Когда не хочется спать

Карпунькин устал от этой жизни. «Разве это жизнь? – подумал он, « Это винегрет из разных бед. Хоть бы в лотерею разок выиграть, что – ли. Или кошелек с деньгами найти. С баксами. А лучше дипломат. Хотя, нет, за него и убить могут. Лучше кошелек. И чтоб без адреса, чтоб не знать, кому отдавать, а то совесть грызть будет. Хотя если у кого – то есть кошелек, набитый баксами, и совесть его не грызет, зачем она меня должна грызть? Интересно, а есть ли обратная зависимость между наличием совести и толщиной кошелька? Наверняка есть, просто все ненужный зависимости бабками кроются. А зарплата через двадцать дней». Карпунькин вздохнул. Потом зевнул и перевернулся на другой бок. «Спать надо, а не хочется. А утром наоборот. И так вся жизнь». Карпунькин потянулся и включил ночник.  Посмотрел, сощурившись, на часы. «Время – час. А спать совсем не хочется. Почитать, что – ли?» Карпунькин пошарил рукой под кроватью и достал книгу карманного формата в тонкой обложке. На обложке изображена условно одетая грудастая блондинка с пистолетом. Поперек обложки написано «Опасные сиськи, или дело Косого». Карпунькин открывает книгу наугад посередине и углубляется в чтение: «… «Я хочу тебя!» - жарко зашептала Люська, изнемогая от желания. Косой прижал  ее к себе и она застонала. «Раздевайся!» - сказал Косой. Люська стянула свитер, выпустив на волю возбужденно торчащие груди, расстегнула и сняла мини – юбку. Косой подошел к ней, засунул ладонь ей в трусики, потом обхватил их изнутри и дернул. Тонкая кружевная ткань затрещала и порвалась. Люська застонала опять, потом поцеловала Косого в губы, затем ниже и ниже, встала на колени перед ним и стала расстегивать его ремень. Косой вспотел…»
Карпунькин закрыл книгу и зашвырнул ее подальше под кровать. Потом провел рукой и нащупал еще одну книгу. «Роман. Женский. Жена читала. Когда ж она приедет – то». Он открыл книгу посередине: «…Я не смогу на тебе жениться» - сказал он ей утром, когда они сидели на террасе его загородной виллы. «Но почему!!!» - с болью в голосе воскликнула она, взглянув в его голубые глаза, наполненные тоской.  «Ты не любишь меня?»  «Нет! Нет! Нет, люблю, любимая, люблю больше, чем кого – бы то ни было в моей жизни. И мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, и никогда больше не будет. Но я обманул тебя. У меня есть жена и пятеро детей…»
Тьфу ты, мать твою!» - выругался  Карпунькин и швырнул книгу вслед за первой. «Бумагу только переводят, все леса уже на это дерьмо перевели». Он опять пошарил под кроватью и нарыл брошюру с обложкой в китайском стиле. «Напролом к просветлению» - прочитал он название и решил открыть брошюру сразу на последней странице: «…Теперь, мой друг, ты умеешь многое: видеть сквозь стены, управлять своим подлинным «Я», бегать по отвесным скалам, дышать через прямую кишку, читать мысли и общаться с духами индейцев племени «Хунь». Ты прошел долгий и нелегкий путь от спящего к полупросветленному. Остался последний шаг, и я предлагаю тебе сделать этот шаг вместе. Для получения мантры окончательного и бесповоротного просветления необходимо направить наложенным платежом Сто шестьдесят два рубля семь копеек по адресу:…»

Карпунькин плюнул и порвал брошюру пополам. Затем встал и пошел на кухню. Там он достал из закромов крепленое вино, налил полную чашку и выпил залпом. Потом вернулся в комнату, выключил свет, лег и отвернулся к стене. Через пять минут храп Карпунькина звучал в унисон тиканью будильника. По стене п