее. Она безмолвно качала головой, ее капюшон свалился, открывая светлые спутанные волосы. Руки она держала на груди крест-накрест, вцепивщись пальцами в воротник куртки, словно ожидая удара в грудную клетку. Он стоял перед ней и тяжело дышал.
- Я буду кричать, - наконец, сказала она.
Он спросил первое, что пришло ему в голову:
- Как тебя зовут? - Она молчала, пряча подбородок.
- Ты что, дикая? - Он пошарил в кармане, и вытащил горсть мелочи. - Держи. Ты ведь просила милостыню, так ведь?
- Ну и что? - глухо отозвалась она, не глядя на него. - Зачем ты за мной гнался?
- Я не гнался. Просто хотел поговорить.
- Ну и что? - повторила она. "Она отсталая, - вдруг понял он. - Из этих".
- Ну-ка, возьми, - он сунул ей в руку несколько монет, ощутив на мгновение мягкость ее ладони. Она покорно сжала пальцы, немедленно сунула кулачок в карман. Затем снова сложила руки на груди. "Как монашенка, - подумал он".
Мужчина и девушка стояли молча, он разглядывал ее - стоптанные туфли без каблуков, толстые чулки, изборожденные шрамами штопки, из-под дождевика виднелась черная юбка, будто бы от школьной формы. У нее был аккуратный подбородок, и четкая линия носа. Маленькие руки испачканы чернилами, но довольно изящны, с тонкими пальцами и коротко остриженными ногтями. Позже он понял, что это напоминание о школе и решило дело. Он протянул руку и коснулся ее плеча.
- Брось дуться. Извини, если я тебя напугал.
Быстрым движением она накинула капюшон, и только тогда, словно убедившись, что вернулась в убежище, подняла на него глаза.
- Спасибо.
- Нет проблем, - он неестественно улыбнулся, и в ответ она чуть искривила губы - что, судя по всему, должно было означать улыбку.
- И все-таки - как тебя зовут?
- Бэлла, - медленно произнесла она.
Он хмыкнул.
- Расскажи кому-нибудь другому. Ты или Таня, или Лариска, на крайний случай Ира. Ну?..
Она пожала плечами и поджала губы.
- Ирина.
- Значит, я угадал. А Бэлла в таком случае - кто такая? Выдумала?
- Подруга, - обронила она, пряча глаза. - Уехала в Америку.
- Давно?
Она кивнула.
- С тех пор ты и... - он споткнулся. "Господи, да она еще ребенок". - Сколько тебе лет?
- Мне? - медленно переспросила она. - Сколько надо. - Вас это не касается.
Она шмыгнула носом. - Я пойду.
- Куда? - осведомился он. - На работу? - Теперь он чувствовал себя увереннее.
- Я еще не работаю, - как маленькому, объяснила она ему. Язвительный смысл вопроса она до нее не дошел.
- Хочешь, я устрою тебя на работу? - изобразив улыбку, предложил он. - Это хорошие деньги, и работать много не придется.
Она с удивлением посмотрела на него.
- Что?
Он быстро прокрутил в голове возможности. Странно, что она... впрочем, в жизни случается всякое.
- Возраст? - строго спросил он.
- Пятнадцать, - машинально ответила она. - Шестнадцатый.
У него застучало сердце. Тук. Тук. Тук. Теперь он уже почти не удивлялся, словно все это происходило не с ним. "Значит, малолетка". Тук. Тук. Тук.
- Тогда делаю предложение - пойдем пообедаем, и заодно поговорим о работе.
- Ты ведь не боишься?
Она тряхнула головой, так что капюшон откинулся назад.
- Не-а.
Когда они спускались вниз по лестнице, она призналась:
- Есть хочу.
Он взял ее за руку.
- В школу ходишь?
Она кивнула: - Иногда.
- В каком классе?
- Десятый.
- Уже взрослая, - согласился он. Сердце у него колотилось вовсю.
Он повел ее в бургерный ресторанчик, через квартал от Дома Книги. Крепко держа ее за руку, он искоса поглядывая на нее, словно боясь, что девчонка убежит. Внутри ресторана они присели за угловой столик, он сходил к стойке и принес пиццу, гамбургеры, жареную картошку и чай.
Девушка с серьезным видом всматривалась в багровую поверхность пиццы. От напряжения она закусила нижнюю губу.
- Снимай куртку, - посоветовал он.
Она неловко стянула еще влажный дождевик с плечей.
На ней действительно было коричневое школьное платье - или так ему представилось. Последний раз он заходил в школу около десяти лет назад, и понятия не имел, как у них там полагается теперь одеваться. Груди у нее были невысокие, по возрасту, но их истинная форма была явно скрыта большего размера лифчиком. Передавая ей крохотную пластиковую вилочку он, словно невзначай коснулся ее колена свободной рукой - оно было теплым, и гладким, несмотря на грубую фактуру чулка. "Я скот, - сказал он себе. - Но пусть все идет к черту".
Та, которая назвалась Ириной, сейчас вгрызалась в плоть пиццы, держа ее двумя руками. Он зачарованно наблюдал за ней. Бледность медленно сходила с ее лица, щеки раскраснелись, глаза блестели, словно от слез.
- Схожу позвонить, - сообщил он. Она кивнула, не отрываясь от еды. Он вышел на улицу, прошел в глубь аллеи и присел на скамейку. Достал из папки мобильник и набрал номер. Ему ответили, и он быстро изложил свою просьбу, стараясь звучать беспечно.
- Слушай, - сказали ему, - мы давно уже набрали весь персонал.
- Я не об этом... Ей хоть уборщицей, все равно.
- Это что, важно?
- Ну… да, - с сомнением ответил он.
- Раз так, я что-то придумаю. На книжный лоток, годится? Только  заработка там – копейки.
Он хотел сказать, что сам готов за нее платить, но воздержался.
- И еще - мне нужна квартира на пару часов.
- Это без проблем… - заклокотало в трубке. – Адрес знаешь?.. На Петровского. Ключ возьмешь… третий этаж… Все, отключаюсь…
В бургерной народу прибывало. Он с трудом протолкался на свое место, которое Ирина предусмотрительно прикрыла курткой, чтобы никто не заглядывался. Она уже съела все, и вопросительно указала вилкой на его сиротливый гамбургер. Он кивнул.
- Ну? - спросил он, когда она управилась.
- Класс, - вздохнула она. - Спасибо, - и посмотрела на него – несколько вызывающе - словно и не сомневалась, что заслужила такое внимание к ней, и будто догадываясь, что праздник еще не закончился. Он выплеснул в рот остатки кока-колы, и помог ей одеться.
- Догадайся, куда сейчас пойдем?
- Куда? - с кажущимся безразличием спросила она.
- По магазинам. Смотреть на тебя не могу… Но сначала - пара вопросов.
- С чего бы это? - она вздернула нос.
- Просто так, - отрезал он.
Он указал ей на ту самую скамейку, на которой он сидел совсем недавно. Они уселись, она - положив ногу на ногу, как благовоспитанная, открывая красиво вычерченные лодыжки в штопанных чулках, он – рядом, ощущая некоторый дискомфорт.
Он закурил, глубоко затягиваясь.
- Ты как, не куришь?
Она помотала головой, а потом прибавила с угрожающей ноткой в голосе:
- Но скоро начну!
- Серьезно?
- Все курят.
- Точно, - согласился он. - И еще - побираются, ****ствуют, нюхают клей, и гадят на тротуар. Все сходится.
Она молчала, ковыряя ногтем присохшую грязь на полах куртки. Осталось неизвестным, дошла ли до нее ирония.
- Тебя что, заставили руку протягивать?
Она отрицательно покачала головой.
- Не понимаю, - почти искренне сказал он.
- Соседка посоветовала, - наконец выдавила она. - У нас с деньгами сейчас.. плохо. Мать в больнице, отец на заработках в Сибири... или еще где… не знаю. Меня соседка кормила одно время, а потом говорит - пойди, попроси... тебе дадут.
Он помолчал. История была обычная в эти дни, и непонятно, зачем ему было вытягивать это из девчонки. Мог бы и сам догадаться.
- Сколько лет этой твоей соседке?
- Не знаю. Может быть, пятьдесят... или больше.
- Она что, тоже? Нищенка?
Она передернула плечами, услышав "тоже":
- Какая она нищенка... пенсионерка. А я тебе не нищая... просто попросила один раз.
Он посмотрел на нее: она поджала губы, сморщила носик, словно речь идет о чем-то противном, но привычном. В нем поднялось возбуждение и желание действовать.
- Значит, так, - сказал он, - книги продавать умеешь?
Она подняла на него глаза, и быстро произнесла: - Смогу... Я...
- Значит, работа у тебя уже есть. Сейчас сходим, принарядимся. Можешь командовать парадом. С одним условием - все делать быстро.
- Зачем? - с подозрением спросила она.
Он объяснил:
- Времени мало, понятно?
Она размышляла не более секунды, затем подняла на него глаза, прищурилась - видимо, подражая какой-то киношной актрисе - и кратко сказала:
- Понятно.
Он был вовсе не уверен относительно того, что именно ей было понятно. Но этот женский, и одновременно детский взгляд его странно успокоил.
Через проходной двор они вышли на проспект. Он вел ее за руку, как брат младшую сестренку. У одного из магазинов он замедлил шаг, и подтолкнул девушку ко входу.
- Заходи. Свои размеры помнишь?
Она ничего не ответила, и вопросительно посмотрела на него. Молча вступила на мраморную ступеньку, и неуверенно взялась рукой за толстую, потрясающе желтую ручку входной двери. Он последовал за ней.
В помещении бутика к ним метнулась лощеная брюнетка с ястребиным носом.
- Вам помочь?
Кося фиолетовым глазом на него, как на внушающего доверие, она быстро охватила взглядом маленькую фигурку в дождевике.
- Плащ, - пробурчал он, - блузка, юбка, нижнее. Туфли. - Как всегда, он чувствовал себя неуютно среди обилия зеркал. - Только хорошее. И быстро.
Дама невозмутимо выгнула бровь, на долю секунды внимательно на него посмотрев. Искра узнавания мелькнула в ее глазах, и тут-же погасла. Выбросив сверкающую лаком кисть куда-то вправо, она пропела:
- Пожалуйста, сюда.
Он мысленно плюнул на мохнатый ковер под собой, будучи уверен, что чертова кукла, по всей видимости, узнала у нем одного из поставщиков. Он от души понадеялся, что эта ниточка не приведет к жене. Горячее дыхание обожгло мочку уха:
- Я могу это взять? - Его новая знакомая стояла на цыпочках, прикладывая к плечам что-то голубиное с блестками.
- Да, да, - быстро проговорил он, - только не забудь колготки. Возьми всех расцветок, какие есть. Я заплачу за все.
- А можно пере…
- Нет, - твердо сказал он. - Я не Ричард Гир, а ты не Джулия Робертс. Нечего здесь красоваться.
Через полчаса они вышли из бутика. Такси. Водитель с золотыми зубами. На заднем сиденье он повернулся к ней, и спросил:
- Ты знаешь, куда мы едем?
Она отрицательно покачала головой. Руки у нее были заняты - она придерживала с дюжину пакетов и пакетиков - и даже не пошевелилась, когда он погладил ее по щеке. Одним пальцем он коснулся ее губ, и посмотрел ей прямо в глаза. Она сидела, сжавшись. В ее глазах светилась тревога. И необъяснимое спокойствие. "Она знает, что ее ждет, - понял он. - Выдержит. Пойдет до конца".
Они приехали почти на окраину, к ряду пятиэтажных домов. Расплатившись с водителем, он помог девочке выйти из автомобиля со всеми сокровищами. Поднялись на третий этаж. Пока он звонил соседке и забирал у нее ключи, Ирина молча дожидалась его, прислонившись спиной к перилам. Затем они поднялись на этаж выше, и здесь, у блеклой дермантиновой двери без опознавательных знаков, она наконец заговорила.
- Я не пойду. Я…
Он перебил ее:
- Давай без глупостей. Что тебя пугает?
- Я… - неуверенно произнесла она, - понимаете… ведь я еще ни с кем.
- Меня зовут Владимир, - сказал он. - И называй меня на ты, пожалуйста.
Он взял ее правое запястье, разжал кулачок, который мертвой хваткой держал один из пакетов, и приблизил ее ладонь к губам. Он лизнул ее в середину ладони, ощутив соленый привкус. Ее рука задрожала, и она попыталась убрать ее. Он удержал ее, крепче сжав руку. Она не издала ни звука, только тяжело дышала.
- Не сопротивляйся, - тихо сказал он. - Будет хуже и тебе, и мне. Понятно?
Ее щеки покраснели. Блестящие глаза смотрели куда-то вниз, плечи чуть  подрагивали. Очень тихо, почти неслышно, она спросила:
- Что со мной будет?
Он покачал головой. Свободной рукой он взял ее за шею, и притянул к себе. Она подчинилась. Он осторожно гладил ей шею, забираясь под воротник платья и касаясь острой косточки на правом плече, и говорил невнятно, иногда сам не разбирая смысл. Инстинкт подсказывал, что надо говорить и говорить.
- Это просто ожог. Трогала когда-нибудь горячий утюг? Резкая такая, быстрая  боль… Знаешь, мужчина часто говорит девушке, которую хочет сломать, что это безболезненно и все такое. Я не хочу тебе врать – это, может быть, больно, и наверное, страшно. Но можешь быть спокойна – потом эта боль уйдет… Не будет ее совсем. 
Она подняла к нему лицо, и он осторожно попробовал на вкус ее нижнюю губу. Она не противилась, и он поцеловал ее веки. Губы ее были напряжены, и он только скользнул по ним языком. Судя по всему, у нее не было опыта даже на уровне поцелуев - либо она была уж чересчур напугана. Он отстранился от нее. Вставил ключ в замочную скважину, повернул - раздался щелчок. Дверь открылась, и на них пахнуло тяжелым духом нежилой квартиры.
Он взял ее за руку, и потянул, почти втолкнул в прихожую. Дверь закрылась. Он встал спиной к выходу, и проговорил:
- Брось эти тряпки на пол.
Она принялась аккуратно складывать пакеты. Потом выпрямилась, и смахнула прядь со лба. Ее лицо было бледным. Она не поднимала глаз.
- Разденься.
- Сразу? - неуверенно спросила она, и охватила плечи руками. От нее веяло безысходностью, как от приговоренной к казни. Он кивнул.
Она принялась стаскивать дождевик - он принял его из ее рук и повесил на вешалку. Затем было монашенское платье. Его она сняла через голову, и здесь он ей не помогал. Он молча наблюдал, как она расстегивает пуговки у воротника, захватывает руками подол, и тянет вверх. На какое-то мгновение она оставалась совершенно беззащитной - с закрытым коричневой тканью лицом - но он не тронулся с места. Платье легло на пол. Затем она сняла комбинацию, и осталась в розовом лифчике и толстых колготках.
- Сними колготки, - сказал он, и ему показалось, что в голосе проскочили просящие нотки.
Она медленно скатала их до колен, неловко пригнулась и, переступив с ноги на ногу, сняла их совсем. Она выпрямилась. Рот ее был чуть приоткрыт. Глаз она по прежнему не поднимала, глядя себе под ноги.
Он проследил ее взгляд - маленькие, правильной формы ступни, с чуть отставленными большими пальцами. На ногтях остались следы неаккуратного любительского маникюра, с пятнышками розоватого лака. Повыше щиколотки красовался расчесанный комариный укус.
Он поднял глаза. Теперь она смотрела в сторону, держа руки на бедрах. Уши ее, кончик носа, и щеки быстро покрывал румянец.
Ее ноги были очень стройные, с чуть затемненным овалом коленей, и едва заметным изгибом бедер. Широкие хлопчатобумажные трусики сидели на ней не слишком плотно. Явно не ее размер. Бретельки лифчика болтались на худых плечах.
- Хочешь вымыться?
Она испуганно посмотрела на него.
- Что?
Он повторил. Она поразмыслила с мгновение.
- Тогда… мне нужно мыло, и… и полотенце.
Он провел ее в ванную, держа ее за руку. Пока он включал и регулировал воду она, к этому моменту совершенно раскрасневшаяся, стояла рядом, переступая с ноги на ногу. Он помог ей встать в ванную, придерживая ее за талию. Она попробовала мизинцем воду, странно вздохнула, и умоляюще посмотрела на него.
Он покачал головой, и сквозь силу улыбнулся:
- Конечно, я уйду.
Он положил у края ванной пакеты с бельем, и вышел на кухню. Там он обессиленно свалился на колченогую табуретку. Из крана с размеренной злостью капала вода. Он закрыл руками лицо и только теперь ясно осознал, насколько он влип. Пятнадцатилетняя. Разврат. Зона. Страха не было. Было только щемящее чувство жалости к себе, а мелкий бес в глубине сознания подобострастно шептал ему, что все обойдется.
Через минуту он встряхнулся, и принялся искать заварку.