Там, где цветет полынь... продолжение

Никогда прежде Гвендолин не уезжала еще так далеко от
дома, туда, где между великим Богом и хитрым дьяволом
стоит только человек, одинокий, слабый и беззащитный, где в
каждой маленькой частичке, каждой клеточке ясно видны все
могущество Господа и все коварство Сатаны.
Машина неслась по степной дороге, поднимая в рас-
плавленное солнцем небо клубы желтой пыли. Какое-то
странное предчувствие зарождалось в трепещущем сердце
Гвендолин. Рано или поздно каждый человек делает что-то в
первый раз. И, сталкиваясь с неизведанным и новым, он не
всегда точно и до конца знает, что ему делать в этой непонят-
ной ситуации.
Желтая дорога петляла и извивалась между высокой сухой
травой, время от времени её пересекали юркие суслики,
торопливые дрофы, провожали горделивым взглядом бла-
городные орлы, вспархивали трясогузки, разлетались врас-
сыпную маленькие красногрудые вьюрки, забивалась в сетку
мотора бесчисленная саранча. На горизонте все выше подни-
мался густой, черный дым. Темная, серая туча становилась
все ближе и больше, уже даже стали видны языки пламени.
Кто-то из мужчин, находившихся в машине вместе с
Гвендолин, попросил остановить, как только они приблизи-
лись к переднему, самому слабому, флангу огня, и они тут же
разбрелись в разные стороны, а растерянная Гвен осталась
одна посредине всего этого дыма, чада и копоти.
Страшная, пугающая картина открывалась ее взору. Дым был
таким густым, что с трудом можно было разглядеть людей, что
боролись с огнем метрах в ста от Гвен. Трава уже настолько
высохла, что пламя торжествовало свою полную победу.
Сухой и сильный степной ветер постоянно менял на-
правление, разнося по сухой, почти безжизненной степи язы-
ки всепожирающего огня. Очаг пожара находился где-то не-
подалеку к северу от Гвен, но пламя все приближалось и при-
ближалось.
Вдруг, словно из самого черного дыма, из горячего душного
воздуха, из удушающей копоти в ее сторону направился
молодой человек в черных запыленных джинсах, в белой
футболке, что тоже уже приобрела желтовато-серый оттенок,
и в почти полностью выгоревшей бейсболке цвета старой
синей джинсы с темно-синими буквами "PELCO"  и красной
синусоидой.
- Вас все бросили? - очень мягко спросил он, подходя ближе к
стройной девушке в белой блузке без рукавов и не-
правдоподобно белой бейсболке с сине-красной надписью
"MOBIL" , спортивные темно-фиолетовые штаны явно были ей
великоваты, хотя и подчеркивали хрупкость этого созданья. -
Как вообще такую девушку занесло в эти края?
- Noblesse oblige, - ответила Гвен прохладно, но на чистом
парижском диалекте, совершенно не глядя в его сторону,  -
положение, знаете ли, сильно обязывает.: Вот за кем же их
них мне теперь бежать? Они же словно маленькие цыплята.
- Они, кажется, уже забыли о Вас. Да, кстати: Гордон. Гордон
Ламберт, - и острый зеленый взгляд попытался проникнуть
сквозь темные очки.
- Очень приятно. Гвендолин Персиваль, - она пристально
посмотрела на нежное, чуть загорелое лицо, обрамленное
темными вьющимися волосами, она даже сняла очки и, : их
глаза встретились. Странная вспышка, которая была не-
объяснимо яркой даже на фоне не на шутку разгулявшейся
стихии, блеснула между ними. Изумруд и бирюза слились в
доли секунды.
Дым, огонь, копоть, крики людей, обжигающие куски
летающего пепла, черно-желтая пыль, поднимаемая машина-
ми с привязанными покрышками и раздуваемая порывистым
степным ветром, - все это было вокруг них, но они не видели,
не замечали всего этого, они лишь, не спеша, брели вдоль до-
роги по направлению к линии профиля, мило беседуя о со-
временной политике, сложившейся экономике, стоявшей на
дворе погоде, и только быстрое приближение огня из-за уси-
ливавшегося ветра заставило их ускорить шаг, так что очень
скоро они оказались на высоком холме с почти вертикальным
спуском, с вершины которого открывался вид на красивейший
каньон.
Если точно не знать, где ты находишься, то можно
предположить, что это одно из тех прекрасных диких мест, о
которых столько писал в своих книгах Майн Рид, которые
столько раз мелькали фоном в американских вестернах.
Глубокая, почти плоская впадина, изрезанная местами
мелкими оврагами, окружена со всех сторон разновысотными
холмами. К северу впадина почти вертикально поднимается,
образуя возвышенность, тоже небольшую, на вершине кото-
рой вздымается полуразрушенная стена из камней, словно
специально сложенных таким образом какими-нибудь древни-
ми предками местных народов. Как знать, может быть, в те
времена, что в Китае только подумывали о строительстве Ве-
ликой стены, казахские племена уже возводили здесь охран-
ные сооружения, несмотря на их кочевой образ жизни.
Гвен и Гордон стояли и молча смотрели в эту широкую
долину, находя ее чрезвычайно необычной для этой местно-
сти, и,  абсолютно поглощенные друг другом, они видели в
ней свою судьбу, свою разноликую жизнь, в то время как во-
круг них начали собираться люди, потому что пожар был уже
потушен. Гвен обрадовалась, как ребенок, увидев знакомые
лица старых друзей, покрытых черной копотью, разгорячен-
ных и усталых.
Вскоре появился и Юджин.
Внешность Юджина была очень необычной. И душой, и телом
он не был похож на других людей, окружавших Гвен. Его
удивительные карие, слегка хитроватые глаза, чуть при-
крытые от яркого света прямыми выгоревшими ресницами,
поблескивали отраженными солнечными лучами. Его красивое
открытое лицо с тонкими, чуть острыми чертами всегда носи-
ло неуловимый отпечаток властности, а благородный взгляд
поражал той неподдельной прямотой и искренностью, с какой
он всегда относился к людям столь же искренним. Он не лю-
бил лицемерия и лживости. А потому ничто не могло испор-
тить то восторженно-возвышенное впечатление, какое Юджин
Грей производил на всех, кто хоть раз сталкивался с ним на
жизненном пути.
Следует заметить, что Юджин был одним из самых лучших и
самых близких друзей Гвен, но которого она ценила гораздо
более других, хотя сам Грей не хотел признавать этого.
Говоря честно, она даже любила его. И Юджин, как никто
другой, был этого достоин. Он принадлежал к числу тех ред-
костных людей, в частности мужчин, которые не кичатся вы-
сотой своего положения, и не считал женщин лишь источни-
ком наслаждения, способом развлечения или средством удов-
летворения собственной похоти. Юджин был совершенно не
таким. Он был глубоко предан своей невесте, которая совсем
скоро должна была стать его дорогой и горячо любимой же-
ной, но он также испытывал самые искренние и нежные чув-
ства к Гвендолин. Он знал о ее чувствах к нему, но никогда не
пытался воспользоваться этим. Они были замечательными
друзьями, столько раз помогавшие друг другу в самых слож-
ных ситуациях. Сколько раз они выручали друг друга, когда,
казалось, уже ничего сделать было нельзя! Сколько раз они
находили время и силы, чтобы подставить друг другу плечо в
самых сложных ситуациях. Но, как ни трудно в это поверить,
эта была лишь самая искренняя дружба.
Гвен навсегда запомнила его таким, каким он был в тот
далекий весенний вечер, когда его дорогое, поразительно
благородное лицо было так близко, когда он пристально, но
необычайно нежно смотрел в ее бирюзовые глаза, крепко об-
нимая тонкую талию. И только пьянящая "Chi May", темнота
огромного зала, и таинственная, непонятная близость душ,
столь разных, но удивительно похожих своей ранимостью и
тонкостью, когда молчали их уста, но вели невидимый для
любопытствующих окружающих, но самый прекрасный и ис-
кренний на свете, разговор их открытые навстречу друг другу
сердца.
Гвен уехала в лагерь с Юджином, но милое лицо Гордона
периодически появлялось перед ее мысленным взором. Она
невольно сравнивала этих двух столь не похожих друг на
друга мужчин, перевернувших ее спокойную и размеренную
жизнь полу монашки, которую она вела до встречи с Юджи-
ном, когда треснула та плотная скорлупа, в которой она ста-
рательно скрывалась от внешнего мира. Но вот только теперь
ее сердце снова учащенно забилось, только на этот раз на-
много осторожнее. Что-то манило и влекло ее в Гордоне, но
непонятная преданность прежним переживаниям не покидала
ее сердце. Она боялась изменить тому возвышенному и пре-
красному чувству, которое она испытывала к благородному и
необыкновенному Юджину. Однако навязчивые воспоминания
о безжалостном огне, о километрах черной, опустыненной
степи, о черно-желтой пыли не оставляли в покое растрево-
женное сознание молодой девушки. Она не переставала ду-
мать о Гордоне Ламберте, во взгляде которого она, однако,
уже не находила того почти мушкетерского благородства, ка-
кое так ценила в Юджине. Тем не менее, изумруд его глаз,
казалось, запал ей в душу.
to be continued