Библиофил

БИБЛИОФИЛ
Рассказ

     Александр Сергеевич Барсенков был страстным библиофилом. "Книга - лучший подарок!" - C детства приходило ему на ум, когда он собирался на чьё-либо день рождение. И он не был оригинален. Эта же мысль приходила в голову и его родителям, и всем его гостям. Так, уже к двадцати годам он собрал солидную библиотеку, основательность которой вызывала тяжкий вздох всякий раз, когда приходилось переезжать или двигать во время ремонтов книжные  шкафы и стенки.
     Годам к тридцати он понял, что недостаточно просто собирать книги своих современников. Необходимо иметь в них автографы, а лучше - дарственные надписи авторов. Взяв эту мысль на вооружение,  он основательно перебрал  библиотеку и выудил из неё все книги с автографами. Отец сам немного писал, часто помогал опубликовать тот или иной опус своим ученикам. Случалось, в дом приходили действительно известные люди и дарили свои книги маленькому Сашеньке или его родителям. "На добрую память".
     Александр рассортировал их авторов по алфавиту (терпеть не мог расставлять книги по размеру корешков) и отвел им место на трех, освобожденных от "неавторизованных" книг, полках.
     Вскоре ему показалось и этого мало. Он начал ходить на тусовки типа "Встречи с читателями", на которых к огромной своей радости получал автографы на новых или старых, принесенных из дома, книгах писателей, поэтов, политиков и актеров. Случалось  пообщаться с авторами с глазу на глаз или во время "читательских дискуссий в инете.
     В сорок, он уже был одним из старожил подобных тусовок: знал всех журналистов и фотографов, непременно посещающих их; знали и его.
     Книги с автографами вышли далеко за пределы отведенных трех полок и туго набили в два ряда один из книжных шкафов.
     Но люди смертны. Когда умер Юлиан Семенович Семенов, Александр отметил это событие тем, что переставил его книги с автографами на левый край самой левой в шкафу полки. С того времени, узнав о смерти того или иного автора, он переставлял его книги справа налево. Лет через десять "левые" догнали по своему количеству "правых" и медленно, но верно стали увеличивать свой отрыв.
     Александр Сергеевич уже не встречался с новыми авторами, прозу и песни которых не понимал. То есть понимал, конечно, что это можно читать, и что это, возможно, имеет массу своих читателей-почитателей. Но всё это, в большинстве своем, было уже "не его" и поэтому мало его интересовало. "Времена не выбирают, в них живут и умирают", - вспоминал он строчки поэта и жил воспоминаниями о "своем" времени, "своих" авторах, "своих" произведениях, "своих" героях. 
     Он даже написал и опубликовал за свой счет книжку с претенциозным названием: "Я и другие: байки о современниках". Все домашние по разу её  прочитали, чтобы не обидеть главу семейства, но про себя считали всё это напрасной тратой времени и денег. Лучше бы по даче что-нибудь сделал.
     Когда он умер, жена не стала переставлять его книгу на левый край и оставила все как есть.
     Дочка иногда открывала ту или иную книгу, но прочитать до конца у неё всё как-то не хватало времени.
      Внук, которого сам Александр Сергеевич, к сожалению, не дождался в этой жизни,  предпочитал читать только то, что  было необходимо для совершенствования квалификации, а когда хотел чтиво полегче, выбирал кого-нибудь из новомодных авторов, находясь в инете на сайте какой-нибудь из многочисленных электронных библиотек. Книги деда мешали, и он их потихоньку продавал, оставив несколько собраний сочинений в красочных переплетах. Все-таки XX век. Скоро будет антиквариатом. Да и небесспорная мысль о том, что в культурной семье необходима настоящая библиотека или её подобие ещё не изжила себя.
     Правнучка завершила процесс распродажи книг далекого прародителя и жила в комнатах, свободных от всего старого, а потому мало функционального.
     Шли годы. Проданные книги разлетелись по разным адресам и осели в личных  и общественных библиотеках, а точнее, в закромах, предназначенных для подлинников. Но все равно на всех отсканированных первых страницах, которые и читались посетителями этих библиотек, оставались надписи: "Уважаемому Александру Сергеевичу от автора" или "Александру Сергеевичу на добрую память. Подпись".
     Кто такой этот Александр Сергеевич, никто не знал, да и к чему? Только слабо разбирающиеся в исторической хронологии, как всегда считавшие себя самыми умными, высказывали в качестве своих догадок мысль: "Наверное, Пушкин".
Москва, январь 2001.