Тайная жизнь города N

«В этом городе всегда идет снег. Улицы затянуты туманом, таким густым, что невозможно разглядеть что-нибудь в шаге вокруг. Здесь люди и кошки; собаку вы не увидите… Здесь вы не увидите младенца или старика. Это не значит, что их нет – просто вы их никогда не увидите. В этом городе свет падает всегда отвесно, а ночь наступает внезапно. Иногда здесь летают поразительные бабочки радужной окраски, их ловят для того, чтобы потом отпустить. В этом городе все разговаривают шепотом (или мне это кажется); шепотом настолько тихим, что иногда приходит в голову мысль, а не разговариваю ли я сам с собой… Этот город пуст и полон; в этом городе есть жизнь, но эта жизнь тайная…»

Умберто Мадзини, «Путешествия».

«Только подлетая к планете, можно видеть, как птицы разбиваются о полупрозрачный синеватый купол над Городом…»

Энон VI, «Случайная повесть».

«И тогда взойдет третье солнце и шестая луна; и будут люди как звери небесные, и птицы лесные как люди; и возвестят рыбы начало нового времени, и остановится время старое, и будут люди, птицы и звери, и останется все как есть».

Апокриф Калгола, глава 6, стих 54.
-------------------

1.

Луи Оден последние лет сорок страдал отдышкой. Это началось, когда он, в числе тех самых ста сорока строил Дорогу между Аль-Кафой и Гудвиллом. Сыновний долг и прочее. Что это все означает, для чего Дорога, почему его Отец должен попасть сюда – тогда эти вопросы его не волновали; сыновний долг так сыновний долг… Когда Отцу стало плохо, его забрали в больницу; Луи был с Отцом; в больнице произошло первое, что удивило и напугало Луи. В полчетвертого утра в палату к Отцу зашли трое мужчин в зеленых глухих костюмах, они разбудили Отца и вручили ему конверт.

В первый раз Луи увидел, как у отца дрожат руки.

Потом отцу принесли одежду, помогли одеться и, поддерживая, вывели из палаты. Луи бросился за ним, но его оттеснили обратно.

На смятой постели лежал вытянутый лоскуток полупрозрачного картона, на котором было напечатано: «Дорога. 112-й километр, секция 3».

2.

– Куда? – пожилой, но еще крепкий охранник схватил Луи за плечи. – Туда нельзя.
– Как нельзя? – задыхаясь, удивился Луи. – Но ведь я строил Дорогу!
– Ээ! – Хохотнул охранник. – Все строили! И что, думаешь, теперь всякий туда пойдет! Остынь, парень. Ты еще туда успеешь, – добавил он вроде бы дружелюбно, но в глазах его Луи уловил огоньки издевки.

3.

Туман упал внезапно, и сразу наступила ночь.

Так, сказал себе Луи, сейчас внимательно. Слева сзади – развалины водокачки, там должен быть едва заметный свет от свечки бродяги Хупа, которого никто не хочет поймать… Сидит поди, жарит себе на старых электродах от электросварки колбасу… Ладно, не отвлекаться. Слева спереди – ограда… так и есть, скользкая от тумана и холодная. Так, только бы не ошибиться! Шесть шагов вправо по ограде, на уровне колен должен быть лаз – два отогнутых прута. Есть! Спасибо охранникам, их работа, а то как бы им в самоволку бегать…

Пролез. Теперь осторожно, в этом тумане не видать собственных ног. Сейчас прямо, через три шага долна быть колючая проволока. Ага, так и есть, осторожно, непонятно… пока еще не должны давать напряжение. Рано еще, смена в девять двадцать, еще есть почти час. Сейчас влево, восемь шагов. Наклонился, нащупал отогнутые куски, осторожно, стараясь не порвать куртку, пролез. Один я такой, подумал Луи. В такую темень они даже собак боятся выпускать. Собак, когда в последний раз он видел собаку? Поверье есть, выпустишь собаку в туман – вернется оборотнем. Поэтому, усмехнулся Луи, собак нет и не было, одни кошки кругом…

Так, отлично, теперь главное, увидеть фонари над дорогой, даже не увидеть, почувствовать. Туда нельзя, это он помнил точно. На строительстве, один паренек лет десяти пролез за ограждение и вышел под фонари. Прямо на свет, как бабочка какая. Стоял, щурился, и тут один из охранников срезал его очередью. Стоял, щурился… Упал, и главное, никому ничего не было. Никто даже не подумал, что это обыкновенное убийство. А вот теперь мне приходится и об этом думать, если хочется выжить...

Каким-то седьмым чувством Луи почувствовал опасность, резко свернул в торону, присел, затаился.

– А ну? Слабо? Девка-порох, тронешь, так сама… – хрипловатый смешок со слюной в голосе. Тонкий голос перебил:
– Да ну тебя, Стаси куда как… – и пропали голоса в тумане.

Налево или направо? Луи долго выбирал, вспоминая приметы, от которых сейчас было мало толку.

– Разрывные! – уверенно произнес голос почти над его головой. Луи замер, боясь пошевелиться. – Разрывные, ротный говорил, из них не то что бродягу, тигра… – и голос исчез в тумане.

Луи выдохнул. Еще час, и пойдет снег. Луи наощупь нашел ямку под деревом, свернулся в ней, натянул капюшон теплой куртки на голову и в темноте вытащил фляжку. Спирт обжег горло.

4.

Снег.

Здесь всегда идет снег, Луи помнил эту припевку какой-то старой рок-группы; только сейчас до него дошел ее прямой смысл. Становилось холодно; из тумана начал сыпать крупными, в ладонь, хлопьями, снег…

5.

– Номер четырнадцать сто тридцать два!
– Я!
– Номер четырнадцать сто пятьдесят один!
– Я!
– Номер двенадцать двести восемьдесят!
– Я!
Пауза.
– Как, ты еще здесь?!
– Да, господин, – старческий голос говорил это с торжеством и характерным бесшабашным ироническим акцентом. – Я еще в прошлый вторник говорил вам, что не дождетесь… У вас же есть пистолет, и что вам стоит?
– Не положено. – Отчеканил голос. – Здесь это, – он подчеркнул “это” – не положено. Это вам не концлагерь. Разговорчики! Номер двенадцать триста пять!

6.

Сейчас номера начинались на девяносто четыре.

7.

Они вывели Отца на Дорогу. Отошли в стороны и сошлись за его спиной.

– Иди, – тихо сказал один.
– Не пойду, – так же тихо ответил Отец.
– Ну, тогда стой, – отозвался охранник.
– Не буду. Я лечь хочу.
– Не положено.
– Кем положено?
– Шутник… – ухмыльнулся второй и достал секундомер. – У тебя, папаша, сорок секунд. Бить мы тебя не будем… Решай, стоишь или идешь.
– Иду, – помедлив, отозвался Отец.

Он сделал шаг, другой, покачнулся. Третий. Очень медленно. Обернулся. Они стояли за его спиной. Четвертый шаг, пятый. Обернулся.

– А где твоя дорога, сынок? – спросил,
– Там, – охранник неопределенно мотнул головой. – Ты иди, иди…

Шестой шаг, покачнулся. Устоял. Седьмой. Восьмой, девятый. Выпрямился. Десятый.

Бесшумно развернувшись, охранники исчезли в лесу.

Одиннадцатый.

8.

А потом строили Купол. Всем говорили тогда, что появились инопланетяне и хотят их всех вместе с Дорогой отправить в ад. Что такое ад, Луи знать не знал, но было во всем это что-то пугающее. Впрочем, работа была не пыльная, на высоте пятисот метров склеивать пластиковые пластины Луи даже понравилось, платили за работу хорошо и вовремя.

На высоте хотелось петь. И Луи, первый раз в жизни запел.

Лес стоит далеко,
И река бежит далеко,
Далеко-далеко внизу,
Далеко-далеко вверху
Птица белая,
Птица красная,
Краси-ивая…

Он с ужасом смотрел, как расплывается из-под комка перьев кровь, как медленным ручейком стекает она по пластику куда-то вниз, казалось, в речку, в лес; Луи похолодел от ужаса. Но с другой стороны к пятну уже полз Гарри-страшилка с тряпкой; смахнул, затер, ухмыльнулся ухмылочкой без трех зубов и исчез с той стороны.

9.

Он нашел бродягу Хупа в старой котельной, угостил спиртом и присел к его костерку. Было сыро, только что упал туман… Хуп, в старой телогрейке, долго слушал сбивчивый рассказ Луи, про Отца, про Дорогу, про Купол; качал головой вроде как сострадательно, а затем начал сидя раскачиваться, губы его мерно зашевелились; Луи оборвал рассказ, удивленно посмотрел, потом нагнулся… Изо рта вылетали невнятные слова… Напряженно вслушиваясь в невнятный говор, Луи разобрал:

– …и тогда взойдет третье солнце и шестая луна; и будут люди как звери небесные, и птицы лесные как люди; и возвестят рыбы начало нового времени, и остановится время старое, и будут люди, птицы и звери, и останется все как есть...

10.

Малыша Луи подобрал в каменоломне к северу от городской свалки. Мальчишка лет шести был одет в лохмотья с чужого плеча и не хотел разговаривать; но за Луи пошел. Так, собственно, начался этот странный молчаливый союз, в котором не было проронено ни одного слова. Как-то сразу Луи решил, что этот паренек не должен строить Дорогу, не должен провожать его и не должен сам никогда на эту Дорогу ступать…

Луи ушел из своего дома ночью, в туман, не взяв с собой ничего. Его хватились, искали и не нашли.  Какой-то мужчина с ручной белкой около зоосада вроде бы узнал его и бросился к телефону, но Луи удалось шмыгнуть в проходной двор и затаиться под бочкой с известью. Больше его никто не узнавал. Отросшая борода делала его старше, но Луи это даже нравилось… Он перестал разговаривать. Бродяги начали его сторониться после того, как Луи сломал руку одному подонку, который пытался отобрать у мальчишки кость с остатками мяса.

11.

– Папа, а где птицы?

Луи остолбенел не столько от того, что мальчишка заговорил, а от этого папа, прозвучавшего просто и естественно.

– Они были? – полувопрос-полуутверждение; Луи кивнул. – А где они теперь?

Луи пожал плечами. Он и вправду не знал.

– Но ведь они летают, – мальчик в упор смотрел на него. – А над Городом купол, я знаю. Я знаю, ты строил купол, мне говорили… Ты видел птиц, папа?

– Да… а кто тебе… говорил обо мне?
– Не помню. Медведь, наверно, – мальчишка усмехнулся так же, как и он сам, – помнишь, в зоопарке?

Луи молча ждал; ему нечего было сказать.

– Папа, – мальчик вдруг стал очень серьезным. – Я хочу строить Дорогу.

12.

Луи плакал, молча плакал, шел не оглядываясь оттуда, где стоял мальчишка, только что назвавший его своим отцом, шел, плакал, шагал, не видя дороги…

Мальчишка кусал губы. Ему тоже хотелось плакать.

…и тогда взойдет третье солнце и шестая луна; и будут люди как звери небесные, и птицы лесные как люди; и возвестят рыбы начало нового времени, и остановится время старое, и будут люди, птицы и звери, и останется все как есть…

13.

Луи увидел птицу. Птица медленно летела над лесом, и свет трех солнц медленными сполохами невиданного пламени переливался на ее оперении. Птица летела, спокойно вытянув голову и как бы удивленно разглядывая то, что происходиоло внизу; птица возвращалась к своему гнезду, удивляясь, как странно все вокруг, и недоумевая, как люди могли так долго жить без нее, так думал Луи, задрав голову к небу.

Кто-то негромко повизгивал около его ноги, Луи посмотрел и увидел щенка, который, повизгивая, делал лужу прямо на его старый сапог.

И, подняв глаза и обернувшись, Луи увидел множество людей вокруг. Они стоят, подняв глаза к небу.

И по правую руку каждого был сын его, а по левую – собака.

Январь 2001