Ловушка

Странности начались с холла. Едва я вошел, как вахтерша - ветхая старушка, получающая зарплату, как казалось, за то, что она тихо дремала в своем закутке, - вдруг преградила мне дорогу и потребовала предъявил пропуск!
Я этому так удивился, что безропотно полез в карман и предъявил.
- Можете проходить! - продребезжала она.
- Ну, как? - поинтересовался я. - Много американских шпионов поймали?
А у лифта меня поджидала новая неожиданность - в лице лифтерши.
- Не жми, не жми на кнопку! - закричала она, срываясь с насиженного места. - Видишь, еще огонек не погас? Лифт сломать много ума не надо! Будешь после этого пешком топать,  меня спросят: "Где ты была, Дарья Ивановна, когда его ломали?". Что, не так?
Подошедший к нам Димка Мухин из отдела рационализации вызвал лифт. Когда кабина спустилась, мы вошли.
- Больше четырех человек нельзя! - завопила лифтерша. - Не перегружайте лифт!
Я огляделся и ничего не понял. До двух я считаю без ошибок...
- Поехали, - сказал Мухин, нервно дернув щекой. - Опаздываем. Уже почти девять.
И мы поехали. Вдогонку неслись крики, приглушенные фанерными стенами и расстоянием:
- Сломают, паразиты, а отвечать кому? Мне!
Мухин, пробормотав что-то, взглянул на часы. А у меня по коже пошли мурашки. Что ж это делается, а?
Перед тем как идти в отдел, я нырнул в курилку, чтобы отдать Витьке, который постоянно ошивается здесь, сборник Чейза. Но в курилке было пусто! И дымом не пахло! Уму непостижимо...
Сплюнув, я отправился в техотдел. На часах было только без пяти девять, но Витька уже сидел за столом и лихорадочно обкладывалcя справочниками.
- Привет, Витек, - сказал я. - Вот твой Чейз.
- Привет, - буркнул он и, даже не взглянув на книгу, бросил ее в ящик письменного стола, после чего уткнулся носом в справочник ГОСТов. Я пожал плечами и отправился к себе в отдел.
Хотите узнать, что я увидел там? Шефа, Николая Сергеевича, какого-то взъерошенного и злого.
- Иванов! - заорал он сразу, как ошпаренный. - Почему опаздываете?
- Как это - опаздываю? - обиделся я. - Без двух минут девять!..
- Безобразие! - заорал он. - Нарушает трудовую дисциплину да еще и хамит! Вы куда пришли? На работу или в кабак?
Я мог бы, конечно, сказать, что в кабаке в это время делать нечего... Но промолчал.
- Больше не повторится, - пробормотал я.
- То-то же! Приступайте к работе!
Может, ему в автобусе ногу отдавили и нахамили в придачу? Я сел за стол. Отдел уже пахал в поте лица. На меня старались не смотреть. По-моему, сегодня вся контора была не в духе. Все, кроме меня. А так не бывает...
- Иванов, вы почему мух считаете? Вы почему не работаете?
- Почему это - не работаю? - пробормотал я. - Еще как работаю! Аж пыль столбом стоит!
Как лев в клетке, шеф расхаживал по комнате, сверля нас такими взглядами, что будь у него вместо глаз пулеметы, ничего б не осталось целого.
- Слушай, - шепнул я соседу. - Что у нас происходит?
- Где ты был в пятницу после обеда? - шепнул сосед.
- В химчистке. А что?
- Намечается грандиозное сокращение. Чуть ли не на треть.
И сразу все стало на место. Меня даже потом прошибло от мысли, что я так дешево чуть не залетел! Сейчас я так повкалываю, что Стаханову станет завидно! Мы, итээровцы, не тридцать панфиловцев у Дубосекова. Не смотрите, что мы такие сутулые, хилые, заплывшие жирком. За место под солнцем любой из нас загрызет стаю львов!
Весь день я не поднимал головы. На обед ушел позже всех, а пришел раньше. К концу дня шеф даже привел меня в пример.
А знаете, что я строчил? Фельетон, который вы только что прочли.
Завтра начну другой.
1990