А потом наступило завтра

Здравствуй. У меня все хорошо. Я сижу на крыше дома. Я одет в теплый скандинавский свитер, который мы купили прошлым летом. Помнишь, я не хотел его покупать, потому что мне не нужен был теплый свитер летом? Но сейчас холодная ночь, и он мне нужен – поэтому я сижу, надев свитер, на крыше дома, и не думаю о холоде. Я думаю о чем-то другом.

Здравствуй – когда мне было четырнадцать лет, я переписывался с одной девочкой. На третий год переписки, как раз к четырнадцати годам, она послала мне открытку на день рождения, пожелав «любви», и подчеркнув это слово три раза. Я тогда написал, что ей это может показаться смешным, но она – моя большая и единственная любовь. Но это на третий год. До этого я начинал свои письма с погоды, и заканчивал повышением цен. Это было очень по взрослому. Здравствуй. В городе -  ночь. Температура воздуха по Цельсию что-то около десяти градусов. Конфеты «Метеор» подорожали на четверть и стоят теперь 18 леев за киллограмм. Но это не полностью шоколадные конфеты. Хлеб тоже дорожает. Постепенно. Я сижу на крыше дома и рассеяно поглаживаю верхушку тополя, что растет напротив. Кажется, этот тополь не очень ко мне ласков. Но иногда ветер силой наклоняет его верхушку ко мне. Я бы хотел написать тебе открытку со словом любовь, и подчеркнуть его три раза.

Ночью облака здесь совсем светлые. Странно, но на крыше нет голубей. Я бы с удовольствием поострелял бы в них из тяжелого деревяного лука. Толстыми стрелами с наконечниками, вырезанными из жестяной консервной банки. Наверное, голуби бы с удовольствием попозировали как мишени. Ведь я ни разу бы в них не попал. Мне хочется рассказать тебе о чем-то другом.

Сегодня мне довелось встретить мага. Он был в синем балахоне, но без бороды. Только маг улыбнулся мне, как в редакцию позвонила девушка из пресс-центра городского комиссариата полиции, чтобы сообщить об инциденте в здании Верховного суда. Она знала, что у меня день рождения, и сказала: «А это наш тебе подарочке». И мы поехали к Верховному суду, где подсудимый приложил к горлу нож и потребовал немедленного освобождения. Он вообще оказался большим фантазером и немного похож на меня. Я объясню, почему. Он хотел, чтобы его освободили, дали денег и пропустили куда-нибудь в Латинскую Америку. Мне тоже хочется в Латинскую Америку, ты же знаешь.

Он говорил им, что если его требования не выполнят, то он перережет себе горло, и его сообщники узнают об этом, и взорвут здание Министерства Юстиции, президентуры и правительства. Якобы, они уже заложили там бомбы. Поэтому с раннего утра эти здания проверяли полицейские с собаками.

Когда мы приехали, у суда уже собралось человек пятнадцать, все из газет. Мы узнали, что этого парня приговорили к 25 годам заключения. У него не было судимостей. Его поймали во время ограбления банка – ты, наверное, помнишь о том случае, потому что в Молдавии ограбление банка – все равно что вручение премии «Оскар» местному кинорежисеру. Они хотели разбогатеть и уехать в Латинскую Америку. Стоя на серых ступеньках суда, я подумал, что если вдруг меня пропустят внутрь, и я поговорю с ним, то он скажет, что хотел уехать в Парамарибо. Но меня туда не пропустили, - здания правительства, Минюста проверили, и не нашли бомб, - и в зал ворвалась группа захвата, и один из них ткнуал ему в шею ампулу со снотворным.

Окажись я на его месте, мне бы тоже хотелось уснуть, вот так, сразу.

Пока они его допрашивали, мы пять часов на ветру ждали хоть кого-то из судей и следователей, чтобы получить комментарии. Я замерз, и курил не снимая перчаток. Когда из изоляторы вышел министр юстиции, от него пахло коньяком. Он сказал, что все это нервный срыв впервые судимого человека, и никаких сообщников у него не было. Они тра раза это сказал, и понял почему. Если бы у него вправду были сообщники, ему изменили бы меру наказания на пожизенное заключение. Это очень официальная фраза и она совсем не нравится мне сейчас, поэтому я прогоню ее с крыши. Найдется ли министр, от которого будет пахнуть коньяком и который спасет ее от моего пожизненного заключения?

И потом министр уехал, и мне стало так тяжело, как будто это меня только что спрятали в двадцать пять лет тоски. Но я обо всем этом забыл днем, и вот вспоминаю только сейчас.

Здравствуй. У меня все хорошо, я готовлю себе первое и второе. Иногда покупаю десерт. По прежнему не люблю тополя. Думаю, завтра мы все-таки поговорим с безбородым магом в синем балахоне. Эх, чем бы он меня порадовал. Может быть, завтра в Парамарибо?