Возвращение

Кевин Кеш проснулся от невыносимой жары. Ярко светило солнце. Кевин посмотрел на часы - стрелки показывали полпятого утра. "Чертовы белые ночи !" - выругался про себя Кевин. Все бы ничего, но Кевин был рожден негром и ультрафиолет так и лип к его коричневой коже. Из-за его цвета кожи легенду, придуманную самим руководителем разведшколы №222/31 штата Иллинойс Риком М. Флером, пришлось полностью поменять. Что означала буква "М" в имени начальника Кевин понял только здесь - в России, и именно этим словом Кевин чаще всего его и поминал. Новую легенду Кевин пытался придумать в течении недели, отсиживаясь в недрах московской канализации и придумал ее за считанные минуты на следующее утро после того, как на него набрели диггеры и в всю ночь, при помощи водки, посвящали его в подземного первопроходца (надо сказать что за время пребывания в России Кевина, различными способами, успели посвятить и в "деда заполярья", и в "почетного шахтера", и в "черножопого урода", и в "еврейскую рожу"). Новое имя,а именно его Кевин придумал первым, было одновременно и очень звучным, как считал Кевин, и не запоминающимся, как и положено шпиону. Африкан Африканыч Чернорожев - черным по белому было записано в его новом паспорте, купленного за двадцать пять рублей прямо в паспортном столе 102 отделения милиции города Москвы. Затем Кевин придумал себе родителей: папу - замбийского студента Пру-Цуке, приехавшего в Москву на фестиваль студентов 1957 года, и маму - простую русскую женщину Прасковью, родившую его в 1958 году и, подбросившую его в том же году в детский дом №4 подмосковного города Ступино. Дальше Кевин придумывать ничего не стал, решив что для полноценной легенды этого вполне достаточно.

Кевин вылез из ватного спальника, навязанного ему в дорогу в той же разведшколе - о страшных Российских холодах в Америке ходили легенды, и с тоской посмотрел через желтый купол палатки, имевшей кодовое название "Вагон Вил"с", на солнце. День обещал быть жарким, а дел ему предстояло сделать много. Но все эти дела носили иключительно приятный характер, ибо сегодня Кевин собирался начать свое ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ. Домой в Соединенные Штаты Америки. Воспоминания затуманили взор Кевина. Он вспомнил себя голопопым негритенком, бегающем по бесконечной Канзаской степи вмести со своим другом - четвероногим Тотошкой. Вспомнил игры в бейсбол со своим папой - негром Джимом. Вкусную чечевичную похлебку, которую готовила его мама - негр Сара.


Негра жизнь везде трудна,


Просто так их бьют всегда.

Кевин отогнал воспоминания и вылез из палатки. Кевин разрыр муровейник и достал секретный микрофильм. Целую неделю он прожил на этом острове, выполняя задание центрального разведывательного управления. Камера, сделанная в виде сувенирной двадцатисантиметровой статуэтки Микки Мауса и с памятной гравировкой "Кешу от шефа", осталась единственной из всего комплекта шпионской экипировки Кевина. Всю ее он выменял в ближайшей деревне на картошку, большим любителем, которой Кевин неожиданно оказался.


Негр картоху очень любил,


Задание родины чуть не сгубил.

Но поклонников Микки Мауса в деревне не оказалось (остальное оборудование было выполнено в форме более-менее знакомых русскому человеку вещей: зажигалок, мыльниц, ножей Швейцарской армии, часов "Ролекс", кроссовок "Рибок" и т.п.), и благодаря этому Кевину, собственно, и удалось выполнить задание, состоявшее в съемке в формате VHS секретного форельного хозяйства. Несколько лет назад в России, под видом финского туриста Юкки Мюллела, побывал сам шеф разведывательного управления. Ему чрезвычайно понравился вкус той форели, которой его кормили во время тура, и вернувшись на родину решил узнать технологию разведения полюбившейся ему рыбы. Четыре "Фалькона" было сбито над Советским Союзом, двадцать семь агентов сложили головы и пятнадцать сотрудников было уволено, чтобы узнать координаты рыбоводческого хозяйства по разведению форели. И вот Кевин, под видом советского инженера в отпуске, был отправлен в СССР. Он должен был провести свой "отпуск" на острове озера, напротив которого, на берегу того же самого озера, и располагался интересующий ЦРУ объект.

Кевин убрал микрофиль в карман, и собрался позавтракать. Для этого, прежде всего, он развел костер из заранее припасенных с вечера дров. Просыпаться в такую рань у Кеша вошло в привычку - меняя очередную часть шпионского снаряжения на картошку, Кевин услыхал от местных о "парном" окуне, который в пять утра подплывает к острову, на котором он обосновался. Кевин тут же обменял свою "Зиппу" на консервную банку, из-под болгарского зеленого горошка, полную земляных червей, и решил обязательно поймать этого окуня. Поймать его Кевину не удалось (видимо местные решили просто пошутить над незадачливым туристом).


Окуня, Кевин, тебе не поймать,


Лучше решил бы ты утром поспать.

Кевин принес воды из озера и поставил котелок с водой на костер. В ожидании закипа воды он решил почитать книгу своего любимого поэта Корнея Чуковского. Когда то в детстве, в скаутском лагере для негров, воображение Кевина поразили яркие картинки из этой книги. Как она попала в лагерь американских скаутов, так и осталось загадкой. Но именно благодаря ей Кевин выучил русский язык, чтобы прочитать замечательные стихи, написанные в этой книги. Прочитав их Кевину безумно захотелось побывать на родине автора, и он поступил в разведшколу. А строки "маленькие дети, не за что на свете, не ходите, дети, в Африку гулять" до сих пор навертывают слезы на глаза Кевина. С этой книгой Кевин не расставался никогда и всегда брал ее с собой.

Дочитав до конца и утерев слезы, Кевин проверил котелок. Вода в нем уже кипела. Кевин положил в нее три картофелины и посолил воду. Сначала Кевин пытался запекать картошку в костре, но вместо печеной картошки у него получались лишь большие черные угли, и он решил больше не мучится, а картошку есть вареной. Варил ее он по старинному русскому рецепту, прочитанному на пачке из-под пельменей. Но добиться эффекта всплытия от картофельных клубней Кевину так и не удалось - вода всегда выкипала раньше. И вот сейчас, в который раз, вода в котелке закончилась, и Кевин, пуская слюни удовольствия, преступил к поеданию любимого корнеплода. Глаза его, при этом, выражали полнейшее блаженство.

За этим занятием его и застали приплывшие на лодке пастухи. Приплыли они с целью обменять ведро молока на стоимость пол литры в местном сельмаге. Приплывали они каждое утро, с момента вселения Кевина на остров. Кевин ненавидел молоко, из-за его белого цвета, поэтому никогда не покупал его у пастухов.


Молоко он не любил,


Белый цвет его бесил.

Но пастухи не теряли надежды. Пастухи стрельнули у Кевина покурить, мотивируя это тем, что зимой у них холодно. Закурили, восхищаясь Кевиновым "Беломором" - у нас здесь такой не продают. Кевин улыбнулся про себя - папиросы он купил в местном сельмаге. Затем пастухи остались пить с Кевином растворимый кофе, оживляя застолье зарисовками из жизни коров, которых они называли не иначе, как "****и рогатые". Кевин слушал их, кивал головой и улыбался. Улыбался он своим мыслям. Мысли его были в далекой Америке. В далекой Америке Кевин, мысленно, смотрел мультфильм про Тома и Джерри. Наконец пастухи закончили пить кофе и уплыли к себе. И Кевин приступил к сборам.

Для начала Кевин собрал весь мусор и бросил в костер. Впитанная в кровь привычка не оставлять следов уже однажды сыграла с Кевином злую шутку. В первый же день на острове сожженная туалетная бумага вызвала лесной пожар и Кевину пришлось переселится на этот край острова. Пока в костре дымили следы пребывания Кевина, сам он сложил палатку и убрал ее в рюкзак. Туда же последовали спальник и остальные вещи, составлявшие быт Кевина. Затушив костер, Кеш подхватил рюкзак и начал спускаться к своей надувной лодке. У самого берега Кевин поскользнулся, рюкзак слетел и, с характерным бульком, ушел на дно. Пятнадцати метровая глубина не оставляла у Кевина никаких надежд, и он, помрачнев сказал рюкзаку прощай. Расстраивался он недолго - заветная пленка, паспорт и литр спирта на обратную дорогу лежали у него в карманах. По настоящему жаль было лишь заветную книгу. "Да ну ладно !" - сказал себе Кевин и полез в лодку.

Причалив к берегу Кевин, по началу, хотел оставить ее на берегу. Но надпись на борту "Made in USA" отбросила эту неосторожную идею. Тащить лодку с собой было бы глупо, и Кевин решил ее утопить. Для этого он опять забрался в лодку, и отплыв подальше от берега, вывинтил ниппеля. До берега пришлось добираться вплавь. Погоды стояли теплые, солнце светило ярко, и мокрая одежда не слишком сильно тяготило Кевина. По собачьи отряхнувшись, Кевин направился в сторону дороги, которая через 80 км должна была вывести его к желдор станции, от которой уходили поезда в сторону Москвы.

Дорога изобиловала кочками и загогулинами, к тому же петляла так сильно, что 80 км до станции легко превращались в 160. Эту дорогу, еще до советско-финской войны, построили финны. Уже пройдя по ней с километр, Кевин подумал о несправедливости устройства мира - есть классные финны, что делают водку "Финляндия", а есть криворукие финны, что строят такие дороги. Кевину вспомнились мучения, что он испытал, добираясь до острова. Его подвезли, в железном ящике на колесах, утыканном изнутри ржавыми железками. Водитель же этого транспортного средства ласково называл свою механическую телегу "шаробан". После первого же километра поездки Кевин про себя решил, что платить за проезд он не будет. Впрочем водитель от него этого и не потребовал.

Пройдя еще километра три Кевин решил начать ловить "попутку". Для этого он выложил на дороге камнями надпись "Литр спирта до станции". А сам, потихоньку, начал движение в обратную сторону. "Попутка" не заставила себя ждать и представляла собой "КраЗ"-самосвал. Услыхав лязг металла. Кевин остановился и поднял руку. Самосвал проскочил Кевина, затем надпись, затем смысл надписи дошел до водителя, и машина затормозила. Протянув лирту водиле, Кевин забрался в кузов.

Но покататься всласть у Кевина не получилось. Шофер, выпив спирт, не справился с управлением и "КраЗ" перевернулся. Мягкая трава смягчила падение Кевина. Водитель не пострадал тоже. Выбравшись из кабины и хрюкнув Кевину извинения, он отправился в ближайшую деревню за трактором. А Кевин взгромоздился на придорожной камень и закурил (папиросы, как , впрочем и одежда, полностью высохли).

Местность по которой вел свой путь Кевин изобиловала озерами - то справа, то слева от дороги попадались небольшие, но весьма живописные пространства воды. И вот у одного такого озерца, в 17 км от того места, где Кевин начал свой путь, и в 3 км от деревни, где он добывал кортошку, Кевин и устроил свой перекур. Выпустив очередную порцию дыма, Кеш направил свой взгляд в сторону прибрежной воды и увидел восхитительное зрелище. Юная, нагая пейзанка плескалась у берега. Кевин возбудился, горячая негроидная кровь вскипела, глаза Кевина заблестели, и он выбросив бычок, кинулся к пейзанке, срывая на ходу одежду. Девушка, увидав бегущего негра, попыталась убежать, но Кевин легко нагнал ее, повалил на землю и совершил свое черное дело.


Кевин весь внутри вскипел,


И крестьянку поимел.

Одевшись, Кевин хотел было уйти, но посмотрел на девушку. Плакать она уже перестала, но все равно представляла собой довольно таки трогательное, в глазах Кевина, зрелище. Сердце его заполнила нежность, и Кевин решил что-нибудь подарить ей на память. После того как утонул рюкзак, из ценных вещей у Кевина остались лишь наручные часы. Часы эти давно не ходили. Но Кевин берег их, как память об отце, замученном куклуксклановцами. Нежность пересилила ностальгию и Кевин протянул прелестнице часы. Девушка взяла часы и улыбнулась. Кевин вздохнул и, медленно направился к дороге. Но нежный голос с просьбой остаться, заставил его остановится.

И более того женится и осесть в деревне. Микрофильм он сжег. На связь с посланными к нему агентами не выходил. Полюбил молоко.


Молоко он полюбил,


Молочный вкус его пленил.

Но до старости не дожил. Умер, по русской традиции, замерзнув пьяным в сугробе.