Чем больше натурализма, тем меньше искусства

Безлюдная улица была покрыта снегом и блестящей темнотой. Стояла зима, скоро новый год. Василий решил пойти прогуляться, он очень любил зимнюю природу, когда все в снегу, как в какой-то рамочке с бахромой. Ночь была ясная, белая луна стояла высоко-высоко, освещая и без того светящуюся от снега улицу. Он шел к железнодорожной станции - там деревьев осталось больше всего. Мимо только иногда пробегали какие-то занятые люди или проходили, шатаясь, пьяные. Но это было очень редко. В остальном все было спокойно и никто не попадался. Вася подошел к откосу, сел на ледяную скамейку и посмотрел наверх. На небо. Луна улыбнулась. Это было так приятно, сидеть здесь и ни о чем не думать, когда там, где-то города вымирают от голода и холода; когда люди убивают друг друга из-за непонятных никому идиотских принципов; когда страна может получить еще одну гражданскую войну; когда жена решила вдруг уйти к другому, а на следующий день его сократили на работе, и только сегодня утром машина сбила единственную дочь, десятилетнюю Машу, и никто не знает, выживет ли она или нет... А луна подмигивала Василию, лукаво улыбаясь и косясь на темный лесок, виднеющийся вдали. Вася посмотрел туда - оттуда веяло каким-то теплом, чем-то родными знакомым всю жизнь. Ну конечно же! А ледяные горки в пятом классе? А снежки за шиворотом у Женьки?! Все происходило здесь, в этом самом лесу; но только как давно это было! Где теперь эти ледяные горки, где теперь Женька? Все, что от этого осталось - это мягкий пушистый снег, облепляющий со всех сторон. Наверно, так и должно быть. Все, что остается - это снег, появляющийся только раз в году как символ детства и радости. Милый снежок пытается остаться подольше, продлить нашу радость, но приходит весна и любовь и убивают его, маленького и беззащитного.

Вдруг раздался резкий гудок - проходил какой-то товарный поезд - Вася даже дернулся от неожиданности. Вся глубокая, чувственная картина разбилась о мыс реальности, и осколки ее воткнулись в сердце его, выпуская наружу поток горячей крови, от которой зацвели ромашки на могиле растаявшего снега. Мир вест стал таять, смешивая краски жизни в одну грязную палитру, из которой восстало бесформенное тело хаоса, перевернув все вокруг в бешеном смерче смерти и рождения. Василий схватился за голову. Жить не хотелось. Череп готов был расколоться надвое, глаза слезились жутко, еще и сердце прихватило, он откинулся назад и упал со скамейки в нежный сугроб. Но вместо счастья и радости и освобождения от мук он почувствовал еще большую боль в голове и увидел прямо перед собой Машу, в пижаме с кошечками, она стояла и, улыбаясь, смотрела на него, в одной руке у нее надувной шарик, весь белый, как снежинка, и даже такой же рыхлый. В другой была конфета - леденец - петушок на палочке, весь такой сверкающий, сочный. Маша отпустила шарик, и он взлетел к луне, уткнувшись ей в бок своим лбом. Маша протянула руки папе, он взял их в свои, попробовал встать, но это оказалось не легко, хотя возможно. Он встал и пошел туда, куда его вела Маша, любимая его дочурка. Тепло ее руки благоприятно действовало на все его сознание: боль прошла, сердце отпустило, жгучая радость прошла по всему его телу. Теперь им будет хорошо вместе, теперь он никогда не уйдет из дома вот таким вот вечером в неизвестную даль. А вот и знакомая улица! Ба! Да это же его дом! И на кухне свет горит. Кто же это? Может, просто забыл выключить? Нет - Маша покачала головой и с хитрой улыбкой отвернулась. Вот дверь открывается, вот прихожая, вот кухня. Кто же здесь? Он беспомощно смотрел то на жену, то на дочку. Дочка вдруг отпустила его руку и пропала в темноте коридора. Вася протянул свою руку  за ней вслед, открыл рот, хотел что-то сказать, что-то спросить, но потом рука сама собой опустилась, мысли ушли, он перевел взгляд на Ирочку, дорогую, любимую, пушистую. Зачем она (жена) ушла? Никто не знает. Зачем она пришла? Неизвестно.
Маша умерла, врачи, как ни пытались, не смогли ее спасти. Это ужасно. Что же теперь делать? Для чего жить? Ириша встала, на глазах у нее были слезы, по щекам лились слезы, губы были в слезах, платье покрывалось мокрыми пятнами от слез. Она уткнулась в грудь мужу, всхлипывания разнеслись по всей квартире. Только тут он понял, что произошло. Это конец. Нет больше радости в жизни. Что скажет она? Она ничего не скажет - у нее все точно так же, если не хуже. Жить не хочется.

А вместе? Можно подавить гидру печали? Можно восстать под знаменами жизни против полчища смертного царства? Все можно, нужно только найти себя. Они нашли себя. Они встали грудью на защиту своей жизни. Смерть испугалась их гибельной любви и растаяла со снегом. Опять пришла весна и любовь, опять запели птички ангельскими голосами, напоминая людям о том, что рай ждет, а грехи пора смывать молитвой. А люди перестали слушать птиц - теперь на все наплевать. Мы умрем, зато погуляем, а дальше ничего не будет.

Кузнечики скакали туда-сюда, что-то стрекотало в траве у
ручья; повсюду жизнь, повсюду радость и веселье. Радуются все: и я, и ты, и он, и Вася, и Ира, и Маша, хотя она еще мала чего понимает в жизни - она еще не испытала нежного снега, но все еще впереди, а пока нужно общаться с Богом и познавать истины Его. А то потом будет поздно. Но Маша не опоздает. И ее родители знают это, и за себя они не волнуются, хотя жизнь крутится, как Земля в космосе, поворачивая постепенно свою обратную сторону, которая совсем не освещена солнцем; но зелень растет и облепляет все невзгоды нашего существования, обдавая его ароматом цветущих роз и свежестью зимнего утра, то чего пейзаж мира покрывается мелкими цветочками добра, которые белеют на стеблях дружбы и любви, обвивающие стволы счастья, горя и разума. Солнышко улыбается живому пупсику и, подмигивая, косится на цветущий вдали лес...