Марья Алексевна

Где-то далеко-далеко отсюда, далеко от многоэтажек, автобусов и трамваев, подъемных кранов за окном, от менеджеров, директоров и губернаторов сидит на некрашеной скамейке перед выцветшим прозрачным забором наша соседка по деревне, Марья Алексевна. На ней вечные платок и странный полупиджак-полупальто поверх красной кофты, заношенная юбка и башмаки, которые только башмаками и можно назвать – больше ни на что они не похожи.
Сидит она и улыбается легонько – всем лицом – беззубым ртом, непонятными никому дикими глазами, мягкими глубокими морщинами – прячет за улыбкой крошечную пенсию, тридцатилетнего сына – вора и бездельника и четвертушку водки, распитую с ним утром.
Говорят, она никогда и нигде не работала.
Говорят, пока пели в деревне, была она первой певуньей. Пели тогда не просто так, а на голоса. Давно же не поют почему-то, и я никогда не слышал, как она поет.
Говорят, когда вырвался с фермы бодливый бык, покатавший уже своего пастуха и загнавший полдеревни за заборы, она выбежала из дома, завопила, подскочила к нему и, матерно ругаясь, стала молотить по  морде, отчего тот опешил, а потом убежал в стадо.
Говорят, прожила она полжизни в бане, с отцом и матерью, дома своего не было. А когда было голодно, уходила в леса, чтобы не отнимать у семьи лишнего куска, ела грибы и ягоды, бывало, жила так по трое - четверо суток.
Говорят, единственный топор, оставшийся в наследство от покойного мужа, отдала она прохожим людям, чтоб те через речку переправились, а потом долго занимала топор у соседей.
Говорят, заработанный с превеликим трудом холодильник она в мгновение решила отдать старшей дочери, «потому что в городе он нужнее».
Говорят, почти каждую весну она раскрывала нашу веранду и праздновала с гостями свои Дни Рождения, выставляя на стол наши варенья и консервы.
Мы приедем в мае. Она встрепенется на скамейке, поправит платок:
- Деушку-у, деушку-ту привезли-и?
- Холодно еще, Марья Алексевна, заморозим девчонку!
- О-о! – Что будут значить этот звук и интонация, мы не поймем, но покиваем головами и пройдем к своему дому.
Давно хочу ее сфотографировать, но, почему-то стесняюсь попросить. Наверно, так будет и следующим летом.