Нюрка, часть 7 - Последний поход. Эпилог

 
 
 
 
      Почти каждый день в голове звучали странные песни, вот и сейчас печальная мелодия вновь посягнула на ее
мозг:
 
      "…Осколок луны
      Режет кроны
      Деревьев.
      И дорога длинна.
      Неторопливо
      Вьется она
      Вдоль реки,
       Зеленое небо
       Дышит покоем…"
      
            Бред. Нюрка мотнула головой, пытаясь стряхнуть наваждение и последний раз посмотрела на себя в
зеркало, на счастье - худое, строгое лицо, тени под глазами, выцветшие зрачки. Мелкие морщинки на лбу, вокруг
глазных впадин, рта; коротко подстриженные серебрянно-серые волосы. Одета  в потертые, но еще крепкие
джинсы и старую кожаную куртку, которые не успела сначала выкинуть, а потом пропить. Бейсболка с ушками,
туристские ботинки, за спиной -  Кайин тинэйджерский рюкзачок с мелким  барахлом и провизией на пару дней.
Дальше Нюрка намеревалась кормиться, чем Бог пошлет, а если и не пошлет, значит - не судьба. Смерть уже не
страшила ее, она не могла быть страшнее жизни.
            Она осторожно спустилась по скрипучей винтовой лесенке, опоясывающей липу, спрятала ключ под
корнями и огляделась. Сторожевая будка пуста, охранник давно уволился. Узорчатое металлическое ограждение
наполовину растащили, фонарь над входом разбит. Другие липы давным-давно пусты, никто не смог так долго
высидеть в непривычных условиях, для всех это была игра, только для Нюрки - жизнь. Она глубоко вздохнула -
насколько все изменилось с тех пор, как она съела мороженное на бульваре... Пожалуй, это было единственное
по-настоящему счастливое мгновение в ее жизни.
      Ладно, пора. Вон у того дерева, восемнадцать шагов от мертвой ветки на юго-запад, и не забыть
повернуться лицом к солнцу, которое тускло грело, скатываясь ко сну. Поседевший кот на руках, взнузданный
шлейкой, нервничал, покусывал - небольно - руку, облизывал морду с плотно прижатыми усами.  Она
остановилась в нужном месте, потопталась, словно проверяя под собой землю на прочность, и посмотрела на
часы - было без нескольких пять. Нюрка уже добрый десяток раз видела это место во время белой горячки -
столь устойчивое видение не могло появляться просто так, это мог быть только знак свыше.
            "Прощай, старая липа! Столько всего ты повидала на своем веку, и вынесла даже меня… Спасибо за
приют и надежность… Если что - не поминай лихом. Но я обязательно вернусь, как только найду её!" - мысленно
прокричала она почтенному дереву.
      Время. Запинаясь, Нюрка произнесла волшебную фразу с бумажки, так как запомнить странные слова
была не в состоянии. Сердце ее колотилось, но не от страха, а от сильного возбуждения. Зажмурившись, она
шагнула в пространство между двумя чахлыми кустами барбариса и…  исчезла.
      Старушка со скамейки напротив, баюкающая плавные мысли,  офонарела было, но потом облегченно
списала увиденное на приступ маразма. Она покивала неторопливо головой, словно в доброе напутствие,
погрозила сухим пальцем и опять погрузилась в себя. Золотой декаданс ранней осени, последней для нее,
нежно коснулся морщинистого лица.
 
 
            Нюрка открыла глаза и осмотрелась. Было очень тепло, она расстегнула куртку и вдохнула полной грудью
терпкий травяной запах. Кругом, насколько хватало глаз, простирались скошенные поля. Ветра не было,
странное белое солнце было уже почти над горизонтом, на зеленом небе неподвижно висели легкие клочки
перистых облаков, обещающие хорошую погоду. В одном месте виднелись темные фигурки крестьян - видимо,
они старались успеть до захода солнца вывезти несколько стогов, одиноко торчавших среди убранного
пространства. В безмолвных сумерках хорошо слышались крики, подбадривающие лошадей, скрип деревянных
повозок, смачные шутки, смех. Нюрка пожалела, что не взяла с собой бинокля - как узнать, где она очутилась?
Может быть, это брюхоеды… Но назад пути все равно нет, если враги увидят, ей не убежать - после болезни она
страдала сильнейшей одышкой, сердце, охрипшее от боли, стало слабым и ненадежным.
            Мужественно подойдя поближе, она с облегчением увидела голые волосатые торсы обычных мужиков.
Они заметили ее и разом замолчали, с изумлением разглядывая необычную одежду. Потом один из них, с
небольшой курчавой бородкой и шрамом на груди, осторожно приблизился к пришелице, держа наперевес вилы:
      -          Кто такая? - недружелюбно пробасил он. - А ну-ка, задери  подол!
      Остальные молча окружили ее, не спуская глаз. Зная, о чем речь, Нюрка с готовностью содрала с себя
куртку, подняла футболку… Мужики, одобрительно переговариваясь, внимательно осмотрели и даже потрогали
чистый голый живот странной гостьи; к счастью, обошлось без сальных шуточек. После осмотра тон стразу
изменился:
      -          Ты уж  извини, женщина, у нас война… Милости просим в поместье Урнуллов! Кто ты и что ищешь в
         наших краях?
Нюрка помялась, обдумывая, что  сказать, затем решила говорить правду:
      -          Я знаю, что у вас война. Но я пришла  к вам с добрыми намерениями.  Ищу свою дочь, девушку с
         крыльями, и Ангола, из рода Оуллов. Он командует конным отрядом. Может, слышали о таких?
      -          Крылатую девушку отродясь не видели, а вот про Ангола слыхивали, как же! Это наш добрый сосед, их
         поместье  почти рядом, в трех днях ходьбы к югу отсюда. Славный у них род, сильный, богатый.
         Несколько братьев их, но все они сейчас далеко, на войне. А  сама-то откуда будешь? Платье у тебя
         нездешнее, да и говор совсем другой! - мужик посмотрел с прищуром.
      -          Я - издалека… Даже и не знаю, как вам объяснить.
Нюрка и вправду не знала, что им сказать. Народ дикий, все равно не поймут!
      -          Ну, и не объясняй, - он задумчиво пожевал губами. - У нас, вообще, не принято задавать лишних
         вопросов. Отвезем тебя в деревню с оказией, к старику Гуллу, возможно, он и сможет чем помочь.
      Нюрка отметила, что "у" - здесь излюбленная гласная, но она не резала слух, а даже наоборот ей
нравилось, как ее говорили - ласково, с протяжкой. Ей почему-то почудилось, что она где-то в северной Европе, в
глубоком прошлом - по книгам, прочитанным ею в гнезде; но говорили вполне по-русски, хотя и с акцентом, да и
лица были свои, приятные, глядели открыто, в бородах таилась доброжелательность. От нее не ускользнуло, с
каким любопытством крестьяне смотрят на нее, однако в их взглядах не было того мужского интереса, к которому
она привыкла за свою жизнь. Что делать - выглядела она сейчас не лучшим образом, да и постарела, какой уж
тут интерес! Но, может, оно и к лучшему - хоть с этой стороны будет спокойно, не женихаться она сюда прибыла,
есть дела и поважнее.
      Одна из телег уже была нагружена, Нюрку усадили прямо на сено. Мужики еще долго трамбовали и
увязывали стог, чтобы не развалился; наконец, колеса заскрипели -  тронулись. Она с удовольствием откинулась
на пахучие травы, поглядывая вокруг. Вскоре тут и там стали появляться купы деревьев, похожих на гигантские
поганки. Когда-то она читала фантастический рассказ про такой лес, и вот надо же - сколь извилисты пути жизни!
Над поганками с мерзкими криками роились тучи каких-то существ, которые то взмывали в воздух, что исчезали в
грибовидных кронах. Лошадь шла неторопливо, шагом, телега мерно тряслась на колдобинах, возница, казалось,
уснул. Было непривычно тихо - только через несколько километров Нюрка заметила, что у лошади кошачьи лапы
со подпиленными когтями и толстый пушистый хвост до самой земли, как у тигра. Это ее жутко позабавило, но
она всю дорогу молчала, не решаясь задавать вопросы, так и вертящиеся на языке. "Всему свое время, - думала
она, - может быть, это покажется невежливым… Ведь они меня ни о чем не спросили, для них главное, что я - не
брюхоед." Она погладила кота, который тяжело дышал, высунув шершавый язычок. Нюрка вытащила из рюкзачка
миску и налила туда немного воды из фляжки, потом жадно отпила сама пару глотков, успокаивая нервы.
      Уже совсем стемнело, когда  показалась большая деревня -  десятка четыре деревянных домов,
обнесенных  изгородью, сторожевая вышка, высокие клювы подъемных механизмов над колодцами. Дальше была
видна черная стена леса из таких же грибов, которые встречались на полях. От леса шел странный терпкий
запах, от него немного кружилась голова и закрывались глаза. Однако расслабляться было нельзя, и Нюрка
усилием воли заставила себя не сорваться в сон, тем более в такой важный момент.
       У ворот горело два больших костра и стояло несколько вооруженных мечами и копьями людей. Возница
сказал им пару слов,  повозку тут же пропустили, открыв деревянные ворота. Нюрка отметила вдруг про себя, что
заграждение было так себе, не переживет ни одной серьезной атаки, но потом подумала, что, возможно,
местные жители при налете могут спрятаться в лесу.
Интересно, есть ли у них дозор, или неприятель свалится, как снег на голову? При мысли об этом она
опечалилась, словно это была ее собственная деревня. Наверное, у них должно быть какое-то тайное оружие,
раз они так спокойно живут за хлипким частоколом из молодых поганок...
            Возница тем временем свернул к здоровенному овину на окраине деревни, что-то буркнул лошади - та
встала, как вкопанная, и принялась лениво подбирать клочки сена с земли гибкой когтистой лапой, засовывая ее
потом в рот, как кошка. Здесь тоже горел яркий костер, видимо, это заменяло освещение. Двое мальчишек,
приставленные к костру, время от времени бросали в пламя толстые сучья, поддерживая его жизнь. К ним
подошло несколько  женщин, на вид им было лет по сорок, но даже в сумерках было видно, какие они красивые,
статные, улыбчивые. Они оживленно переговаривались о чем-то, Нюрка слышала их смех и мрачнела. На фоне
румяных лиц и длинных волос, выбивающихся непослушными волнами из-под косынок,  Нюрка ощутила себя
прямо-таки изгоем, полу мужиком, мумией… Ей вдруг стала противна вся ее прошлая жизнь - мелкая суета,
амбиции, пороки, дурь - сделавшие ее такой, какой она стала.
      Она тихонько слезла с телеги и присела у огня, стараясь ни на кого не смотреть. Женщины же, косясь с
искренним любопытством, принялись разгружать сено, с легкостью неся в сильных руках громадные навильники.
Неожиданно Андрей зашипел - к костру подползло странное существо… Боже, это был Вуппль!… сердце екнуло,
тепло  мгновенно прокатилось в Нюркиной груди, но она вовремя сообразила, что это, конечно, не тот Вуппль,
это домашнее животное, типа кошки, их тут таких - пруд пруди. Но она неожиданно для себя погладила голое
упитанное существо, и тут же ощутила сильнейшую волну благодарности - вуппли, похоже, были телепатами. Он
уркнул и развалился у костра, как нелепая розовая личинка, источая благодушие.
            Наконец, Нюрка сама не выдержала своего угрюмого молчания и попыталась завязать разговор с
миловидной женщиной,  которая остановилась в паре метров от нее поправить косынку и прикрикнуть на
мальчуганов; судя по всему, один из них был ее сыном.  Нюрка спросила, с чем связан ночной аврал,
словоохотливая крестьянка, вздохнув, поделилась  заботами:
- Так тревожно у нас нынче! Обычно ложимся еще до заката, но вчера  дошла весть, что на западной окраине
леса был пойман и убит брюхоед.  Может быть, это всего лишь лазутчик, но кто его знает! Люди в поле
беззащитны, поэтому было решено все  убрать как можно скорее и сосредоточиться на охране деревни. Завтра
утром должна прискакать конная подмога, двадцать тяжело вооруженных воинов из  поместья, будет
поспокойнее.
            Нюрка подивилась, что обычная на вид баба так  грамотно рассуждает. Видимо, они тут не так просты, как
кажутся на первый взгляд. И что это за тяжелое вооружение такое? Танки? Она снисходительно улыбнулась и
спросила:
- А как вы узнаете, что происходит в других местах?
- Так это же просто! - женщина  рассмеялась и постучала себя по голове. - У нас половина деревни - телепаты. А
грибовидные деревья - она небрежно махнула рукой в направлении леса - выполняют роль ретрансляторов. Это
очень помогает в войне, но плохо то, что сознание брюхоедов закрыто от проникновения, и вычислить их на
расстоянии невозможно...
            Пока Нюрка моргала и  силилась захлопнуть рот, переваривая услышанное, к костру  неслышно подошли
трое мужчин,  сопровождаемые возницей. Двое выглядели  внушительно - здоровенные бородачи, похожие на
Ангола, перепоясанные кожаными ремнями.  Одеты они были короткие куртки и полотняные брюки,
заправленные в высокие мягкие сапоги; у каждого на боку висел меч. Широкие груди  усеяны  знаками отличия -
сразу было видно, что это местное командование. А, может, просто представители из поместья, в связи с
военным положением сменившие  кнуты и перья на оружие, но вид у них был вполне боевой, могучие плечи не
оставляли сомнения в силе бойцов. Третий был совсем древний старик, худой, с длинной белой бородой, голым
черепом  и голубыми глазками. Он опирался на толстую палку, покрытую затейливой резьбой, из-под длинной
рубахи виднелись голые ступни - видимо, старец не признавал летом обуви; оттого, наверное, и жил так долго.
            Они вежливо, не проявляя излишнего интереса, поздоровались с Нюркой и присели на бревно, лежащее у
огня. Та с почтением пододвинулась на край и подумала, чем еще сегодня огорошат ее усталый мозг?
             Бородачи молча вытащили кисеты и стали деловито набивать необычные плоские трубки. Старик,
внимательно разглядывая Нюркино лицо, завел  с ней осторожный, неторопливый разговор - каким ветром
занесло сюда не по-русски одетую, и коротко подстриженную, как мужчина, почти седую женщину?
            Неожиданно для себя Нюрка выложила ему почти всю свою жизнь, скромно опустив  некоторые детали,
касавшиеся секс-метаний и алкогольных безумств. Хоть прошлое и не скинешь со счетов, оно отразилось в
каждой морщинке на Нюркином лице и наверняка не ускользнуло от опытного глаза, тем не менее, хотелось
выглядеть более  достойно, чем есть на самом деле.  Она подробно рассказала о рождении крылатой дочери,
ее уходах в параллельный мир, о визите военачальника, с которым Кайя очень подружилась - это было видно, и
даже о Вуппле. Если в этих краях хорошо знают мужественного Ангола, наверняка слышали и о крылатой девочке,
почти девушке. А может, даже видели - такое на всю жизнь запомнится!  Все, что она хочет - это найти свою
дочь, и  вернуться обратно. Она здесь чужая и надеется только на гостеприимство хозяев, столь похожих на
людей из ее мира. Пути назад у нее нет. Она была бы крайне признательна, если ей смогут хоть чем-нибудь
помочь в ее поисках…
            Воцарилось молчание. Старик что-то обдумывал, поглаживая корявыми пальцами свой увесистый посох;
было только слышно, как потрескивают ветки в огне и смеются пейзанки в сарае.
      Нюрка терпеливо ждала приговора. Наконец,  старец шевельнулся:
            - Я не чувствую твоего сознания, женщина, - хмуро сказал он, - и поэтому не могу проверить, говоришь ли
ты правду.  Однако мне уже сказали, что ты  - не брюхоед. Значит, ты действительно извне, и я склонен думать,
что ты не лжешь.  Много лет назад был подобный случай с одним нашим юношей, который нашел дверь в другой
мир, и  часто уходил туда, а однажды не вернулся, оставив мать в безутешном горе... Я хорошо понимаю, что ты
чувствуешь, потеряв дочь! Ты всего лишь женщина, но  не побоялась войти в  дверь, которая ведет неизвестно
куда, ты - очень мужественный человек, и заслуживаешь большого уважения. Мы поможем тебе! Завтра я дам
тебе лошадь, пропускной амулет, провизию и двух воинов, они довезут тебя до зоны боев. Ехать придется
несколько дней, и путь будет опасным, но тобою движет любовь, а это самая надежная защита... К сожалению,
на пути стоят горы, хоть и не высокие,  но безлесные, и мы не можем проскользнуть туда мыслью, чтобы узнать,
что там происходит. Однако, добравшись до наших войск, ты легко отыщешь Ангола, если он еще жив. И я
больше чем уверен, выслушав твой рассказ, что твоя дочь - там, при нем. А сейчас отдыхай - женщины покажут,
где ты будешь ночевать, и, я надеюсь, ты не откажешься разделить с нами поздний ужин?  У нас сегодня
жареный в углях уулки и молодое вино. Ты - наш почетный гость, да и грешно было бы упускать такого
собеседника!
      Все согласно заулыбались, закивали головами.
       “Надеюсь, речь идет не о жареном вуппле...!” - только и успела подумать Нюрка,  тут же почувствовав,
как слюна накатила во рту. Шутка ли - полдня без еды.
            Она встала и низко поклонилась белобородому старику, не зная, как еще выразить свою благодарность и
признательность. Знал бы он, что не мужество толкнуло ее, а отчаянье, и дверь-то привиделась в бреду... и не
продолжается ли все еще этот  бред?..
            Эта мысль вдруг настолько поразила ее, что она даже почувствовала, как на секунду остановилось сердце
и взмокла спина.  Галлюцинации  могут быть  такими долгими и красочными, что можно легко принять их за
реальную жизнь. А реальна ли она? Может быть, глюки преследуют ее еще с рождения Кайи, ведь людей с
крыльями в природе не бывает.  Или еще раньше? А Чудовище? А жизнь в гнезде? Это ли не глюки?! Может быть
- вся ее жизнь - один сплошной глюк, насмешка,  плод воображения больного ребенка. Наверное, она - больной
ребенок.  И прожила жизнь в фантазиях, будучи  прикованной  к больничной койке. О, Господи…
            Нюрка тряхнула головой, изгоняя глупые мысли. Конечно, день сегодняшний меньше всего походил на
реальность, но, с другой стороны, кто сказал, что она живет неправильно? Может быть, это все остальные живут
в бреду. И дети должны рождаться с крыльями и летать, но не могут, потому что все кругом - уроды! И люди
должны жить в гнездах, и спокойно перемещаться из одного мира в другой,  или быть телепатами, или быть
такими же сильными и красивыми, как вот эти крестьянки, но не могут, потому что ущербны от рождения...
            Внезапно один из мужчин тронул ее за плечо, и Нюрка словно очнулась. Он улыбнулся:
- Что, мысли одолели? Это все дурман, из леса. Чувствуешь запах? С непривычки действует как наркотик,
бередит мозг. Ничего, пара дней - и привыкнешь!
“Хорошенькое дело - привыкнуть к наркотику! “ - подумала Нюрка и вздохнула. Что делать - назвалась груздем...
Чтобы вернуть самое дорогое, предстоит идти черт знает куда, нырять в ирреальность все глубже и глубже, пока
границы не сотрутся, и она не обретет долгожданный покой, отыскав Кайю...
            Часом позже, сидя за богатым столом, она уже полностью вернулась в себя, успокоилась, но мысль,
посетившая ее, все же осталась в  голове, как личинка ядовитого насекомого.
      Они проговорили почти до рассвета от том, о сем. Нюрка пила мало, все больше налегала на еду, но
предложенную трубку попробовала, хотя и бросила курить по настоянию врачей. Табак оказался вкусным,
напоминал хорошие трубочные сорта родного мира; Нюрка с удовольствием покатала дым во рту, расслабилась
в грубой мужской компании, чувствуя уважение к себе. Уулки оказался громадной птицей, похожей на индюка, но
четырехногого и без крыльев. Вино было кислое, цветом и вкусом напоминавшее кефир - как оказалось, его
делали из молока лошадей, конуу, по-ихнему. Объевшийся кот мертвецки спал под столом, измотанный
путешествием.
            Весть о необычной гостье облетела дома, как пожар, и  с восходом солнца Нюрку вышли провожать почти
всей деревней. Люди подходили, желали ей удачи, дотрагивались до руки, глядели в глаза, улыбались. Женщины
принесли в холщовых мешочках свежеиспеченный хлеб -  не спали ночью, готовили; ароматные куски жареной
птицы, белесый домашний сыр, копченые грибы, по запаху напоминавшие чернослив, сушеную двуглавую рыбу.
Подумав, Нюрка взяла и немного вина на случай простуды, перелив себе во флягу вместо воды. Сказали, по пути
будет много рек, вода там чистейшая, можно пить прямо с берега…
      Вооруженные до зубов проводники уже сидели в седлах, будто и не ложились, сытые конуу переминались
с лапы на лапу, чесались, фыркали, мели хвостами. Толпа расступилась - вышел дед, неся в руках небольшой
меч в кожаных ножнах, на широком ремне с перевязью, и протянул его Нюрке. Она с благодарностью приняла
оружие, тут же одела все это хозяйство на себя и сразу стала похожа на воина  - толпа одобрительно зашумела.
Штаны, короткая стрижка, строгое лицо с глубокими складками - теперь она еще больше отдалилась от
женщины, но это ее уже почему-то не волновало. Андрей испуганно выглядывал из переметной сумы, но не
дергался, доверял блудной хозяйке, привык.
      Через полчаса троица бесшумно выехала из ворот и исчезла в лесу - лишь стая крикливых существ,
взметнувшихся над верхушками, выдала их появление.
 
 
            Нюрка сидела у огня, вороша сушняк длинной веткой, и думала. Прошло уже два месяца, как она нашла
то, что искала, но возвращаться  почему-то не спешила.
      Собственно, что ее удерживало ТАМ? Старая подруга, вернувшаяся из Австралии и напрочь разорвавшая
отношения, едва увидела, во что превратилась ее квартира? Убогие поклонники, вечно кочующие за легкими
дарами природы? Престарелые родители, живущие неизвестно где и неизвестно зачем? Нюрка никогда их не
видела - мать исчезла из роддома на третий день, бросив маленький орущий комочек на попечение государства.
      Вспомнила было еще одну свою подружку-душеприказчицу, приятную во всех отношениях даму, но вечно
набитую враньем, как банка червями - и ее передернуло; нет, зацепиться ровным счетом было не за что.
Липовая слава? Суета сует. Жаль лишь только старую липу, давшую ей приют в трудные дни, но она сто лет
жила в гордом одиночестве, и, дай Бог, проживет еще столько же… Нюрка представила, как милиция с
изумлением ворошит ее гнездо, по причине окончательного пропадания без вести -  делает опись предметов, а
кое-что и сворует под шумок - и улыбнулась. Улыбка была чуть печальной, но уже насмешливой, в первый раз за
многие годы.
      Она подняла голову - солнце уже почти зашло, зеленоватое небо потемнело, выпустив погулять тусклую
треугольную луну, висящую над лесом, словно Дамоклов меч. Ряды палаток смутно виднелись в сумерках, почти
все бойцы спали. Рядом бесшумно появилась и исчезла фигура часового - Нюрка даже не заметила, она
размышляла о своем, наслаждалась свежестью ночи. Все кругом было прекрасно - крик болотного уддля в
темноте, справедливая война, тревожное ожидание завтра, запах костра и дочь, крепко завернувшаяся в крылья
и спавшая беспечным сном ангела на шкуре у огня. Мать нагнулась над ней, но поцеловать не решилась - завтра
Кайе лететь в разведку, пусть крепко спит! Рядом пофыркивал псевдо-конь, щипал что-то, хрумкал, отгоняя
мордой любопытного Вуппля, который бесшумно питался чужими мыслями и никак не мог понять - для чего
нужно так смачно чавкать, и зачем на нем этот чертов ошейник?
      
…И вновь усталая песня зазвучала у нее в голове; на этот раз Нюрка почему-то не противилась ей:
 
      "…Осколок луны
      Режет кроны
      Деревьев.
      И дорога длинна.
      Неторопливо
      Вьется она
       Вдоль реки,
       …Зеленое небо
       Дышит покоем,
       А под небом
       Война,
       Мир полон
       Странных существ,
        А дорога длинна,
         А дорога длинна…"
 
 
                * * *

 1999 - 2000 г.



2000 г.