Рожая звуки откровенья, она молчит

                Рожая звуки откровенья, она молчит.
                Её молчание священно, и так вот лучше -                не кричит.


Когда её нашли, то все сначала ужаснулись, а после удивились поняв всю красоту. Её мёртвое тело лежало на белоснежной  простыне, когда же вся комната была закрашена кровью. Вокруг её обнажённого тела, в котором не осталось ни единой кровинки, лежали сухие лепестки красных роз. На её лице тонким слоем лежала косметика, которая только подчёркивала её красоту. Казалось, она спала, в этой пустой комнате с распахнутым окном  и развивающейся занавеской, на белой простыне прямо на полу посередине  комнаты. И тот, кто видел всю прелесть её тела в этой комнате, начинал понимать того, кто был художником, поэтом этого чуда. Где-то в глубине они всё таки знали, что убийство незаконно, и хотя они были против насилия и убийств, но то, что они видели перед собой, подавляло все другие мысли. Они почти боготворили произведение, но ещё больше его дельца. И если бы ОН стал перед ними, каждый из них предложил бы себя на роль главного персонажа  картины. Они даже не отказались бы броситься ему в ноги и умолять.
Свет с окна падал на тело. Её волосы длинные, завивающиеся, темно-русого цвета, касались её плеч, простыни и голого пола, но не один лепесток роз не лежал на её волосах или под ними. Она лежала на  спине, и взгляду зрителей представлялось всё её тело.
Никто не решался прервать, испортить её красоту, никто не находил в себе сил сломать картину и убрать тело. Тысячи и тысячи фотографий были сделаны, все хотели запечатлеть это искусcтво на веки.
На теле не было видно ни одной раны, и все думали, что они на спине, ведь её ещё никто не видел, и никто не решался удостовериться. Проходили часы, а они, как заколдованные стояли и любовались красотой.
И только уже к вечеру, когда ночь начала опускаться на землю, они со слезами на глазах приступили ко всем формальностям. Тело отправили на экспертизу. А комнату закрыли - запечатали. Как все и догадывались, вся спина была покрыта мелкими ножевыми ранами. В одной из глубоких ран они нашли маленький свёрток бумаги, завёрнутый в целлофан. На листке стояло только пару слов:“ Любовь один раз по другому.“