Немоё

Вслушиваясь в толпу, Марек загнул на лавку ноги, натянув насок - еще  дальше разорвав его. Мимо прошла старуха. Не испытывая омерзения Марек подумал о ее внутренностях и пододежности. Он вообще редко испытывал омерзение. Как-то не требовалось. Я никогда не участвую в том что не требуется. Та свинья, что была тут пять минут назад, она требовалась мне? Нет. И я в ней не принял участия, хотя мог без труда и сопротивления. А вон в той я бы принял участие, не скрывая удовольствия Марек посмотрел на девушку, севшую напротив. Черт, почему я не хам, не наглый рукораспутник. Подошел, подсел, подложил под жопу руки, поднял, наступив на край юбочки с трусиками .... Нет, не наглый я, даже не смелый. Почему, собственно, что в моем воспитании не позволило этому развиться? Это риторика. Сам себя подразухарить, сам себя подсушить, подосечь: с твердым знаком или нет: вот что тебя, баран, занимает - с тверрдым или нет. Ну что тут скажешь - самсебя. Нет, не подумай, я не ана.... , это ты кому? Себе, кому же. Кто еще более партии-родине-матери в сраку ее... А девчонка и впрямь классная. Это она мне? Неужели мне? Дьявол, в металлических заглушках ничего не понимаю: отсутствие слуха притупляет все остальные мои дыры. Нет не мне - вон той подружке. Обожаю лесбиянок в отличие от пидоров. Представляя себе любовь двух мужиков,  испытывает Марек лишь непонимание: какое удовольствие, намазав жопу вазелином, проталкивать туда чей-то конец. Так ведь можно и обосраться.
 А передача наша, тем временем, подошла к концу. Мы прощаемся с вами. Эфир закончен. Торч прекратился. Суровая, невидная за отходняком, будничность проявляется лишь в слабом посапывании-посасывании закоченелой трубки. Передающий разум иссяк. Он передал все что имел, себе, даже, ничего не оставив. Зачем ему это. Дохлые провода, в агонии хрипящий модем, регедит и все, что когда-то было так ново, так исходяще, теперь - замшелая папка, не подвергаемая даже ежечасному, даже ежедневному опросу: резерв, мертвая память - никогда уже не знать ему жизни и прерывания: сплошная безпульсная линия. Мертворожденный коллапс, не явивший миру своих потенциалов. Как определит он свою деформацию не будучи разогбенным, как расчитает, как проанализирует, дабы быть осознанным,  расчет прогрессии, в середине которой он был мертворожден. Не вскрикнув, не зажегши базовый огонь свой, как определит свою плотность и информативность. Дефункционален, он не познает расчет статически неопределимых систем.
"Ощущение, мышление присущи лишь человеку, являющемуся продуктом длительной эволюции материального мира и прежде всего общественной среды. Человек выделяет себя из природы, познает окружающую его действительность, активно ВОЗДЕЙСТВУЕТ на нее, преобразует". Вот она сидит рядом, ща я на нее воздействую: "Милая девушка, да будет ВАМ известно, что Дон Альбанос д"Экнорильо свидетельствует ВАМ свое глубочайшее почтение и приглашает ВАС..." Ненавязчиво прервав его, изрекла, как бы пропела она, разомкнув сахарные уста - "...иди на ***, баран. Вон видишь того качка, ща он тебе ебло то разобьет, ишь бля...". Не дослушав Марек сорвался с лавки и шустро двинулся в направлении качка. Схватив, в метре от назначения, металлическую урну он со всей дури ударил качка сзади в голову. Качок повалился вперед, с размаху смертельно чиркнув макушкой об угол стойки палатки макдональдса. Лежа в черной луже качек хрипел разорванным, при падении, горлом. Марек нагнулся над ним, разгибая швейцарский нож, и стал кропотливо ввинчивать качку в висок штопор. Сидяший рядом старик, схватившись за сердце, страшно зазвучал, брыжя пеной изо рта и операционной дыры в гортани, издавая неясные звуки голосообразующим аппаратом. Выдернув из головы ввинченый на полную штопор, Марек отогнул шило и пробил переносицу качка, декламируя при этом себе под нос что-то из средневековой португальской поэзии. Закончив с перносицей, он отрезал качку верхнюю губу и встал, положа ее в корман. Девки, с которой все это началось нигде не было видно и Марек пошел через площадь к магазину. 
 В магазине было, как всегда, полно народу и Марек, после недолгих пререканий с продавщицей, заказал себе полкило халвы. Марек обожал все сладкое и вульгарное.