Нэп, дамы и господа! однозначно, нэп!

Если вы не знаете, в какую эпоху мы живем, то не ломайте зря голову. Загляните лучше в ближайший стильный магазин. И вам сразу все станет ясно. Как стало ясно мне.
Я-то зашел в Дом Обуви, чтобы приобрести пару альбомов Сергея Курехина. За прилавком стоял совершенно обычный парень лет двадцати пяти: джинсы, майка, короткая стрижка. Что у него на ногах, видно не было. Впрочем, это не важно. Важно совсем другое: первым заговорил именно он. Это вообще характерно для стильных магазинов новой формации и специализированных отделов - не пускать дело на самотек, а брать, так сказать, инициативу в свои руки.
Увидев, что я остановился около прилавка, он осведомился:
- Что вас интересует?
Я сказал - что. А особенно хотел бы приобрести последний, прошлогодний альбом Курехина «Воробьиная оратория».
На лице продавца ничего не отразилось.
Мне кажется, он сохранял бы невозмутимость, даже если б я попросил что-нибудь несбыточное. Например, запись перебранки между Крупской и Лениным по поводу Инессы Арманд. Или знаменитое выступление Хрущева ООН - весьма эмоциональное и  энергичное, со стуком  ботинка о трибуну.
С умным видом он повернулся к стеллажу и ловко, как фокусник, достал кассету. Это был новый альбом Аркадия Укупника.
- Спасибо, конечно, - сказал я, - но я хотел бы что-нибудь Сергея Курехина.
Молча и совершенно невозмутимо, он достал «Не делайте мне больно, господа!» Аллы Пугачевой, и я усомнился в реальности происходящего. То ли у меня что-то не в порядке с головой, то ли - у него.
- Простите, - сказал я, стараясь говорить вразумительно. - Курехина, а не Пугачевой!
- Курехина у нас нет, - сказал продавец тем тоном, каким несколько минут ранее осведомился: «Что вас интересует?».
Мне все это что-то напомнило. Но что - я сразу как-то не понял. Что-то не то виденное в кино, не то прочитанное в какой-то книге. Что-то словно крутанулось на дне памяти, немного всплыло и снова погрузилось в недосягаемые пучины.
А буквально через четверть часа я зашел в продовольственный магазин. Его знают все ростовчане. Ну тот самый, что находится напротив парка имени Максима Горького. Там еще памятник Ленину возвышается. Владимир Ильич указывает каменной дланью в сторону золоченного купола, что с идеологической точки зрения очень двусмысленно: не то вождь возмущается проявлением поповщины, не то - указывает единственно верный путь. Дескать, все в собор, товарищи!
В магазине оказался прекрасный кондитерский отдел. Десятки наименований конфет, печенье, шоколад, шербет, нарезанный аккуратными кусками и переложенный бумагой. Я стал в очередь и невольно услышал разговор между продавщицей и покупательницей. Приблизительно он выглядел так:
- Что будете брать?
- Двести граммов во-о-он тех конфет.
- Пожалуйста. Что еще?
- А эти конфеты свежие?
- Конечно. Только вчера привезли. Попробуйте.
- М-м... М-м... Да, хорошие конфеты. Пожалуй, я возьму граммов двести.
- Что еще?
- Скажите, а эти конфеты с какой начинкой?
- Эти?
- Нет, рядом.
- Ах, эти!.. Шоколадные конфеты. Шоколад очень нежный, молочный, а внутри, в ромовой начинке, вишенка лежит.
- Дайте, пожалуйста, граммов сто. На пробу.
- С удовольствием. Не пожалеете. Что еще?..
Тут меня, признаться, мутить начало. Во-первых, слушать все это было нудно, а, во-вторых, я сообразил, отчего все происходящее вызывает эффект дежа вю. Читал-с. И неоднократно. У Булгакова, например. У Зощенко.
Право же, ничего нового в истории России нет и быть не может.
1996