Превращение II

Когда я купил таракана, была как раз самая середина осени. Я основательно замерз гуляя по улице, наверно потому и зашел в зоомагазин. Сразу скажу, если бы в тот день не совпало два обстоятельства, моей ноги бы там небыло, а так… В общем у меня было немного денег, которые я хотел непременно потратить – это раз, и я замерз – это два.

В зоомагазине оказалось интересней чем я думал, я ведь до этого ни разу в них не бывал. Очень похоже на зоопарк в миниатюре, к тому-же бесплатно. Я долго шлялся по нему, глазея на всяких тварей.

Мне очень понравились маленькие розовые лягушки плескающиеся в аквариуме. Но мне было достаточно вспомнить о своем прошлом неудачном опыте с аквариумом, чтобы сразу выкинуть лягушек из головы.

Рыбы, хамелеоны, ужи, питоны меня не заинтересовали, как впрочем и пауки, но стоило мне увидеть его, и я понял что все решено.

У него были роскошные длинные усы, которыми он шевелил непереставая, прочный хитиновый панцирь ну и все прочее что полагается таракану. Больше всего мне понравились его усы, они придавали ему интелегентный вид, по ним сразу было видно что он не родня нашим домашним прусакам.

Позже я узнал что усы были для него единственной связью с миром. Они заменяли ему слух, зрение, обаняние. Два псевдоглаза расположенных на голове были лишь обманом не знаю для кого предназначенным.

Я тогда стоял и думал, как же здорово иметь такие усы. Я представил себе мир состоящий лишь из вибраций. Мне понравилось. В таком мире не должно было быть ни красоты ни уродства. Странный мир, наполненый лишь функциональной информацией необходимой для выживания, и не более того.

Таракан стоил чуть больше бутылки пива, и это разрешило все мои сомнения. Попутно я выяснил что он абсолютный вегитарианец, а родина его - жаркий Мадагаскар. Все это только углубило мою симпатию к этому чуду природы. Я понес его домой, гордо сжимая в руке, а он удивленно шевелил усами, иногда делая попытки выбраться из моей ладони.

Поселился он у меня в аквариуме. В аквариуме который стал кладбищем для рыбок. Жестоко заводить животных и морить их голодом. Меня до сих пор мучает совесть, но с другой стороны за ними так надоедает ухаживать!

Рыбки умерли от голода, таракану такая участь не грозит. Он выносливый. Говорят что в пламени ядерной войны выживут только такие как он. Я охотно этому верю, так как сам чувствую насколько он совершенен.

Иногда, ко мне приходит мысль, что земля населенная только ими, была бы настоящим раем, новым Эдемом. Фрукты растущие на деревьях, падающие затем вниз, и они копошащиеся на земле, питающиеся сочной фруктовой мякотью. Истинная и прекрасная гармония с природой! Если после этого посмотреть за окно – становится тошно. Там ходят непонятные существа, надевающие на себя раскрашенные лохмотья, чтобы скрыть до мерзости розовую плоть, а на улицах лежат горы отбросов.

Их мерзостная плоть не может идти ни в какое сравнение с матовым глянцем хитина. С каждым днем люди становятся для меня все более чужими. А я часами стою перед зеркалом и пытаюсь понять кто я в большей степени. Пластинки хитина недавно появившиеся на моем лице наполняют меня тихой радостью. Мне кажется что часы проведенные перед стеклом аквариума, долгие часы общения с этим насекомым, сделали свое дело. Изменили мой разум, мои чувства.

Иногда мне кажется что его усы – словно бы мои. Мир передо мной все чаще теряет краски и блекнет, становясь похожим на отражение облаков в воде пасмурным днем. Тому миру на смену приходит новый, насыщенный неизведанным.

Гул машин проносящихся по дорогам превращается в легкую дрожь плывущую по воздуху как тополиный пух в восходящих потоках воздуха. И вот я уже начинаю с жадностью ловить вибрации от телевизора, холодильника, радио и многих других вещей. Так, мне кажется, я проникаю в самую их суть.

Мой таракан живет просто отлично. Я вижу это по энергичному шевелению его усов. В них, если внимательно присмотрется, видно его настоящее довольство жизнью. Не счастье а именно довольство. Равномерное. Постоянное.

Вчера он сожрал целую сливу. В ней было много сока содержащего питательные сахара, и нежная мякоть. Как я его понимаю! Я сам перестал есть хлеб, макароны и прочие мучные изделия. А при мысли о мясе мне вовсе становится тошно.

...

Прошло уже больше месяца как он у меня. Я все с большим трудом заставляю себя выходить на улицу - в эту промозглую прохладу. Холод просто убивает меня! Хорошо еще что обещают потепление на несколько недель.

...

Я не знаю когда настал тот день когда я понял что больше нет ни его ни меня. Таинственным образом я изменился, и он тоже. В аквариуме остался лишь пустой хитиновый панцирь, а я, глядя в зеркало, окончательно понял насколько теперь далеки от меня люди. Как приятно мне было в этот момент ощупывать зеркало усиками. Оно так восхитительно на ощупь!

Через несколько дней я пошел в магазин, по пути радуясь солнечному теплу. Мой еще не затвердевший хитин нагрелся на солнце, и мне вдруг захотелось чтобы так продолжалось вечность, но необходимость покупки продуктов и подступающий голод гнали меня вперед. Денег осталось совсем мало. Я зашел в магазин, стараясь не цеплять усиками людей, дабы не оскорблять свои чувства осязанием их отвратительно мягкой плоти. Впрочем они сами шарахались от меня в сторону, словно прусаки над которыми занесли для удара тапок.

Не успел я выбрать себе продукты по душе, как поднялся невооброзимый гвалт. Я не сразу понял что являюсь его причиной. Снедаемый горькой обидой я убежал, унеся однако с собой немного яблок и груш.

Я порядочно запыхался пока добрался до своей квартиры. А в ней на меня накатило сильнешее отчаяние. Я неожиданно понял со всей ясностью, что не могу больше жить с людьми. Мы стали слишком разными, и они это замечают. Они не захотят терпеть меня, я это знаю.

...

Прошло два дня, как я ушел в лес. Здесь хорошо, но ночи очень холодные, и яблоки уже заканчиваются. Я жалею что съел груши первыми.

Меня беспокоит мысль - что я буду делать когда выпадет снег, и мои лапки начнут вязнуть в нем? А еще этот холод – я так его ненавижу.

Когда я сплю, мне снится далекий Мадагаскар; струящийся песок пляжей, прохлада в тени пальм после жаркого полуденного солнца… Отчаяние которое я испытываю когда просыпаюсь – безгранично, ибо мир который я вижу вокруг себя чужд мне. Неожиданно остро начинает чувствоваться одиночество.

...

Два дня как мне нечего есть. Холод становится все сильнее, уже сейчас он невыносимый.

...

Сегодня, проснувшись, я понял что не могу пошевелится. Я так и остался лежать поджав лапки. Если совсем не двигаться - холод чувствуется меньше. Приятно в это время думать о тепле и солнце. О сочных фруктах, которые падают с деревьев когда созреют.

...

Идет снег. Это красиво. Он ложится на землю ровным слоем, и заботливо укрывает меня. Я не могу и не хочу шевелится. Я ощущаю себя камнем. Я и есть камень. А еще мне так хочется спать…