Сумасшествие

Написано для обмана.


Посвящается А.И.


Каждый сходит с ума внезапно, даже не замечая этого. Просто однажды ты просыпаешься и обнаруживаешь, что мир - это не мир, а все вокруг - какой-то сон. Ты пытаешься проснуться, но не можешь. За это тебя бьют, обходят стороной, ненавидят, не понимают; и ты тихо умираешь.


Ганц был человек порядочный, никого в жизни не обижал, любил помогать людям, ему просто доставляло удовольствие сделать что-то приятное другому человеку. У него была кошка, которую звали Грета. Это была обыкновенная дворняжка, вернее, не обыкновенная, а особенная, особенно замечательная. В ней Ганц души не чаял. Когда он приходил домой с работы, то первое, что он видел и чувствовал - это теплый мех горячего тельца, тихое мурлыканье под носом.

Под новый год Ганц решил отметить приближающийся праздник, пригласил к себе друзей, они все напились и пошли гулять. Где-то под утро, когда Ганц почти протрезвел, он понял, что пора возвращаться домой, потому что все, кто был до этого с ним были где-то далеко, может быть, даже дома. Он попытался встать, но это было не легко, и он упал. Оперся на руки и хотел опять подниматься, но вдруг почувствовал что-то твердое под рукой, ему этот предмет мешал встать, поэтому он отодвинул странную штуковину в сторону, туда же последовал его молниеносный взгляд, который тотчас вернулся обратно, но немедленно кинулся на прежнее место. На земле лежал пистолет, весь в грязи.

Ганцу стало страшновато, ведь никто не знает, почему пистолет может лежать на земле. Это же оружие. Из него могли кого-нибудь убить. Нужно скорее бежать отсюда, чтобы никто его не заметил, а то хана. Но как быть с отпечатками его пальцев, он, как дурак, ухватился за что-то в грязи, даже не подумав, что это может быть. Придется нести его в милицию, пусть там сами разбираются. Он так подумал и пошел домой. Спешить ему совсем не хотелось.

На следующее утро он проснулся с сильнейшими головными болями, какие когда-либо у него были. Он встал с кровати, посмотрел на стол и ахнул: на столе лежал вчерашний пистолет. Пот прошиб Ганца. Он пошатывающейся походкой пошел на кухню. За входной дверью слышалось шуршание тряпки уборщицы. На этот шорох Грета выскочила из-под дивана и прыгнула к двери, и исчезла в воздухе, просто растаяла в двери. Ганц потрогал себя за голову, у него явно был жар. Потом подошел к двери и открыл ее, на лестнице не было никого, и его Греты в том числе. Он со злостью захлопнул дверь и пошел на кухню. На улице ярко светило солнце, а из окна дул холодный северный ветер, хотя оно было заклеено. Градусник показывал +18. Ганц сделал себе яичницу и пошел закупать продукты для нового года. На лестнице ему встретился сосед, который поднимался к себе. Он был в одной рубашке и джинсах, а Ганц надел свое осеннее пальто, ему было очень холодно.

Сосед протянул ему руку, Ганц протянул свою, но вместо того, чтобы пожать ее, рука прошла куда-то дальше, сквозь руку соседа. Тот посмотрел на Ганца и, отвернувшись, пошел дальше. В магазине не было абсолютно ничего, чего бы он стал есть в такой праздник. Поэтому пришлось ехать в центр.

В метро очень людно, все толкаются, кричат, чувствуется праздник во всех сердцах. Но что-то странное творится со столицей сегодня - люди устают толкаться и идут прямо через колонны. Подошел поезд, дверь открылась, и Ганц шагнул в нее; вместо того, чтобы попасть внутрь, ударился обо что-то твердое. Вытянул вперед руку - ничего. Но не успел он войти, как на него неизвестно откуда выскочила Грета, прямо ему в лицо, и пропала, даже не дотронувшись до своего хозяина.

В "Детском мире" могли быть елочные игрушки, и он решил непременно зайти туда. И точно: вот они, все такие сверкающие, переливающиеся в свете яркого солнца. Ганц достал деньги:

- Так сколько я должен?

- Как вы смеете мне это говорить!? - услышал он, к своему великому удивлению.

- Простите, я ничего не хотел сказать плохого. - Пытался он оправдаться, но чувствовал, что это у него не выходило. В ответ теперь он получил пощечину. Это заставило его отступить. Он отвернулся и пошел прочь. На душе у него было совсем плохо. Он не знал и не мог понять, что же произошло.
А на улице светило солнце, но... не грело... Ганца! Все люди вокруг ходили почти голые, а он один закутался в свое пальто и дрожал. На него все показывали пальцами, кричали что-то вдогонку. Но внезапно все прекратилось. Ганцу это показалось странным и неожиданным и он решил посмотреть, что там такое произошло. Обернувшись, увидел, как на трамвайных рельсах дергались обезображенные тела людей, только что проходивших мимо него. Ганц не мог  вынести больше, он просто развернулся и пошел в противоположную этому кошмару сторону. Он весь дрожал, ему хотелось курить. Он достал пачку "Rothman"s" и вынул сигарету, нашел на дне кармана зажигалку и зажег огонь, поднес к сигарете и уже затянулся, но ничего, кроме холодного воздуха в рот не попало. Вот уже минут пять стоял он с горящей зажигалкой, а сигарета все не зажигалась. Со лба его пот градом катил, а он все ничего не мог сделать. Наконец он отбросил зажигалку в сторону и пошел вперед.

Он пришел домой, сам не зная как. И решил проделать маленький опыт: подошел к окну и выставил правую руку на улицу, она вышла свободно, словно там никогда и не было стекла. Но когда он потянул ее назад, то почувствовал, как что-то сначала треснуло, разрезая его кожу, и вылетело на улицу, как будто смерч втянул это туда; то самое стекло, которое он до этого не ощутил. Его рука вся была в крови, которая медленно капала на пол, но его это уже не волновало. Его больше ничего не волновало, ему больше ничего не нужно, да и мир сам ему ни в коем случае таким не нужен.

Он пошел и достал веревку, смазал ее мылом, где, как он думал, следовало, и вышел на балкон. Там за перила привязал ее, сделал узел, вдел в него свою шею, перешагнул через эти самые перила, полетел вниз; веревка, как будто ее и не было, пропала вся, за исключением самого узла на шее. Он летел не долго. И вдруг... боль!