Баллада о доблестном богатыре Илье Муромце

Нежданные гости.

Желтый лист с треском оторвался от ветки березы и со скрипом полетел вниз. Илья следил за листом до тех пор пока лист со стуком не ударился о землю. «Бац», - подумал Илья. Еще, тридцать три года назад, когда он заболел и перестал ходить, Илья загадал, что как только последний лист упадет с березы он умрет. И вот в течении всех этих лет сердобольные родители (они узнали о березе, когда Илья сам себе все рассказал во сне) каждую осень приклеивали облетевшее листья, а потом, когда береза окончательно засохла, стали делать листья из дерева и жести. Илья все знал о проделках родителей, но ничего им не говорил, с годами он становился все более и более мнительным.
Стук листа о землю плавно перешел в стук в дверь.
- Кто там, - взревел Илья.
Дверь, со скрипом, отворилась, и на пороге возникли три деда, бомжеватого вида.
- Мы калики-перехожие, - распространяя запах давно не мытого тела, представились они.
- Гой еси... - хотели поздороваться вежливые странники, но Илья, побагровев, им не позволил:
- Это я то гой ! Да я ... - Илья закашлялся и поправил ермолку. Восемь поколений еврейских предков давали ему полное право гневаться.
- Ты это паря, попить нам принеси, - непрерывно почесываясь продолжили деды.
- Да как же вам не стыдно ! Я же калека ! Мне может жить осталось всего ничего! - на свой могучий голос Илье грех было жаловаться.
- Да ты, паря. Попробуй! ,- не стушевались калики.
- Да пробовал уже с утра, - Илья, виновато, показал на лужу, вытекающею из под топчана.
- А все-таки попробуй, - деды не унимались.
- Не буду, - Илья насупился еще больше.
Деды почесали затылки, потом заросшие свалявшимися седыми волосами подбородки, подмышки, впалые груди, почесали друг дружке спины.
- А за рубь ? - вдоволь начесавшись, хитро подмигнули они Илье.
- Покажь ! - Илья не доверял ни кому, ни родителям, ни тем более своему лечащему врачу, который еще при рождении Ильи предложил утопить ребенка, чтоб не мучился.
Калики высыпали содержимое своих торб и переметных сумок на пол. Но среди шприцов, порнолубков и презервативов денег не было.
- Отдам свой зуб, золотой.
И один из каликов открыл свой беззубый рот.
- Девяносто шестая проба, - с уважением присвистнул Илья, как сын потомственного зубного врача, он не плохо разбирался в драгоценных металлах.
- Подойди-ка поближе, старче, - Илья приподнялся на топчане.
И когда старик, не закрывая рта, подковылял к Илье, тот ловким движением руки вырвал последнюю гордость деда. Полюбовался на зуб и спрятал его под подушку.
- Ну, что еще предложите ? - У Ильи явно поднималось настроение.
- Не губи ! Касатик !, - калики дружно рухнули на колени. - Да ладно, чего уж там, встаньте, так и быть попробую, - Илья, в сущности был парень не злой, просто очень жадный и легко возбудимый.
Так в детстве, легко возбуждаясь, он душил котят, щенков, что дарили ему папа с мамой и соседских ребят, которые любили ходить навещать его, чтобы подразнить и вдоволь поиздеваться над калекой.
Ярко светило, спрятанное под серыми, будто обсыпанными свинцовой стружкой облаками, солнце, бросая свои невидимые лучи, на грязные стены горницы, изобилующий подтеками пол, застывшие грязные лица стариков калик, под чьим пристальным и тяжелым, как паровой молот, взглядом русский богатырь Илья Натанович Муромец, названый Ильей, чтобы другие дети не завидовали, сделал свой первый шаг. Шаг этот он сделал в сторону погреба, где хранились запасы прекрасного первача, который родители Ильи гнали в знак протеста против княжеских поборов. Второй и все последующие шаги дались Илье даже легче, чем первый, и, сверкая белозубой улыбкой, Илья быстро обнес первачом трех странников. Те, довольно хрюкнув, предложили Илье тоже выпить. Предложение Илье очень понравилось, так как совпадало с собственным, родителе пить горькую ему не позволяли, пеклись о его здоровье.
- Ну, что ты чуешь? - спросили калики, когда Илья выпил первый ковш.
- Чую в себе силу великую, - сказал Илья, икнув, - Если захочу, могу телегу груженую поднять !
- А теперь ? - спросили калики, немного погодя.
- Если одно кольцо в небо вбить, а другое к земле прибить, я бы небо к земле притянул, - ответствовал изрядно захмелевший Илья.
На тот же вопрос, заданный еще через полчаса, Илья спросит калик об уважении к нему. Деды вместо ответа быстро ретировались, причитая на ходу: «Не пей больше, беда будет!».
Беда не заставила себя долго ждать. Когда родители Ильи вернулись домой и бросились на радостях обниматься, Илья, вспомнив все свои детские обиды, гонял их по двору, пиная ногами, часа два. Затем, умаявшись, спалил отчий дом и заснул под первым попавшимся кустом.

Илья находит богатырского коня.

Проснулся Илья только в полдень, с тяжелым похмельем в голове. Первая, она же единственная, мысль была чем похмелится. Справедливо рассудив, что чем напиваешься тем и похмеляешься, Илья полез искать вход в погреб. Сильно перепачкавшись в саже, он вылез из развалин дома, любовно прижимая к груди трех литровую банку с мутной жидкостью.
«А как там мама и папа?» - подумал Илья, ополовинив банку. И сам себе ответил: «Да бог с ними.» Допил самогон и направился в сторону ближайшего города (Мурома).
С последним глотком самогона в голове Илье, вполне, сложился план как жить дальше. Илья собрался добраться до стольного города Киева и поступить в дружину местного князя Владимира, прозванного за свою вечно красную рожу Красным Солнышком. «Дружинником быть хорошо !» - говорил сам себе Илья. От грандиозных пьянок и гулянок Владимировых дружинников не один год страдало все население Киева и окрестных городов и деревень. Причем круг с каждым месяцем все более расширялся. Но чтобы податься в дружинники нужны были богатырский конь и богатырское оружие. Коня Илья собирался раздобыть на ярмарке в Муроме, с оружием же все обстояло на много сложнее, последний указ князя запрещал торговлю оружием. Так, погруженный в свои думы Илья добрался до Мурома.
Муром, как все города того времени, представлял собой крепость, окруженную рвом и земляным валом. Правда после последнего набега печенегов ров был засыпан, в стенах зияло множество дыр, а вал те же печенеги сравняли с землей. Но Илья, ведомый традицией, поперся к открытым городским воротам, чудом сохранившимся после набега. У ворот сидели двое дружинников и пили зелено вино. Судя по красным рожам и маслянистым глазам, пили они как минимум с утра, а то и с вечера. Оружие, состоящие из двух заржавленных щитов и копей валялось тут же.
Не доходя шага до дружинников Илья поздоровался, поклонившись в пояс. Дружинники с трудом собрав глаза в фокус, и направив этот фокус на Илью, решили удивить деревенского парня городским красноречьем:
- Гой еси, добрый молодец...
Слово гой заставило Илью побагроветь и проблема с оружием была решена.
Пройдя через ворота, Илья, почесывая копьем спину, направился к центру города, где находилась рыночная, она же и центральная, площадь. Встречающиеся по дороге жители, благоразумно уступали вооруженному Илье дорогу, и он без приключений добрался до ярмарки.
Появление в торговых рядах Ильи не прошло незамеченным. Сразу признав в нем богатыря, внушительных размеров физиономия и наличие копья не оставляло места для сомнений, торговцы парнокопытными, вьючными животными окружили Илью, всячески выставляя на показ свой товар. Илья по хозяйски осмотрел всех лошадей. Больше других ему понравился невысокий мерин желтой масти с романтической кличкой Диатез. Хозяин, обладатель бегающих глазок, попытался было назвать Илье цену, но перехватив красноречивый взгляд его бесцветных глаз, благоразумно решил, что жизнь дороже денег.
Солнце еще не успело окрасить небо в розовый цвет, а русский богатырь Илья Муромец звеня оружием быстрой рысью несся в сторону стольного города Киева. Илья был доволен собой. У него были щит и копье. У него был богатырский конь. Мысленно он уже считал себя дружинником князя Владимира. Предвкушение будущих пирушек кривило его рот в улыбке.

Дорожные подвиги.

По пути в Киев лежал старинный город Чернигов, славившийся на всю Русь своим самогонным заводом, но на протяжении уже трех лет находящийся под осадой печенегов. Это были те же самые печенеги, что разграбили Муром. Отметив взятие Мурома, они поехали домой, но ошиблись дорогой и выехали к Чернигову. Взять его с ходу или спьяну не удалось. И печенеги учинили осаду. За три года печенеги неплохо обстроились, многие обзавелись семьями. Но каждый день, к девять утра дружно выходили осаждать Чернигов.
Осада была в самом разгаре когда Илья подъехал к Чернигову. Печенеги лениво обстреливали стены Чернигова. Защитники города отвечали тем же. Жарко палило солнце. Увидев печенегов Илья кинулся на них, бешено вращая копьем и зрачками. Илье явно хотелось совершить подвиг. Печенеги подвиг совершать не хотели, и потому быстро разбежались, спрятавшись в окрестном лесу.
Увидев, что все враги разбежались, Илья, молодецки подбоченясь, поехал к воротам города. Ворота перед богатырем со скрипом отворились.
Встречал Илью сам Черниговский князь. Лицо князя выражало тоску и уныние, но все равно князь вежливо поблагодарил Илью за снятие осады и объяснил ему как короче добраться до Киева. Зелена вина, правда, не налил, мотивируя это тем, что все запасы за время осады кончились.
Илья развернул коня и поехал дальше, наградив на прощанье князя плевком через зубы.
Почуял неладное Илья довольно скоро. Дорога, по которой он ехал, удивляла своей буйной растительностью да обилием человеческих и конских черепов и костей. А случилось вот что. Осада Чернигова, была благовидным предлогом, чтобы не платить Киевскому князю Владимиру дань, и Черниговский князь, в отместку, послал Илью прямиком к кровавому разбойнику, обосновавшемуся на прямой дороге от Чернигова к Киеву.
У разбойника Бахтияр Бахтияровича Сулейманова, прозванного за свой хриплый голос Соловьем, был на редкость тяжелый день. С утра он узнал, что младшая дочь его сбежала с новгородским купцом, который скупал у Бахтияра награбленное, и с которым он пил горькую все ночь, затем он поругался с женой, упреки которой, по поводу скудности добычи его достали, и наконец он был мучим чудовищным похмельем. Поэтому Соловей разбойник встретил Илью градом стрел, от которых Муромец, правда, легко увернулся.
Спешившись и прикрываясь конем, как щитом, Илья подобрался вплотную к Соловью. Закипела рукопашная. Дрались они до обеда. Изрядно проголодавшись, Бахтияр пригласил Илью к себе отобедать, чем Бог послал. Бог послал Соловью маринованных рыжиков, домашних щей, крынку сметаны, копченого осетра и ведро «Зубровки». Под «Зубровку» обед легко перетек в ужин и продолжался до глубокой ночи, пока Бахтияр Бахтиярович, сильно захмелев, не заснул, подложив вместо подушки под голову блюдо с салатом.
Илья собирался было тоже вздремнуть, но вспомнил, что едет к князю в дружинники. Не долго думая он связал храпящего Соловья, приторочил его к седлу, и под причитания жены и детей разбойника поехал в Киев.

Встреча.

Отъехав с километр, Илья решил сделать привал. Он расседлал лошадь, развел костер, и прилег у него, подложив Бахтияра у себя за спиной, чтоб не дуло. Не успел Илья закрыть глаза, как был разбужен тихим голосом.
- Мир и любовь, - проговорил голос.
Илья открыл глаза. Голос принадлежал невысокому мужчине, с гладко выбритой головой, и одетому в ярко-желтую хламиду. Илья после обильных возлияний пребывал в благодушном расположении, поэтому не убил странника, а наоборот предложил ему место у костра.
Мужчина назвал себя Бхаговатом Сидоровым. Рассказал, что раньше он был крестьянином из под города Рязани, имел корову и огород. Но несколько месяцев назад он почувствовал близость просветления, отправил корову в астрал, а сам пустился в путь-дорогу, чтобы увидеть священную реку Ганг.
Так и не удалось Илье заснуть в эту ночь. С открытым ртом он внимал странному гостю про астрал и ментал, про сансару и нирвану, про Змея Кундалини и карму, про чакры и медитацию.
С первым лучом Солнца они расстались. Бритоголовый странник отправился дальше на восток.

Неожиданный конец.

Илья же развязал Соловья, и отпустил его на все четыре стороны. Коня он отпустил тоже. Сам же отправился в глубь леса, где и прожил последующие тридцать три года, занимаясь подвижничеством и предаваясь многочасовым медитациям. На исходе тридцать третьего года своего отшельничества Илья Муромец просто исчез.